– Тебе очень идёт.
Бруно, исподволь наблюдавший за тем, как детвора с изумлением рассматривает образцы Ребекки (и, по ходу, клянётся добыть для неё целые мешки пыли) и не заметил, как к нему подошла Алма.
– Спасибо, мамита.
– Если ты повернёшься вот так, – мать показала положение головы, – То ты очень напоминаешь мне Педро.
Предсказатель даже задержал дыхание. Это было очень мило со стороны матери, и при вполне могло обзавестись подвеском с любым содержанием, начиная от «Вот если бы ты ещё…» и заканчивая просьбой гадать пьяным гостям до потери пульса.
– Если я не буду присматриваться, я могу на минуту представить, что он рядом, следит за благополучием в семье вместе со мной. И мне не надо… – она запнулась, словно удивляясь самой себе, – Быть жёсткой, чтобы держать всё в порядке.
Предсказатель молчал. Что он мог ей сказать? «Извини, я не мой отец»?
– Сеньора Мадригаль! – заметив абуэлу, окликнула её Ребекка, – Хотите взглянуть на мои метеориты?
– Метеориты? – удивилась Алма, – Откуда?
Пока они выясняли этот сложный вопрос, и абуэла действительно с немалым интересом разглядывала коллекцию вдовы, Бруно вертел головой в поисках Мирабель. Где же она? С Долорес и другими девочками?
Толпа у столов чуть сдвинулась, и знакомые очки сверкнули на солнце. В этом изумительном платье девушка напоминала какой-то диковинный цветок, который раскрывается только по ночам, в полнолуние, в глуши, куда не ступала нога человека.
Что она делает здесь? Она не отсюда. Пусть прячется в джунглях, забираясь на самые высокие деревья.
Что он делает здесь? Он, рождённый, чтобы искать её и найти? Издохнуть на подходах или добраться. Коснуться, втянуть аромат, может, даже сорвать?..
Сумасшедший, сумасшедший! Но – небеса в свидетели – у него красивейшее сумасшествие из всех. И это сумасшествие движется к нему.
Где Алма?! А, отошла. И куда бы это?
– Там Мариано, – с угрюмым видом доложила дяде Мирабель.
– А, – внезапный уход матери перестал быть загадкой, – Пришёл таки. Счастье-то какое.
– И хорош. Аж светится, – девушка сложила руки за спиной, вставая у правого бока Бруно.
– Парень хоть куда.
– Завидный жених, – с удовольствием поддержала игру Мирабель.
– С высокими моральными принципами.
– С высочайшими.
– А генофонд? Ты забыла генофонд! Он же как племенной бык!
– Будет штамповать новых Мадригалей от рассвета до заката!
Они не удержались и прыснули со смеху.
– А здесь у нас выставка ядовитых тварей, – негромко протянула Ребекка, касаясь их плеч, – Я так понимаю, вас надо держать поодаль от процессии, да ещё и по уважительной причине?
– Было бы неплохо, а то невзначай кого-нибудь отравим, – улыбнулся Бруно. Новая подруга подбоченилась:
– Вы не поверите. Как раз сегодня, в эту самую секунду у бедной чудаковатой вдовы случился приступ болей от полиомиелита. И за ней нужен глаз да глаз. Желательно, двух человек: предсказателя, с которым её сводят, и его племянницы, дабы всё осталось в рамках приличия, а то со старой грешницы станется.
– Я уже Вас обожаю, – совершенно естественно призналась Мирабель.
– Моя сладкая булочка, – Ребекка взяла лицо девушки в ладони, – Это ты ещё не видела, как чинно я устраиваюсь на скамейке в церкви, вытягивая больную ногу: место остаётся только на двоих. И у выхода, конечно же, мне нужен воздух.
Судя по звуку, Мирабель издала визг, который могли различить только летучие мыши. Свадьба кузины внезапно показалась ей лучшим событием из всех. Если Долорес хочет – пусть выходит за этого остолопа, Мирабель больше в это не полезет.
– Мне всё никак не выпадает возможности сказать, что ты прекрасна в этом платье, – тихо шепнул ей Бруно.
– Правда? – столь же тихо спросила она. Бусинка с метеоритом в излучине её ключиц мягко дрогнула от радостного вздоха. Предсказатель хотел было приобнять её за плечо, но отдёрнул руку, едва коснувшись обнажённой кожи.
Договор. Или забыл? Просто посидят рядом в церкви. И всё.
Что касается Ребекки, то игра в жертву доставила ей море удовольствия. Она настолько красочно опёрлась о своих провожатых, что непосвящённый мог решить, что у неё вовсе нет ног. Алма смерила их подозрительным взглядом, но в итоге не стала перечить, переключившись на главное событие дня и хлюпающую носом сеньору Гузман, причитавшую, что её дорогой мальчик наконец-то женится.
В итоге троица шальных искателей приключений шла на порядочном расстоянии не только от основной группы, но и от древних стариков. Ребекка оказалась отличной собеседницей, и охотно рассказывала им то о Хосе, то о ювелирном деле, то о метеоритах. Все вместе они чувствовали себя свободными – впервые за очень и очень долгое время. На рассказе об «игуанах» Мирабель залилась краской, но потом всё же засмеялась, переведя взгляд на Бруно. Он смущенно кашлянул.
Зайдя в церковь, сеньора Делано с видом бывалого пирата отвоевала целую скамейку с краю и прилежно доиграла роль, пока сопровождающая её парочка располагала покалеченную ногу со всеми удобствами, непрестанно интересуясь самочувствием подопечной.
– Сеньора Делано? – её визиту удивился даже отец Алонсо, – Что Вы тут…
– Выгуливаю ногу. А вообще храм Божий открыт для всех, разве нет? – не полезла за словом в карман вдова.
– Да, конечно, а… – он побарабанил пальцем по молитвеннику.
– Обижена ли я, что Вы отказались венчать нас с Хосе? Пережила, спасибо.
– Но родственные таблицы…
– Да-да, – Ребекка в очередной раз смахнула всё-таки выбившуюся из хвоста прядь волос, – Жените кого положено, я разрешаю. Обещаю не задерживаться после службы, даю честное слово.
– Не обвенчали? – тихонько спросила Мирабель, когда получивший отпор священник отошёл на порядочное расстояние.
– Нет. У них есть так называемые родственные таблицы – предоставленные Богом, не иначе – по которым владельцы белых воротничков определяют достойных и недостойных, – равнодушно пожала плечами Ребекка, – С другой стороны, чем ещё заниматься. Не работать же… Вроде все расселись, скоро начнётся церемония, – она подмигнула им из-за плеча и отвернулась, махнув рукой, – Делайте что хотите.
В эту минуту грянула свадебная музыка, и на входе показалась Долорес.
Мирабель чувствовала неприятный осадок от их предыдущего разговора, но всё же с волнением взглянула на сестру, в лице которой будто не осталось ни одной кровинки. Это было не просто волнение, а ужас. Ужас перед происходящим и тем, что уже было. Ужас перед сделанным выбором, уже готовый перетечь в разочарование. И Мирабель отчасти была в этом виновата. Так глупо поссорились, притом даже неизвестно, из-за чего именно. Права была Алма: чокнутый от гормонов подросток не лучшая компания для невесты.
Погодите секунду. Это же глупо! Они обе говорили на эмоциях и обе… Да нет же! Долорес накосячила, будучи взрослой! Умной, осознанной взрослой, – а всё равно пошла на поводу у чувств! Так и в чём разница?
Эти думы настолько отвлекли Мирабель, что она совсем упустила другую, не менее важную деталь: глаза кузины, когда та, будучи в комнате, обернулась, чтобы поговорить о Бруно. Совсем как у преступника, пришедшего каяться. Но поздно. Этот сигнал остался для девушки незамеченным.
Тем временем отец Алонсо произнёс краткую молитву и причастил молодых, а затем обратился к собравшимся:
– Есть ли причины, по которым этот брак не должен состояться? Скажите об этом сейчас, или молчите вечно.
Мирабель почувствовал прикосновение к руке: Бруно. Испугался, что она не удержится и что-то ляпнет.
Недовольная такими подозрениями, Мирабель нахмурилась, глянув на него, и предсказатель сразу же убрал пальцы, извинившись одними глазами. Девушка сосредоточилась на воротничке отца Алонсо, хотя прямо-таки чуяла, как Долорес буравит её взглядом. Вот уж нет уж, Мирабель в чужую жизнь не полезет! Не то что некоторые.
Обряд продолжился. Никаких возражений не было. Гости еле слышно сюсюкались над «прекрасной парой». Мирабель увидела Исабелу: та что-то обсуждала с Антонио, а потом вольготно откинулась на спинку скамейки, радостная, что ей не надо выходить замуж.
