Кто она? Откуда? Просто причуда разума? Противоположность магии Каситы? Та сила, которая хочет зла, но вечно совершает благо? Волшба индейцев? Одинокая увечная тварь, неспособная испытывать чувства? А не всё ли равно, пока они плывут в лунном свете?

Вот и показался разлом в скале. Лианы. Если нырнуть, то… Другая сторона! И место, где убили дедушку. Минута молчания. А потом снова вперёд, вперёд, не стоять на месте! Прошлое не удержит, будущее неизвестно, жить сейчас, в полную силу, и пусть Бог спрашивает, что ему положено, когда поймает и оборвёт эту грешную жизнь!

Лапы заклубились и напряглись, и Мирабель рванула в гущу леса, на кроны деревьев, под сень звёзд, подмигивающих ей при каждом её прыжке. Вишнёвая тень вела её куда-то, на встречу с чем-то невероятным, но не с городом.

До носа доносились соль и сладкие ноты разложения растений. Горечь. Шум. Джунгли закончились, и путешественница в последнюю секунду затормозила у обрыва. Внизу плескалось Карибское море.

Тень улеглась, свесив кончики передних лап вниз и глядя на горизонт. Столько пространства, мир действительно огромен. Не верится, что где-то там есть и другие берега. А вон там, справа, видны знакомые огни. Тот город.

«Хочу его увидеть» – решила Мирабель, когда они возвращались назад, – «Мы можем туда сходить?».

Ответом служила тишина, но девушка уже училась различать реакции своей хранительницы. Сейчас та не возражала, хотя главным условием являлось возвращение до рассвета. Вот родная цепь гор. Энканто. Место, изученное до последнего дюйма, вдоль и поперёк.

Мирабель прошла по дорожке из красных лилий, от чьей пыльцы могла разболеться голова. Щемящая тоска прожурчала где-то в груди. И это была не радость от возвращения домой. Носящая тёмный дар забралась на каштан у дома, глядя на звёзды. Уловила знакомый голос. Бруно. Играет на типле вместе с Паоло.

Тот поцелуй… Влюблённость они прошли. Теперь, через взаимную ложь, они спасались от пожара страсти, который мог вспыхнуть в любую минуту и толкнуть на непростительные ошибки. Но что, если… Что если это не блажь, не инстинкт, а именно любовь? Та самая, которая возвышает и ранит, сворачивает горы и заставляет преодолевать моря? Что если?..

Вишнёвая день засигналила спускаться. Это напоминало спазмы в мышцах, лёгкое онемение. Домой.

Оказавшись в собственном теле, Мирабель лишь кивнула самой себе, приподнимаясь. Вишнёвая тень лежала у неё в ногах. Не ужасное чудище. Всего лишь плотный уставший клубочек мрака.

– Ты же моё проклятье, – мягко прошептала девушка, осторожно касаясь едва тёплого призрачного меха, – Моя девочка.

========== Глава 37 ==========

С тех самых пор Мирабель привыкла вести двойную жизнь какого-то странного и при этом печального шамана.

Целыми днями она прилежно помогала семье с подготовкой к свадьбе, а ночью накидывала на себя старое пончо Бруно и садилась по-турецки, ожидая, пока Вишнёвая тень разрешит ей изменить обличье.

Джульетта встретила перемены в дочери с приличествующей матери тревогой, но взгляд девушки оставался спокойным.

– Ты её приручила, – то ли спросила, то ли констатировала Алма, когда внучка зашла к ней в один из вечеров.

– Всё возможно, – пожала плечами Мирабель.

Договор с Бруно пересекаться как можно реже также соблюдался практически без исключений. Правда, за столом они сидели рядом, но, казалось, что между ними выросла невидимая стена. На самом же деле, предсказатель и его младшая племянница всё ещё ценили общество друг друга, в тайне радуясь, что им не запрещено сидеть вот так. Благо, остальная семья была слишком измотана хлопотами по подготовке к свадебной церемонии, чтобы обращать повышенное внимание на тишину между ними.

Бруно даже испугался, когда на третий день за ужином Мирабель негромко произнесла:

– Я видела пустыню.

– Пустыню, mi linda? – он смягчил обращение, но после того, что они пережили вместе, это показалось глупой шуткой. Всё ещё играем в то, что ничего не было? Что ты не вспоминаешь её объятья, её полураскрытые губы, буквально заставляя себя спать по ночам, а не вопить от боли?

– Во сне. Совсем как в твоей комнате, только рядом море, –она улыбнулась, но словно чего-то своему, – Это так нелепо.

– Почему? – Бруно почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Предсказателю говорили, что на него самого страшно смотреть во время транса гадания, но девушка сейчас изрекала загадки без всякой магии. Он не знал Мирабель с такой стороны.

– Вода полна жизни, а рядом – бесплодный песок, – ответила Мирабель, доедая свою порцию риса с курицей. Бруно думал над этой фразой добрых минут пять, отыскивая скрытые смыслы, уже сообразил какой-никакой, но ответ, но увы, как раз в этот момент Алма спросила про украшения:

– Мирабель, как продвигается?

Речь шла о манжетках для свечей. Бруно помнил, что племянница сделала практически такие же для всей семьи на церемонию появления дара у Антонио. Тонкая и аккуратная работа, которой в тот раз никто так и не оценил. По мнению предсказателя, за такое недурно было бы и расцеловать руки, сотворившие чудо, хотя о чём это он? Забыл про пончо?

Приехали. Ни дать ни взять, поменялись местами. Сначала истерила Мирабель – теперь он, прекрасный пятидесятилетний подросток. Что может быть лучше?

– Почти доделала. Хочу покрасить их в красный. Что думаешь, Долли?

Лицо Долорес отразило удивление такой степени, как если бы с ней заговорил Гато:

– В красный?

– Это ведь твой цвет. Платочек, юбка. Ты такая яркая, и вокруг тебя будут яркие свечи.

– Исключено, – пресекла любые попытки спора Алма, – Цвет невесты – белый.

– Что скажешь, Долорес? – перефразировала вопрос Мирабель. Долорес не моргала, должно быть, борясь с воспоминаниями:

– Ну… красный, конечно, мой любимый цвет, н-но белый это традиция.

– Мне кажется, ты растворишься.

– Мирабель! – тон Алмы стал угрожающим.

– Просто мнение. Без обид, – примирительно подняла руки Мирабель.

– Белые. Манжетки, – на всякий случай ещё раз обозначила требования к заказу абуэла.

– Самые белые из всех, – понимающе кивнула Мирабель, – Пст, Камило.

– Что? – напрягся кузен.

– Спасаем еду на раз, два…

– ТРИ!! – радостно завопил подросток, загребая одним залихватским жестом всё съестное, что можно было унести. Мирабель цапнула увесистый манго.

– Камило! – вспомнив про родительские обязанности, кликнул сына Феликс, но куда там: тот уже драпал в свою комнату, заливисто хохоча. Мирабель замешкалась.

– Бруно, лови её! – опознав игру детей семилетней давности, Агустин делегировал право отнимать еду у дочери, подозревая, что непременно травмируется при подъёме на лестницу, споткнувшись в самый неподходящий момент.

– Спокойно, – предсказатель медленно встал из-за стола, протягивая руку вперёд, – Просто отдай заложников… Мира!

Она рванула наверх, к галерее, двигаясь какими-то причудливыми скачками, не похожими на человеческие. Не будь у Бруно десятилетней практики преодоления препятствий в застенках – он бы сдался ещё при подъёме.

– Ага! – предсказатель схватил племянницу за запястье, когда та уже потянулась к дверной ручке, – Отдай мне мне манго, и никто не… Э-эй!

Поднеся добычу ко рту свободной рукой, девушка откусила от плода изрядный кусок, да так, что пока жевала, тот еле вмещался в щёки.

– Ну в самом деле, – цокнул языком Бруно, глядя на то, как девушка облизывает губы от сладкого сока.

– Отпусти мою руку. Я выиграла.

– Да! Прости, – он отстранился так быстро, будто дотронулся до горячего чайника, – И что мы будем с этим делать?

– Ты был достойным соперником и победил бы, если бы не моя хитрость. Так что вот, – она протянула ему трофей, – Примешь этот дар из моих рук?

Недолго думая, предсказатель откусил от манго следом, и, прожевав, заметил:

– Мой укус больше. Я победил.