– Тебе не надо это обещать, – Мирабель прижалась к его виску, – Ты уже лучший.

– Я хочу обнять тебя, – тихо признался он.

– Мы же итак ближе некуда.

– Знаю, но если бы я мог, я бы спрятал тебя ото всех. От всего зла, что тебе причинили. И даже от Вишнёвой тени.

– Точно! – девушка внезапно отстранилась, – Что если попросить её помочь?

– По…помочь? – изумился предсказатель.

– Я пока не разобралась до конца, кто или что она такое, но мне кажется, я в какой-то степени ей нравлюсь.

– Что ты предлагаешь?

– Обратиться к ней, чтобы она перерезала сетку. Мы ничего не теряем. До ужина остался всего час, нас ведь хватятся, да?

– Меня однажды на десять лет в застенках потеряли, – словно бы невзначай заметил Бруно.

– Вот сейчас было совсем не смешно, – Мирабель зажмурилась, – Ты… чем бы ты ни было… Если можешь, пожалуйста, перережь лиа… А-а-а!

Они грохнулись вниз с изяществом мешка картофеля. Плети ослабли. Первым высвободился Бруно, подавая ей руку:

– Не ушиблась?

– Чуточку, – девушка встала, потирая шею, – Песок везде. Как я и люблю.

– Балда, – предсказатель порывисто обнял её, – Даже если я или кто-либо другой ведёт себя как последний идиот, не вздумай вот так прыгать со скалы. Ты поняла?

– Бру…

– Поняла или как?!

– Поняла, – девушка обняла его в ответ, втягивая носом знакомый запах. Пока они вместе, всё наладится. Как-нибудь.

***

Долорес оторвала ладонь от уха:

– Всё.

– Что «всё»? – поинтересовалась Алма. Они сидели в комнате абуэлы, озаряемые свечами, цвет которых теперь казался Долорес зловещим.

– Распрощались. Разошлись. Думаю, они пришли к соглашению.

– Думает она, – глава семьи прищурилась, и невеста на выданье конвульсивно поджала под себя ноги, – Надо было думать не сейчас, а вчера.

Долорес подняла на бабушку припухшие от слёз глаза. После завтрака Алма зашла к ней в комнату и с порога заявила, что знает об интрижке с Мариано. Дочь Пеппы не была мастером отговорок, у неё всю жизнь всё было написано прямо на лице. Пришлось расплакаться. Молить о прощении и снисхождении, особенно к Мариано. Умолять никому не рассказывать.

Слушая сбивчивый рассказ внучки, Алма напоминала непреклонную статую, только цокнула «не хватало мне Бруно, а теперь ещё и ты». Лишь раз их отвлёк какой-то шубурш, а после абуэла заговорила:

– Ты подвела меня, Долорес. И опорочила семью… Прекрати унижаться и дай мне закончить!.. После случившегося я не могу одобрить ваш брак.

Услышав такое, Долорес почувствовала, будто у неё вырвали сердце. Держась за подол платья абуэлы скрюченными, словно у дикой обезьяны, пальцами, она поняла, что повторяет «что угодно, что угодно, проси что угодно!».

– Что угодно? – не шелохнувшись, уточнила Алма.

– Что угодно! – охрипшим голосом подтвердила Долорес.

– Ладно. Так уж и быть. Я закрою глаза на свои прегрешения и дам добро на свадьбу. И мы больше не будем вспоминать об этом досадном происшествии. Но взамен, Долли, моя девочка, ты станешь моими ушами.

– Н-но я же всегда…

– Мне нужно, чтобы ты следила за Бруно. Особенно когда он рядом с Мирабель. И докладывай мне всё, что услышишь. Ты поняла?

Новость о том, что, возможно, Бруно и младшая кузина каким-то непостижимым образом перешагнули уровень отношений, допустимый между дядей и племянницец, Долорес встретила с тем же тупым удивлением, с каким жертвенное ацтекское животное встречало на алтаре рассвет, думая только о занесенном над ним ножом. Ей было мерзко. Мерзко от себя самой. Да, она всегда была сплетницей, но теперь…

Теперь она должна была забыть добро. Забыть ночь, которую Мирабель провела, утешая её. Даже если у кузины были отношения с дядей, это было их дело, их и, максимум, абуэлы, пусть это хоть дважды, хоть трижды неправильно.

Долорес казалось, что она дышит вполсилы, словно больная чахоткой. Алма связала её по рукам и ногам, используя Мариано. Некому рассказать. Некуда бежать. Просто ждать свадьбу. Как только церемония состоится, никто не вспомнит об этом «досадном происшествии». Бабушка дала обещание, и Долорес будет свободна.

– Абуэла! Кажется, к нам на ужин собираются Гузманы! –раздался с улицы голос Камило.

– Мариано, – еле слышно произнесла Долорес. Он должен был защищать её – а в итоге она осталась одна. Дядя Бруно серьёзно поговорил с ним, а иначе бы…

Дядя Бруно. И тебя под нож. Вы с Мирабель, готовые ради других снять не то что рубашку, но и собственную кожу, обречены быть несчастными не только из-за своих чувств, так ещё и из-за Долорес?

– Если ты рассказала мне всё, а я в этом нисколько не сомневаюсь, – рука абуэлы на плече казалась невесте гранитным монолитом с кладбища, – Сходи умойся и приведи себя в порядок. Ты должна выглядеть идеально.

Долорес сделала так, как она просила, и, утерев лицо, молча уставилась на себя в зеркало. Что-то подсказывало ей, что привести в порядок можно всё что угодно.

Кроме нечистой совести.

========== Глава 33 ==========

Сватовство Мариано не стало для семьи Мадригаль большой неожиданностью, хотя Пеппа создала слезливое облачко для вида. О том, почему будущий жених и невеста нервничают, знал только круг избранных.

Словно отмечая свою причастность к тайне за семью печатями, Мирабель села рядом с Бруно. Сначала он удивился, но потом коротко кивнул. Вызванное недомолвками напряжение спало, и дядя и племянница даже смогли поужинать с большим аппетитом, усиленно делая вид, что жених Долорес – пустое место. Главное, чтобы ей нравилось.

«Всегда буду сидеть здесь» – решила Мирабель, исподволь наблюдая за дядей. Плевать, кто что думает, тут хорошо. Безопасно. Тепло. Рядом с ним она на своём месте, даже если её любовь – жуткая ошибка обезумевшего от гормонов мозга.

– Предлагаю начать подготовку к свадьбе завтра же, – обозначила явно довольна раскладом Алма, – Не вижу смысла откладывать.

Мирабель покосилась на Долорес, ожидая увидеть на её лице невероятное счастье, но вместо этого казалось, что глаза сестры лишились того яркого блеска, который был в них, когда кузина рассказывала ей своём ночном приключении. Неужели опять взялась себя грызть почём зря? Да, конечно, традиции важны, но разве это дело: хоронить себя заживо из-за какой-то минутной слабости?

А ведь Долли, бедняжке, и поговорить-то не с кем. Мариано пару раз предпринимал попытки вытянуть невесту хотя бы за пределы двора, но та лишь вежливо качала головой.

Подождав, пока иссякнет поток поздравлений, Мирабель подошла к кузине, тронув её за руку:

– Долорес, совсем скоро ты обзаведёшься семьёй, можно ли твоей маленькой кузине провести с тобой вечер, болтая обо всяких глупостях?

Когда дочь Пеппы повернулась к ней, Мирабель едва удержалась, чтобы не отпрянуть. Эти глаза, казалось, вмещали всю вселенскую скорбь, накопленную за историю человечества.

– Мирабель, разве не ты сегодня помогаешь Джульетте по кухне? – раздался совсем рядом голос Алмы.

– Нет, вроде как Иса, – честно ответила девушка, увидев проходящую мимо мать, – Мам, тебе сегодня помогает Исабела?

– Да, милая, – Джульетта торопилась куда-то за пределы дома: должно быть, под вечер нарисовался кто-то с бытовой травмой, нуждающийся в лечении.

– Ага. Ну и ты помоги, – ничтоже сумняшеся, заявила Алма, – Лишние руки никогда не помешают.

Единственная из Мадригалей, лишённая дара, молча разглядывала бабушку секунд пять.

– Ты что-то хотела, mi vita? – первой прервала тишину глава семейства.

– Думала, что ты скажешь мне, почему я не могу провести немного времени с Долорес.

– Свадьба – очень нервное дело для невесты. Ты ещё ребёнок, тебе невдомёк, что ты можешь принести больше вреда, нежели пользы.

– А, вот оно что, – девушка скрестила руки на груди, провожая бабушку и кузину взглядом, – Кто бы мог подумать.

На кухне уже хлопотала Исабела, занятая чисткой плиты. По мнению Мирабель, можно было стараться и поменьше: как-никак, очень скоро тут и без того будет дым коромыслом от приготовления целых гор разнообразных блюд. В Колубии ни один семейный праздник не обходится вариантом «А давайте мы тихонько посидим в семейном кругу», тем более, свадьба.