– Я? А что я мог сделать, передо мной был оживший ночной кошмар, не иначе! – продолжал говорить Мариано, пока они поднимались по лестнице в его в спальню.

– Не пойму, ты меня ведёшь или я тебя, – оглянулся на парня предсказатель.

– Ваша очередь, я уже навидался!

– Действительно. У меня-то не вся жизнь впереди, – младший из тройни Мадригаль покачал головой, толкая дверь ладонью.

В спальне никого не было. Царство хаоса без владельца. Двуспальная кровать была буквально разодрана в клочья, куски обивки и войлока валялись по всему полу, а на изголовье остались глубокие царапины. И везде, буквально везде, куда падал взгляд, были следы. Десятки следов, чаще бесформенных, будто их владелица торопилась. Мариано не соврал: он действительно лежал на кровати, о чём свидетельствовал его силуэт, он же – единственная уцелевшая область матраса.

– Как странно, – Бруно достал кальку и карандаш, садясь на корточки и переводя один из самых чётких следов на выданную Антонио кальку.

– «Странно»?!

– Ага. Она не убила тебя, хотя могла. Почему? – закончив со следом, предсказатель перешёл к бороздам от когтей, – Какая досада, у меня всего один лист, придётся рисовать поверх него.

– Сеньор Бруно! – Мариано встал рядом с ним, жестикулируя как утопающий, – Я безмерно уважаю Вас и вашу семью, но такому ужасу не место в Энканто! Может, я и уцелел, но что будет завтра?

– Едва ли она сюда вернётся. Если зверь хочет убить, он делает это чисто. Если бы Вишнёвая тень желала устроить здесь нору, то не стала бы разводить такой беспорядок, и, скорее всего, выгнала бы вас вон, – Бруно обернулся к нему и вдруг уловил призрачный шлейф духов, доносившиеся от помятой рубашки Мариано, судя по всему, вчерашней и надетой в большой спешке. Это были не мужские духи. Женские. И что-то ещё. Оно не исчезло без следа, что-то…

– Мариано.

– Да?

– Как думаешь, зачем я снимаю эти следы? – предсказатель почётче обвёл силуэт рисунка, хотя внутри уже разгоралась ярость.

– Без понятия. А это важно?

– О, да. Я делаю это для Антонио, ему интересно узнать, кто же такая наша таинственная гостья.

– Это… очень мило.

– И не говори, – Бруно усмехнулся, бережно складывая лист кальки обратно в карман, – Это я к чему веду. Своих детей у меня нет, так что мои племянники – моё всё. Так что, Мариано, – он повернулся к собеседнику, полыхнув глазами, – Либо ты сегодня же делаешь Долорес предложение руки и сердца, либо я сначала бью тебя в морду, а пока ты захлёбываешься в крови, кидаюсь тебе на грудь и перегрызаю глотку за то, что ты сделал.

– Ч-что? – местный красавчик настолько опешил, что даже не сдвинулся с места, – Как Вы узнали?

– Ты пахнешь её духами и потом, мерзавец. Я не просто так десять лет прожил среди крыс, нюх у меня не хуже, чем слух у Долорес. Очень надеюсь, что она нас сейчас не слышит, но если слышит, пусть знает, что я её не виню, поскольку она мягкая и очень доверчивая. А ты вероломно этим воспользовался.

– Но мы не… Она согласилась! Мы почти что женаты!

– «Почти» не считается, Мариано. Не здесь. Вишнёвая тень тебя пощадила – что ж, у этой твари свои резоны – и, похоже, сама жизнь дала тебе шанс всё исправить.

– Сеньор Бруно…

– Я не считаю порывы страсти грехом, молодой человек, мы состоим из мяса и смертны, но я не позволю тебе поступать не по чести с моей племянницей. Ты меня понял?

Мариано, не ожидавший, что его раскроют и отчитают, никак не мог выйти из ступора.

– Моргни два раза, если понял… Вот и отлично. Вечером придёшь свататься, а если нет, – предсказатель кивнул на изорванный матрас, – Я завершу эту композицию твоим хладным трупом. А теперь постарайся привести себя в порядок и подремать, у тебя впереди большой день.

После этого более чем устрашающего диалога Бруно почувствовал себя настолько измотанным, что даже не заметил, проводили его до порога или же нет. Мариано, вот же идиот. Чего ему, породистому кобелю, не терпелось? Поженились – развлекайтесь, никто и слова не скажет. Но неужто так захотелось приключений на свою голову, чего-то запретного?

Во рту появился сладковатый привкус, и предсказатель тряхнул головой.

Запреты. Табу. Вечные искушения человечества.

Христианство в его кардинальной ипостаси наложило запрет на что только можно. Особенно на всё, что доставляет удовольствие. Даже смех идёт от Лукавого. Вишнёвая тень…

Внезапная мысль поразила его словно яркая вспышка. Мариано мог встретиться с Долорес только ночью – это очевидно. Судя по разрухе в спальне, Вишнёвая тень торопилась. Капканы в доме сработали только утром. Время в пути, поднятая сеньора Гузман, тревога – слишком короткий отрезок времени.

Предсказатель принялся думать дальше. Если Долорес улизнула на свидание после ужина, так сказать, под шумок выступления Паоло, она не могла остаться у Мариано на всю ночь. Выждали час-полтора, а потом согрешили. Долорес ночевала дома. Она вернулась. И кто-то встретил её дома.

Вспомнилось лицо Мирабель. Кажется, девушка была удивлена появлением сеньоры Гузман с новостями о нападении на Мариано. Именно удивлена. Не шокирована, не напугана. Удивлена.

А капканы? Мирабель одной из первых заявила о бредовости этой идеи.

Господь всемогущий – Мирабель управляет этой штукой! Может, не сознавая этого, но Вишнёвая тень определённо поддаётся её настроению. Долорес не могла молчать о произошедшем. Это не в её характере. И Мирабель, сама того не зная, скомандовала «фас!» поселившемуся в Касите чудовищу, впрочем, в итоге пощадив Мариано из-за чувств кузины к этому дураку.

Но даже если дело действительно обстоит так, то что с этим делать?

Уже на подходе к дому Бруно заметил, что семейство подошло к решению этой проблемы с принципиально новой стороны: подбадриваемый сеньорой Гузман, к Касите направлялся местный священник.

Комментарий к Глава 28

Цитата про лилии, пришедшая на ум Бруно, это строка из “Песни песней Соломона”

========== Глава 29 ==========

Отец Алонсо был из того разряда людей духовенства, которые в своей работе чаще всего ограничиваются мирным: «Прочти Ave три раза и ступай с Богом». Паства ему досталась очень хорошая: маленькая и дружная, и священник искренне радовался каждому дню службы, что было видно по его дружелюбной улыбке, когда он здоровался с горожанами, выходя на прогулку в город. И впервые – впервые за двадцать лет безупречной службы отец Алонсо хмурился, пока глава семьи Мадригаль излагала ему то, что знала о Вишнёвой тени.

Сеньора Гузман, успокоенная приходом священника, ушла обратно к своему балбесу-внуку, так что Бруно просто уселся обратно на своё место, заметив, что родичи не успели выйти из-за стола.

– Дядя Бруно, – тонкие руки Долорес обвили его шею, и племянница, и не думая скрывать, что подслушивала диалог с Мариано, прошептала, – Спасибо… за всё.

– Будь счастлива, милая, – так же тихо ответил ей предсказатель, заметив появление ещё одного отпрыска Пеппы подле себя: Антонио выжидающе сложил ладошки на жилистое колено дяди:

– Детектив Бруно, как там место происшествия?

– Изучено, вещдоки поступают в Ваше распоряжение, коллега, – напустив на себя серьёзный вид, Бруно отдал пареньку сложенный втрое лист кальки, – А теперь не медлите ни минуты, детектив Антонио. Судьба всего Энканто зависит от Вашей экспертизы. Разговор с отцом Алонсо я беру на себя.

– Стук-стук кулачками?

– Да, непременно, – предсказатель бережно коснулся мягкого кулачка ребёнка костяшками пальцев, – А теперь беги. Буду ждать.

Снова подняв голову на гостя, Бруно поймал на себе благодарный взгляд Мирабель. Увидев, что на лице дяди мелькнула тревога, она чуть заметно нахмурилась, а потом снова улыбнулась. Ещё никогда набат «опасность» не звучал в душе предсказателя так громко и при этом так радостно. Бруно ждал их встречи наедине. Ждал, несмотря ни на что.