– Ты права… Сделанного не воротишь, – наконец, перестала хлюпать носом Долорес, утирая слёзы, – Снова всё болит. Меня словно телегой переехали.

– Ещё бы, ты же наревелась. Сиди тихо, я принесу тебе лекарство.

– Мирабель.

Девушка оглянулась:

– Да?

– Я… Я никогда этого не забуду, – робко улыбнулась ей Долорес.

Когда Мирабель вернулась, дочь Пеппы уже переоделась ко сну, и стояла, глядя на корзину для белья.

– Господи Боже, – ужаснулась девушка, увидев его содержимое, – И ты ещё упиралась, что не будешь лекарство. Вот, ешь.

– Это… Только выглядит жутко. Или нет. По ощущениям тоже жутко. Сплошной ужас. И восторг. И снова ужас.

– В основном ужас? – уточнила Мирабель, контролируя, чтобы кузина съела арепу. Спасибо Бруно за разбитый нос, с тех пор «аптечка» Джульетты пополнялась постоянно.

– Нет вовсе нет. Это было… невероятно.

– Не понимаю.

– Я тоже ещё не до конца поняла, но знаю одно: либо я расскажу это сейчас, либо я не удержусь и ляпну что-то эдакое за завтраком, и Алма меня уничтожит.

– Давай обойдёмся без смертей, – Мирабель откинула покрывало с кровати, укладывая Долорес, – Вот так, умница. Я здесь. И я слушаю.

С начала сбивчивого рассказа, прерываемого то слезами, то нервным смехом, прошло совсем немного времени, но когда Мирабель легла на свою кровать, каким-то чудом успокоив Долорес, было ощущение, что за плечами остались целые сутки, и за окном наступила следующая ночь.

– И всё равно он козёл, – с уверенностью произнесла девушка, обращаясь неизвестно к кому, – Мог бы дождаться.

Этот рассказ… Мирабель казалось, что её мозг плавится. Так странно. Опрометчиво. Дико. Нежно. Страстно и страшно.

Девушка перевернулась набок, глядя на стоящую у окна лилию. Та казалась чёрной, как грех. Неудачное освещение для чего-то прекрасного.

Что-то бережно коснулась позвоночника: Вишнёвая тень уложила свою хозяйку спать, а потом поерошила волосы девушки, набирая в шкуру красноватых отрезков. Так много переживаний. Так много энергии.

Когда рассвет тронул силуэты гор, Мирабель всё ещё спала. Ей снились бутоны алых лилий, готовых вот-вот расцвести.

Комментарий к Глава 27

Песня, которую играет Паоло - Te Amo y Más, трек из м/ф “Книга жизни”

========== Глава 28 ==========

Разбудил семью Мадригаль бодрый перестук капканов, разносившийся по Касите словно выстрелы. Очень быстро, практически без перерыва. Ладно бы один или два, но сработка всех наводила на совершенно очевидные мысли.

– Да она издевается, – загробным голосом произнесла Пеппа, каким-то чудом умудрившаяся выскочить из комнаты раньше всех. Увы, даже несмотря на её спешку, застать хулиганку не вышло. Зато в центре каждого капкана виднелся отпечаток лапы: где чёткий, где чуть смазанный, но ровно такого размера, что впору было ужаснуться. Такими лапами не мог похвастаться даже Гато, который наотрез отказывался подходить к этим артефактам.

Последним к месту событий прибыл Бруно, потиравший бок:

– Капканы сработали? Крысы прямо осатанели и сплясали на мне румбу, так что я свалился с гамака.

– Рёбра целы? – заботливо поинтересовалась Джульетта.

– Да, полный порядок, ещё столько же проживу, – предсказатель выпрямился, глядя на Мирабель, которая стояла чуть поодаль, облокотившись на парапет. В её волосах красовалась алая лилия, должна быть, подарок от Исабелы.

«Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами» – совсем некстати всплыло в голове Бруно, и он сжал кулак, заставив ногти вонзиться в ладонь. Почувствовав, что на неё смотрят, Мирабель обернулась, и пришлось ответить ей дежурной улыбкой. Она тоже улыбнулась в ответ, слегка сонно, как когда-то в детстве, говоря «я не хочу спать», но после её глаза озарились тем самым магнетическим светом, который заставлял душу предсказателя выть, словно побитую собаку. Её подарок был готов, или почти готов, в этом не было никаких сомнений, и Мирабель – его племянница Мирабель – что-то задумала.

И как этого избежать? Исчезнуть в застенках? Боже, соберись, она же ребёнок. Ре-бё-нок. Ребёнок с влюблённостью. Это несерьёзно. Да, Мира умная девочка, но это… Она просто не думает о последствиях.

А он сам? Молодость взыграла, да? Болван!

Задумчивый вид сына немного порадовал Алму в свете текущих событий, но ненадолго.

– Алма! Алма!! – в дом на всех парах влетела сеньора Гузман, – Поселившаяся у вас тварь напала на Мариано!

Мирабель мигом перестала жевать, вспомнив курицу Хуаниты, превратившуюся в жалкую разорванную тряпку. Хотя погодите, «напала», а не «убила». В принципе, выжил, значит, порядок.

– Он ранен? – сразу же откликнулась Джульетта.

– Нет, но он в ужасе!

– Он её видел? – спросил Бруно, несколько тушуясь: тяжело спрашивать о чём-то мрачном, когда носишь почётное звание человека, без конца накликивающего беды на кого только можно.

– Мариано в порядке?! – это была уже Долорес. Сидевший рядом Камило приобнял сестру за плечи.

– В порядке, золотко, но нужно что-то делать!

– Мы ставили капканы, – словно бы невзначай обронила Мирабель. Посреди разразившегося хаоса это звучало как издевательство.

Алма незамедлительно уперила во внучку испепеляющий взгляд, но та лишь поправила цветок в волосах, держа спину прямо. Концепция ребёнка, которую столь тщательно выстроил Бруно, внезапно рассыпалась с лёгкостью карточного домика. Это было не просто ребячество или подростковый бунт: на глазах всей семьи выковывался характер прекрасной молодой женщины. Ею было невозможно не любоваться. Это завораживало, как появление бабочки из невзрачного кокона.

– Дядя Бруно, – Антонио тихонько подёргал предсказателя за пончо, подавая ему кальку и чернографитный карандаш, – Возьми. Меня не пустят.

– Я всё сделаю, коллега, – тепло улыбнулся младшему племяннику Бруно, пряча оборудование для снятия улик в заднем кармане, – Сеньора Гузман, позвольте мне сходить и взглянуть на следы. Она ведь оставила следы, верно?

Бабушка Мариано кивнула, комкая в руках чётки из вулканического туфа.

– Вы садитесь, дорогу я знаю, – мягко усадил пожилую женщину на свой стул Бруно.

– Я иду с тобой! – взметнулась следом Долорес.

– Я передам Мариано, что ты волнуешься, – предсказатель похлопал дочку Пеппы по руке. Это сработало, и Долорес послушно приземлилась обратно.

Как удачно всё сложилось. Ещё есть шанс обдумать разговор с Мирабель. А, так значит, они всё же будут говорить? Прямо сегодня? О чём же это, интересно? Нет, секунду-секунду, они будут говорить, если кто-то переступит черту. А лепка вазы тогда считается? Чёрт! Это слишком сложно! Сначала – следы и Мариано.

Что Вишнёвая тень могла забыть у парня Долорес? Хуаниту с её курами понять ещё было можно, тайра хищник, но это…

После стука в дверь раздалось шуршание множества предметов и щёлканье задвижек: владелец дома перемещал воздвигнутые в попытке спастись баррикады:

– Бабуль, что сказали Мадри… О, Доброе утро, сеньор Бруно. А где бабушка?

– Она очень шустро к нам бежала, так что я предложил ей присесть и выпить кофе, – Бруно практически незаметно окинул собеседника взглядом, пока из-за разницы в росте возносил глаза на лицо юноши. Этот холёный самец не вызывал у предсказателя особого восторга ещё со времени сватовства к Исе. Пять детей он хотел, вы подумайте. А сам трясётся в доме, послав пожилую женщину разбираться в проблеме на другой конец города. И вообще: Исабела не досталась – ну и ладно, пусть будет Долорес, уговорили.

– О, – кажется, Мариано впервые задумался о расстоянии от их дома до Каситы, – Спасибо огромное. Заходите, прошу… Ну и адская же это тварь, скажу я Вам! Туча с лапами, и глазища как тарелки. Я проснулся – а она пялится на меня, и скребёт, скребёт лапами. Огромная! – ухажёр Долорес развёл руки, – Вот такая башка!

– И что ты делал? – при всём старании Бруно не смог добавить волнения в тон голоса.