Предсказатель обернулся к Мирабель. Та стремительно краснела прямо на глазах.

Поняла суть оговорки.

О, Боже.

Допустила вероятность.

О, Господи.

Прямо сейчас что-то представляет.

Madre de Dios!

Не оборачиваясь, Бруно зачерпнул воды и подал племяннице без лишних слов.

– Спасибо, – пробормотала она, ныряя носом в кружку, – Куда ты?

– Собирался отдать тарелки.

– А, хорошо, – насилу допив воду и кое-как оклемавшись, девушка последовала за ним.

***

Одаривание тарелками прошло на «ура», отдельно Бруно порадовало попискивание Антонио, на кружке которого был изображён ягуар:

– Это же Гато! Гато, гляди где тебя нарисовали!

Ягуар на секунду оторвался от пятнашек с Уго, придавив довольно визжащего щенка увесистой лапой.

– Ага, – предсказатель поворошил копну кудрей младшего племянника, а тот, не сговариваясь, встал на стуле, обнимая дядю за шею:

– Ты замечательный, спасибо большое!

– Пеппа, облако, – Алма вовремя пересекла появление дождя, вызванного переизбытком чувств дочери.

– Не буду, не буду, – спохватилась мать Антонио, шмыгая носом и поглаживая обеими руками рыжеватые волосы.

– Ты тоже замечательный, – отойдя от изумления, Бруно приобняла мальчика в ответ.

– У нас новые крутые тарелки, давайте все пообнимаемся с Бруно! – предложил Агустин. Услышав это предсказатель словно уменьшился вдвое:

– Я как-то не привык…

– Да иди сюда! Ты отличный парень! – ловко сгрёб его сутулые плечи муж старшей сестры, – Даже Мирабель тарелку сделал. Это луна на ней?

– Ага, я захотел, чтобы у моей драгоценной племянницы тоже был собственный знак, – Бруно перевёл глаза в нужном направлении. Взгляд девушки потеплел, и она, поняв, что от неё ждут, тоже подошла ближе, обнимая его одной рукой:

– Спасибо, дядя Бруно.

Предсказатель не знал, не хотела она или же не могла задерживаться дольше пары секунд, но чувство, что из него выворотили кусок мяса, не исчезло даже после того, как остальные родственники обняли его по очереди.

А на что он рассчитывал? Сам вчера похлопал её по плечу, чтобы не прилипала, вот, научил. Да и правильно всё… Верно?

Пострадать подольше не дал сам приём пищи и последовавший за этим рассказ Джульетты о том, что она видела.

– Эта тварь… – начала было Алма, как с другого конца стола раздалось:

– Вишнёвая тень.

Голос принадлежал Мирабель. Она без особого аппетита догрызала початок кукурузы, клыком вытаскивая остатки зёрен.

– Поясни, mi vida.

– Я дала ей имя. Она вишнёвого цвета и похожа на тень. Должны же мы как-то её называть, – тон девушки оставался спокойным, что, впрочем, отчасти объяснялось недосыпом.

– Хорошо, пусть так, но ей недолго осталось бегать по Касите, – строго произнесла глава семьи.

– Непохоже, чтобы она куда-то собиралась, – пробормотал Камило, но его сразу же заткнул тычок локтем от Долорес.

– Я покажу, – Джульетта встала со своего места и откинула коврик.

Новый отпечаток, по форме напоминавший огромного, свернувшегося в калачик головастика, раскинулся на целый метр плитки. В очертаниях угадывалось тело и длинный, лёгший полукругом, хвост.

– Антонио, ты у нас разбираешься в животных, – Бруно пропустил племянника вперёд, – Что за зверь мог оставить такой отпечаток?

Брови мальчика взметнулись вверх:

– Но другие животные её не чуют.

– Знаю, малыш, но, быть может, это… не всё животное, а только тень?

Пеппа бросила упреждающий взгляд, но её младший сын не выглядел напуганным. Он с интересом обошёл отпечаток и даже постоял в центре, примериваясь, и, наконец, произнёс:

– Очень похоже на тайру. Только я никогда не видел настолько больших.

Бруно приложил все усилия, чтобы его лицо не отразило пришедшую в голову мысль:

«А ведь она станет ещё больше, хотим мы этого или нет».

Комментарий к Глава 21

Имеется в виду тайра (Eira barbara), млекопитающее из семейства куньих

========== Глава 22 ==========

Мирабель успела эвакуироваться в комнату раньше, чем начался «разбор полётов» относительно отпечатка на полу у окна. Вслед до девушки донеслось слово «капкан». Хотелось расхохотаться. Капкан на тень? Тогда рядом понадобится поставить ещё один – на собственную глупость.

Перед мысленным взором появилась тайра. Симпатичный и весьма своенравный зверь. Семья много лет мирилась с крысами в застенках – чего же тогда взъедаться на тень?

Крысы в застенках.

Бруно.

Не торопится с подарком.

Должно быть, обиделся, что так сухо обняла.

А быть может, дело в той оговорке?

Дура, дура! Только слепой мог не заметить то, как она полыхнула румянцем – поди, светилась бы даже в темноте. Нельзя о таком думать!

– Дура, – в который раз обвинила себя в недостатке мозгов девушка, отодвигая ногой стул и открывая ящик с вязанием. Что-то подсказывало Мирабель, что если она по привычке сядет на кровать, то примет горизонтальное положение и уснёт за близкие к рекорду пять минут. Рано! Рано сдаваться! Вывязать этот сложный участок на спинке изделия, а дальше потребуется просто следить за градиентом. Ещё немного – и можно будет вздремнуть. Но не сейчас.

Скомандовав глазам не слипаться и припомнив выданную организму чашку кофе, Мирабель развернула готовую часть пончо. Не удержалась и погладила изгиб узора. Как же будет здорово прижиматься к Бруно, когда он наденет её подарок.

«А лучше без всякого пончо» – как назло подсказал внутренний голос, заставив девушку скрипнуть зубами.

Да, младший из тройни Мадригаль отлично сохранился для своих лет, чтобы появилось желание узреть это воочию.

16 и 51.

Мирабель зажмурилась, мысленно пройдя по тончайшему мостику безумия из тридцати пяти дощечек. Глаза воспользовались моментом, чтобы начать слипаться, но возврат в бодрствование не заставил себя ждать.

Робкое «тук-тук». Так стучится лишь один человек.

– Открыто, – Мирабель шустро припрятала вязание, оборачиваясь.

– Я воспользовался совещанием инквизиции внизу, чтобы принести тебе это, – пояснил Бруно, заходя и вручая девушке нечто такое, от чего она на миг потеряла дар речи.

– Эт… это же… Это мой сон! – найдя нужные слова, Мирабель даже вытерла об юбку вспотевшие ладошки, прежде чем принять вазу из рук предсказателя.

Одна половина изделия представляла собой Энканто в окружении гор и джунглей, тогда как другая казалась тем самым городом, полным огней и жизни. Среди леса виднелись маленькие, тщательно выписанные фигурки – таинственные индейцы, о которых говорила тётя Пульхерия.

– Тут даже Касита есть! И луна светит у самого горлышка. Боже, а это… – Мирабель пробежала пальцами по пересекающему трещину силуэту тёмного зверя, сливающемуся с синевой ночи, – Это же я во сне!

– Я тебе больше скажу, – он наклонил голову, почёсывая ухо об плечо, – Ты перепрыгиваешь свой волос.

– Это шутка?

– Нет, mi linda. Это не трещина. Всего лишь волос, – предсказатель усмехнулся, – Я настолько дёрганый, что увидел преграду там, где её не было. И только благодаря тебе нашёл в себе мужество рискнуть. И я не жалею.

– Ты, наверное, всю ночь не спал, рисуя это. Такая мелкая работа, – Мирабель просто не могла наглядеться на детали рисунка, с каждой секундой находя всё новые.

– Кто теперь главный полуночник в доме?

– У кого больше мешки под глазами, – и не думала сдаваться Мирабель.

– Я носил эти мешки ещё до твоего рождения, так что они эталонные, Хвостик.

Девушка фыркнула, пристраивая вазу на полке со всем доступным пиететом:

– Это шедевр. Ни больше, ни меньше. И я жутко хочу тебя обнять.

– И я тебя.

– И ты меня? – тихо переспросила Мирабель.

– Да. И я тебя.

Цепи контекста ослабли, и двое робко шагнули друг к другу. Хотя бы так, не размышляя ни о чём.

– Мира, – его рука ласково коснулась затылка девушки.