– Пап, поможешь выманить Адриана из его логова? – окликнул Феликса Камило, – Может, он уже оклемался, мама предложила отыскать для него несколько моих старых вещей из тех, что придутся впору, но это же надо мерить, сам знаешь.

– Это обязательно нужно провернуть, уже иду, – Феликс оглянулся на Агустина и Бруно. Помедлил, затем улыбнулся одними губами:

– Люди. Просто люди.

– Да, просто люди, – согласился с ним предсказатель.

– Папа, раскачаешь? – подождав, пока уйдёт Феликс, попросила Умбра.

– С радостью, mi preciosa. Держись как следует, – Бруно взялся за верёвки. Очень давнее воспоминание о другой девочке с весёлым смехом заскреблось где-то возле седых висков. Пошубуршало и ушло, как и те времена.

– Ты чего, пап? – встрепенулась Умбра, когда предсказатель аккуратно поцеловал дочь в темечко.

– Всё в порядке, родная, – Бруно сделал пару шагов назад, бережно удерживая своё ненаглядное сокровище, – Просто вспомнил, насколько сильно я люблю вас с мамой.

========== Глава 55 ==========

Для того, чтобы разучиться сплетничать, мало одного желания: Долорес понадобились годы практики, чтобы держать язык за зубами. Отчасти это стало причиной распускания волос из высокой причёски, ведь молодая женщина поняла, что поглаживание успокаивает. Мама не зря так делала, действительно эффективно.

Язык, конечно, за зубами, а вот любопытство никуда не девается, как ни крути.

Разумеется, от остальных звуков Долорес отвлекло появление Адриана и его комнаты: новоиспечённая мать добрых три часа не столько ткала на станке, сколько слушала, как юный художник передвигает некоторые вещи с места на место. Услышала, как он стушевался от примерки. Порисовал, но не пользуясь магией. Прилёг, повертелся немного, подремал. Вроде порядок.

Переключившись с приёмного сына на остальной мир, Долорес снова услышала принесённый гостями инородный звук. Вроде подпискивания, только гораздо тише. С интервалами.

Сначала обладательница острого слуха думала, что во всём виноваты те коробки, которые родные и их гости называли телефонами. Но телефоны сели, а звук никуда не делся.

Путём сложных перемещений по стратегическим позициям в Касите Долорес сделала неожиданный вывод: звук исходил от Ирен.

– Можно тебя на минутку?

Дочь Пеппы несколько удивилась. Она ожидала встречи с француженкой за столом, когда все Мадригали весело перемешаются в стиле мартовского чаепития, как повелось со времени прибытия гостей. Села бы рядом и прислушалась. Но удача, похоже, сама идёт в руки.

Сложив готовый обрез ткани, Долорес приветливо улыбнулась:

– А, Ирен. Заходи.

– Спасибо, – гостья с готовностью перешагнула через порог, разглядывая армаду музыкальных инструментах на подвесах, – Классно у тебя… Я что хотела: у меня появился изумительный план на завтра, но его нужно с кем-то обсудить. А ты не из болтливых, значит, тебя и спрошу… Почему ты так странно на меня смотришь?

– Не знаю, как сказать, – Долорес коротко выдохнула, потупив глаза. В отличие от собеседницы, она не умела шагать с места в карьер в разговоре.

– Господи, – Ирен даже склонила голову набок, – Так, давай сначала. Мы, конечно, не общались плотно, у тебя были тёрки с моей лучшей подругой, но я…

– Дело не в тебе! – поняв, что выглядит невежливо, в панике замахала руками Долорес, – И не в отношении, ни в чём таком, честно! Я просто не знаю, как сказать, но… я слышу какой-то посторонний шум. Словно писк. И он исходит от тебя.

Самым неожиданным после этого заявления для дочери Пеппы стало то, что гостья не удивилась. Напротив, она выглядела серьёзной как никогда:

– Писк?

– Да.

– Где именно?

– Вроде у головы, – неуверенно пробормотала Долорес.

– Вот как, – француженка по-хозяйски окинула помещение взором, а затем, найдя тумбу, подошла ближе, – Я могу расположиться здесь?

– А что ты… – хозяйка комнаты не успела сформулировать вопрос, и могла только без толку созерцать, как Ирен ловко освобождается из оков пирсинга. Всё разнообразие из медицинской стали ювелирных сплавов медленно, но верно кочевало на тумбу.

– Ага, и ещё… – издав приглушённый вздох, француженка открыла рот, доставая цветастый камушек из языка. Сгребла блестяшки в небольшую кучку и отошла, сделав пару шагов прочь, – Ещё пищит?

– Зачем ты…

– Пищу?

Долорес решила не пререкаться, но вот соврать не вышло:

– Да. Извини.

– Что за напасть, – Ирен растёрла покрасневшие от манипуляции уши, – Где же он?

– Что ты ищешь? – наконец-то смогла закончить предложение дочь Пеппы.

– «Жучок»! – практически прошипела это слово француженка.

– Насекомое? – Долорес внимательно осмотрела снятый набор сокровищ.

– А, ты же не знаешь, что это, – подровняв ассиметричную стрижку, француженка хлопнула в ладоши, – В общем, это такая маленькая штука, которая позволяет следить за человеком или животным. И когда ты сказала про писк, я решила, что речь о «жучке».

Долорес вылупила глаза на плаги и колечки с таким испугом, что француженка не сдержала смешка:

– Ну, если от них писка не слышно, значит, показалось. Без понятия, где он может быть и есть ли он вообще. Этот подонок опять обыграл меня… Я подойду к зеркалу?

Ткачиха покивала, и Ирен сгребла украшения в ладонь, принимаясь терпеливо надевать их обратно.

– Тот, на кого ты ругалась… – всё же решилась уточнить Долорес, подходя ближе.

– Мой отец, – француженка потёрла свербящий от пирсинга нос, – Когда мне было восемнадцать, я свинтила в другую страну, купив билет на самолёт, и после у нас настала пора «жучков». То в телефоне, то в пирсинге. И чего ему неймётся? Я никуда не убегала из Колумбии, и вообще уже не ребёнок.

– Возможно, он на тебя волнуется.

– Ага, как же, – мимолётно зажав губами язык от сосредоточенности, Ирен смогла вернуть в бровь самое маленькое колечко, – За репутацию он волнуется. Не хочет, чтобы в газетах появилась новость, что дочь известного магната фармацевтики найдена мёртвой в подворотне. А то у него акции упадут.

Долорес задумалась. Стоит ли пытаться переубедить собеседницу? Как знать, что у них за отношения на самом деле. Лучше переменить тему:

– Ты сказала, у тебя какая-то идея на завтра.

– А, совсем забыла, – убедившись, что весь металлолом размещён и закреплён, француженка улыбнулась, – Мы тут уже почти неделю, жара как в адовом котле, а до речки так и не добрались. Непорядок. Я купальники привезла, и надеюсь устроить сюрприз. Ну и, ясное дело, требуется союзник, ваша бабушка точно не поддержит идею бикини, хотя я выбирала не самые откровенные, честно… Так ты со мной?

– Это прозвучит несколько невежливо, но почему именно я?

– Бель бунтарка и уже навертела дел, Исабела занята своим летним романом, а Луиза кажется мне… Слегка неприступной, – отогнув тонкие пальцы, перечислила Ирен.

– Это какая-то чужая Луиза. На самом деле, она очень приятный человек.

– Допустим. Так ты в целом за мой план?

Долорес еле заметно нахмурилась, разглядывая собеседницу. Не шутит. Правда хочет сделать что-то вместе. После злосчастной свадьбы в рядах женского населения Каситы произошёл некоторый раскол, и Долорес постепенно привыкла проводить время за ткацким станком, а не за весёлыми разговорами с кузинами. А теперь…

По привычке дочь Пеппы коснулась груди кончиками пальцев, но метки больше не было.

– Это чистой воды ребячество, – Долорес казалось, что она тащит эти полные осторожности слова с самого донышка лёгких, – Но мне очень хочется узнать, что такое бикини.

Услышав это, Ирен прямо-таки просияла:

– Вот это я понимаю, разговор! Ты сейчас не очень занята?

– Начала кое-что, – дочь Пеппы кивнула на станок, – Это для Адриана. Холстина. Но мне не повредит перерыв.

– Тогда, – француженка ловко подхватила её под локоток, – Идём смотреть купальники!

***

Ужин запомнился тем, что Мадригали, ненадолго думая, назвали Великой Церемонией Мороженого.