– Должно быть, я польщён, но пока не понял до конца, – приподнял одну бровь индус, – Что тебе нужно?

– Это ведь церемония моей внучки, так что закончил работу загодя и тоже иду помогать. Как она там?

– Когда мы пошли на рынок, Руфа играла в догонялки с Умброй, – припомнила Иса, – Думаю, им было весело. Главное, что не нервничает.

– Ха! Мартинезы не нервничают! Кроме Паоло, он пошёл в мать… А вы что вдвоём ходите, стали парочкой?

– Ага, – не моргнув, тут же кивнул ему индус. Должно быть, Лучиано Мартинез рассчитывал на какой-то иной эффект, потому что пробормотал что-то вроде «Ну и хорошо».

– Мы сделали для Руфиты арки с вот такими цветами, – сложив ладони чашечкой, Исабела создала ноготок, – Решили, что ей понравится.

– Надо же, – кузнец взял цветок свободной рукой, – Яркие, словно угли в кузнице. Ей точно понравится, когда Руфа была поменьше, она просила меня дать ей огонёк с собой. Едва не разревелась, когда я сказал, что он потухнет и станет серым. Так и сидела: губы в ниточку, в глазах слёзы набухают… Пацан бы из неё вышел хоть куда. Я бы научил её ковать.

– Вообще-то она могла бы заниматься чем-то подобным, например, делать украшения, – заметил Виджай.

– Вот ещё, никому не нужная ерунда.

– Конечно. Я почти поверил, что ты бы не стал носить подарок, сделанный руками внучки.

– А вот не стал бы! – навис над ним кузнец.

– Да как скажешь, – даже не отодвинулся индус. Манера общения Лучиано, может, и была раздражающей, но как ребёнок улиц Виджай знал, что тот, кто желает врезать, не тратит время на пустую болтовню. Так что для скорняка кузнец оставался каким-то мускулистым подобием священной майны: орёт, оказывается там, где пахнет жареным, но действовать напрямую не хочет.

Кстати о действиях напрямую.

– Может, поговоришь уже с Бруно? – заметив, что Исабела отвлеклась на приунывшие от жары кустики мармеладного дерева, шепнул кузнецу Виджай.

– Чего? – сдвинулись густые брови.

– Того. Сколько можно интригу разводить? Бесишься как собака, у которой кость встала поперёк горла.

– Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?

– Знаю, но хоронить будешь за свои деньги. Про совесть я не говорю, ты с ней на короткой ноге.

Пару секунд кузнец молчал, затем фыркнул:

– Похоже, ты повидал в жизни приключений.

– Похоже. Так что насчёт разговора? Нос вы друг другу уже разбили, может, пора и руки пожать? А то так и помрёте, не объяснившись.

– Невелика потеря. Помню, какой он был хлюпик.

– Бруно изменился.

– Это и бесит.

– Ачча! А это уже отговорки.

– Отвали, – на свет показались крупные желтоватые зубы, и Виджай примирительно сложил ладони в молитвенном жесте:

– Всё, всё, не лезу. Спасибо за помощь с рисом, кстати, он превратится во вкуснейший плов.

– Сам, что ли, готовишь?

– Это часть моей культуры.

– Не мужское это дело.

– Во внешнем мире тебе бы точно не понравилось. Чисто мужских дел почти не осталось.

– Какой странный мир, – лицо Лучиано помрачнело больше обычного, но Виджай решил оставить свои догадки при себе. Краем глаза индус заметил лучшего друга: тот всё ещё помогал Луизе с последней аркой возле внутреннего дворика.

***

Бруно сделал жизненно необходимый «хруп» поясницей, распрямляясь. Без Виджая работа шла несколько медленнее, и неудобные позы приходилось держать дольше. Благо, напасти вроде артроза пока обходили предсказателя стороной, а некоторая гибкость обеспечивалась благодаря жизни с Мирабель, которая звала его то танцевать, то кататься на роликах, не говоря уже об упражнениях в постели.

– Братец, – его плеч коснулась рука Джульетты. Это было несколько неожиданно.

– Да? Тебе понравилась арка?

– Она тоже хорошая. Ну и ты у нас… Очень, – прильнув к младшему брату, целительница отпустила его так же быстро, как и поймала, послав на прощание тёплую улыбку.

В душе предсказателя шевельнулось какое-то подозрение. Как пить дать, женские штучки. Ирен, помнится, однажды улыбнулась подобным образом, когда отвела Мирабель по магазинам, а вечером его маленькая жена, несколько тушуясь, предстала перед Бруно в первом в её жизни кружевном белье.

Так, отставить бельё! Ещё полным-полно работы, не хватало эротических воспоминаний!

– Ничего себе, – раздался голос Луизы, – Они добыли рис, уму непостижимо.

– И ещё как-то уговорили моего отца помочь, – удивлённо присвистнул Паоло, – Вот это, конечно, сильно.

Бруно сразу обернулся в нужную сторону. Такого таланта как дипломатия за Виджаем не числилось. Логично предположить, что Лучиано решил помочь потому, что Руфа, как-никак, его внучка, но что-то не вязалось. Извинения? Вот уж нет уж, можно сразу откинуть.

Точно не зная, зачем это делает, предсказатель пошёл навстречу процессии добытчиков риса:

– Добрый день, Лучиано.

Кузнец обернулся. В его глазах плескалось изумление, на уровне того, как если бы с кузнецом заговорил Уго, который, словом, тоже подошёл ближе, заинтересовавшись содержимым мешка.

– Спасибо, дальше я, – не церемонясь, Луиза забрала покупку у Лучиано, и кузнец с предсказателем так и остались стоять на дорожке. Повисла неловкая пауза.

– Может, пройдёмся? – предложил Бруно.

– А что, работы никакой нет?

– Я закончил с арками, Мариано занят беседкой, но там нет металлических конструкций, а Кастита сама мастерица перестраиваться. Или ты хотел бы развешивать флажки?

– Вот ещё, – хмыкнул Лучиано, – Я пока не настолько развалина. Пусть Паоло этим занимается.

– Лично мне, – Бруно прогнулся в пояснице, – Не помешает пройтись. Если что понадобится, нас не придётся долго разыскивать.

– «Нас?»

– Ты ведь собирался помочь, в случае чего. Вдруг работа отыщется?

– Я спросил, ты сказал, что нету, – скрестил руки на груди Лучиано.

– О, видимо, ты плохо знаешь мою драгоценную матушку, она отыщет работу для кого угодно.

– Алма Мадригаль, – кузнец хмыкнул, но в его голосе всё же просквозило уважение, – Держит всё под контролем, даже если стала видеть хуже.

– Именно. Так что, пройдёмся, как два преисполненных достоинства отца семейства?

– Терпеть не могу бесцельные прогулки, – повёл носом Лучиано.

– Что ж, тогда… – Бруно задумался, – Я предлагаю тебе взглянуть на новый пруд

– Я же в жизни не видел воду.

– А как насчёт машины?

Подкуп сработал, хотя Лучиано Мартинез и прищурился в попытке скрыть интерес:

– Ладно, машину посмотрю, чего отказываться.

– Деда Лу! – к кузнецу, едва переводя дух, подбежала Руфа. Судя по всему, её уже начали готовить к торжеству: в волосах красовалась ленточка, но белое платье пока так и не было переодето.

– Бунтуешь, Светлячок? – огромная, словно кувалда, ладонь Лучиано накрыла голову девочки.

– Нет, просто тебя увидела и пришла поздороваться! Я сегодня буду с даром, уже сегодня! Ты же будешь радоваться?

– А то как же, – кузнец подхватил её на руки.

– Вы идёте проведать Escudo? – распознав путь старших, сверкнула улыбкой Руфа, – Дядя Бруно покатал нас на нём утром! Было здорово, машина рычит как ягуар, р-р-р!

– Всё, всё, зверёк, иди к маме, – со смехом опустив внучку на землю, Лучиано не сразу успел нацепить на лицо маску серьёзности.

– Они очаровательны в этом возрасте, правда? – всё же решил смягчить атмосферу Бруно.

– Да. Вот только ты не видел, как взрослеют твои собственные дети.

– Ну что ж, – двинулись узкие плечи, – Делаю, что могу. Наблюдаю каждый день. Я немного припозднился с семьёй.

– И тебя унесло куда-то не туда.

– Не поспоришь.

– Грешники.

Старые недруги посмотрели друг другу в глаза, но Бруно лишь хмыкнул:

– Да, так и есть.

Казалось, они так и будут молчать вплоть до того момента, как подойдут к машине, но тут Лучиано качнул головой, словно осёл, понявший, что на него успели навесить поклажу:

– И вот этот хлюпик, бормотавший на языке муиска не пойми что, нытик, который не мог даже ударить в ответ, возившихся с крысами чокнутый – что бы вы думали? – драпнул во внешний мир с собственной племянницей. И выжил там. Уж не магия ли?