И это в Энканто. В Энканто, где самым громким грехом со времён истории Хосе и Ребекки Делано была подобранная падалица с деревьев соседа, упавшая на участок другого.

Инцест. Подумать только. И у кого: в доме главы общины. И ведь ребёнок уже. И уже с даром. Тяжело же будет объяснять на пальцах, что к чему. Только и остаётся верить, что никто не будет это афишировать, как вышло с Ребеккой. Иногда в вопросах любви церковь бессильна. Видимо, Всеблагой Господь действовал какими-то неведомыми путями, не поясняя своим творениям, зачем и почему это нужно.

– Отец Алонсо, – голос Бруно Мадригаля был едва слышен. Он воспользовался моментом, пока его жена и дочь отошли к Джульетте, помогая ей накрывать на стол.

– Сеньор Мадригаль?

– Могу я… Поговорить с Вами? Наедине.

– Разумеется, – ответил ему священник, тут же осознав, что это прозвучало с излишней поспешностью, – Кхм. Как насчёт вечера? Часов в пять, приходите к церкви, я буду ждать Вас внутри.

Предсказатель закивал и быстро скрылся с глаз под предлогом того, что ему нужно созвать семью. Отец Алонсо вздохнул. Разговор выйдет нелёгким при любом раскладе. Ребекка уже отвернулась от него из-за пресловутых родственных таблиц и покинула лоно церкви, неужели история повторится?

– Святой отец.

На этот раз это была Алма. Села рядом, отодвинув стул и лишь отмахнулась на предложение помощи. Её внутренняя сила не могла не поражать, казалось, в этой женщине горит священный огонь, которые не загасили ни испытания молодости, ни разрушение дома, ни даже история сына и внучки.

– Насчёт общины: мы не обижены и не собираемся мстить. Просто занялись сегодня вопросами собственной семьи. Если кто будет интересоваться, так и передайте, – не дав ему раскрыть рта, обозначила свою позицию глава семьи Мадригаль. Возразишь тут, как же. Только согласиться и остаётся.

Краем глаза отец Алонсо увидел знакомое зелёное стекло, небрежно пристроенное на столе. Поначалу решил, что перепутал: оттенок был скорее как у бутылки, очень тёмная табличка. Но табличка.

– Что-то новенькое? Надеюсь, не катастрофа?

Взгляд, который Мирабель бросила на священника, теоретически мог бы убивать где-то в параллельной Вселенной:

– Отец Алонсо, вот сейчас было совсем не смешно.

– Прошу прощения, я не нарочно, – памятуя о Вишнёвой тени, решил не временить с извинениями гость.

– Если на то пошло, мы не знаем, что в этом предсказании, – пожала плечами Алма, – Но Умбре оно нравится.

– Там тени, – подтвердила девочка, выкладывая на стол вверенные ей вилки-ложки.

– Раз так, возможно, предсказание было для неё, и нужно просто…

На этот раз убийственный взгляд поступил уже от Бруно, но поздно.

– А ведь это идея, – задумчиво прищурилась Алма, – Брунито, успеете до обеда?

– Вау, гадание от папы, которое было нельзя дома! – едва ли не затанцевала Умбра, – Правда можно? Пожалуйста-пожалуйста, папа!

– Умбрита, – Мирабель несколько грозно скрестила руки на груди, – Ты знаешь, что у папы есть причины этого не делать.

– Знаю, но… – голос девочки стал жалобным, – Всего разик, для того, чтобы убедиться. Я всегда хотела увидеть, как по-настоящему гадает папа. Больше не попрошу, честное слово!

– Что ж, – скрепя сердце, Бруно несильно хлопнул себя по коленям, вставая, – Идём, mi preciosa. Во внутреннем дворе итак беспорядок, мы больше не устроим. Только у меня для тебя будет задание: забежать в мою комнату за песочком для круга. Справишься? На входе амфора. Половины хватит.

Когда дочка умчалась выполнять возложенную на неё миссию, предсказатель взглянул на жену, которая так и не разомкнула сложенных на груди рук.

– Mi locura, боюсь, это необходимость.

– Увы, – невольно, но всё же согласилась Мирабель, вздыхая, – Придётся поступиться правилами. Уверен, что справишься?

– Уверен.

– А зачем горбишься?

– Условный рефлекс, наверное.

Отец Алонсо наблюдал за этими двумя с немалым интересом. Со столь значительной разницей в возрасте можно было ожидать некую дистанцию во взглядах, но, похоже, эта странная пара притёрлась друг к другу настолько хорошо, что практически не замечала груза лет, лежащего между ними.

– А вот и песочек! – Умбра вынырнула из тени отца, едва не заставив священника выронить предложенную Джульеттой чашку кофе. Ребёнок без комнаты – но с даром. Больше, чем чтение теней. Вот это да.

– Можете посмотреть, если хотите, – пойдя на сделку с совестью, пробормотал Бруно.

– Простите, что? – не сразу понял погрузившийся в задумчивость отец Алонсо.

– Я про гадание.

– Ах, это. Да, с удовольствием.

***

За восемь лет в Энканто не случилось ни одного предсказания, поэтому действо притянуло внимание и Мадригалей, и их гостей.

– Папа, ты нервничаешь? – запястья предсказатели бережно коснулись пальчики Умбры.

– Есть немного, mi preciosa, – отыскав хорошее место, Бруно принялся насыпать круг из песка. Дочь следовала за ним, не наступая на сыпучую дорожку:

– Всё будет хорошо, папочка.

– Это было бы славно, золотце, – убедившись, что круг вышел ровно, предсказатель сел по-турецки, чуть поодаль от его середины, – Иди сюда, Умбрита. Садись поудобнее. Над нами возникнет песчаный купол, ты будешь наблюдать за образами. Я могу ощутить приступ слабости, но не бойся, я буду в порядке. И у меня начнут светиться глаза.

– Понятно, – девочка серьёзно сдвинула брови, напомнив Бруно Джульетту в детстве. И правда очень похожа.

– Тогда мы начинаем, – предказатель набрал полные лёгкие воздуха, сосредотачиваясь, – Uno, dos, tres…

Гадание началось. Ленивый ветерок, до этого гладивший траву, набрал скорость, аккуратно дотронувшись до песчаного круга своими прозрачными лапками.

– Дай мне руки, – Бруно протянул дочери раскрытые ладони, как только над ними образовался купол. И именно в этот момент произошло нечто неожиданное: песок повернул в другую сторону, начав вращаться против часовой стрелки.

Бруно почувствовал, что где-то в районе его лёгких появилось неявное шевеление, будто он пытался удержать за пазухой непоседливого щенка. Глаза вспыхнули, а затем потускнели, пальцы ног, уже готовые холодеть, вдруг стали горячими.

Умбра не выдержала и отцепилась от отца. И вместо того, чтобы вести себя как подобает песку для гадания, мириады кусочков кремния рухнули вниз, образовывая вокруг предсказателя и его дочери похожий на водоворот узор. Ветер стих.

– Что это было? Вы видели? – первым обрёл дар речи Камило. Ответа не было ни у кого. Семья по крови и семья по духу изумлённо взирала на маленькую повелительницу теней, на чьём личике было написано не меньшее удивление, чем у её отца, от смятения моргавшего чаще положенного.

Ясно было одно: дар Умбры мог оказаться ещё многограннее, чем кто-либо мог представить.

========== Глава 31 ==========

– Я точно не сделала ничего плохого? – взгляд Умбры бегал от родителей к родственникам и обратно. Не так-то просто объяснить ребёнку то, что не понимаешь сам.

– Должно быть, я действительно перенервничал, ты не при чём, mi preciosa, – постарался утешить дочь Бруно.

– Но такого раньше не случалось, – возразила Мирабель, – Умбрита, судя по всему, ты умеешь ещё что-то, о чём мы не знаем.

– Я уже немного завидую, – призналась Руфа, – Это даже как-то нечестно, что у неё такой набор способностей.

– Руфита, – одёрнула дочь Луиза, – Это некрасиво. У тебя скоро будет свой дар, нечему завидовать.

– Да, но почему…

– Руфа, всё.

Рыженькая Мадригаль негодующе замолкла, от нечего делать разглядывая узор на песке. Будь тут деда Лу, он бы поспорил. А она маленькая, её можно заткнуть. Нечестно.

Поняв, что подружка расстроилась, Умбра было хотела подобрать слова для извинений, хотя толком не знала, что именно сделала, но тут над её тенью нависла другая.

Прабабушка Алма! Ой-ой-ой, неужели всё действительно плохо, и она…