Бруно напомнил сам себе о том, что проблемы лучше решать по мере их поступления, и пока тики не вернулись, переключил внимание на веселящихся родственников.

Притаившиеся во внутреннем кармане кольца заняли одно из последних строк в системе ценностей, хотя после стольких отказов им, скорее всего, уже не было обидно.

========== Глава 16 ==========

Как бы ни затягивались песни и пляски, но рано или поздно нужно было ложиться спать, ведь в Колумбии, неважно, в городе или в горах, встают с первыми лучами солнца.

– …а я говорю, дядя Камило! – настаивала Руфа, схватившая родственника за край жёлтого пончо.

– Тётя Ирен! – не сдавалась Умбра, придерживая француженку за брючину. Направлявшаяся в комнату дочери Мирабель замерла на лестнице.

– Когда дядя Камило рассказывает сказку, он перевоплощается.

– Ха! Тётя Ирен рассказала мне «Красную шапочку» в таких деталях, что я не спала два дня!

– Так вот кто это сделал! – всё же обнаружила своё присутствие обладательница тёмного дара.

– Упс. Пардон, – неловко улыбнулась француженка, – Только не убивай меня.

– Да поздно уже, – усмехнулась Мирабель.

– Девочки, отпустите своих дядю и тётю спать, – попросила Джульетта, закончившая прибирать кухню, – Вроде мы собирались полистать фотографии.

– Ой, да! – Умбра мигом выпустила Ирен, – Альбомчик! Папа! Папа-папа-папа, альбом-альбом!

– Туда, – задала направление дочери Мирабель, заметив, что Джульетта потирает костяшки пальцев, будто не решаясь что-то сказать.

– Мама?

– Все эти годы мы… готовили подарки для тебя и Бруно. На дни рождения. И теперь как-то даже неловко. Вы…

Договорить целительница не успела: дочь обняла её, прижимаясь к щеке. Границы между ними стёрлись, и места для недомолвок не осталось.

– А что вы обычно дарили друг другу?

– Ну, – Мирабель отстранилась, почёсывая затылок, – У нас традиция. Мы дарим друг другу… друг друга. Точнее, это не то чтобы акция два раза в год, но в этот день мы много смеёмся, вспоминаем что-то эдакое и попиваем вино прямо из горлышка, хрустя какой-нибудь вредной едой.

Обе женщины зашли в детскую, пока Руфа караулила новую подругу снаружи, и, пользуясь случаем, чеканила финальные за день прыжки на скакалке.

– Когда вы с ним в первый раз… – Джульетта замялась, – Я ведь так тебе и не рассказала.

– Нам обоим пришлось догадываться, что к чему.

– Ох, милая…

– Мне повезло, что Бруно очень чуткий. Не было случая, чтобы он причинил мне боль.

– А вы давно?..

Мирабель отвела глаза в сторону:

– По правде сказать, в тот же день, как ушли из Энканто. Это не его вина, я была предельно настойчива. И у нас был один гамак.

Решив, что о ней забыли, Вишнёвая сеть перебралась к хозяйке на колени.

– И да: она явилась под утро, хотя до этого делала вид, что так и останется сильной и независимой, – обладательница тёмного дара ласково провела пальцами по призрачному меху, – Вредная сводница.

– Мне бы тоже хотелось с ней подружиться, – несмело протянула руку Джульетта, заметив, что лишённые зрачков буркала тут же открылись из нежного прищура.

– Она не дастся. Бруно тоже не даётся. Умбра говорит, ей не по вкусу ваша магия.

– А, вот как. Тогда просто полюбуюсь со стороны, – без труда согласилась на условия целительница.

– Хотя, по правде сказать, Вишнёвая тень и магия Мадригалей – две половинки одного целого. Она рассказала, или, правильнее сказать, показала, как всё было, – Мирабель помрачнела, – Но, конечно же, бабушку это так и не заинтересовало. Главное, чтобы жители Энканто пальцами не показывали.

Джульетта собиралась было что-то ответить, но не успела.

– Я добыла альбом! И папу! – с гордостью заявила Умбра, ведя за собой отца, который успел собрать волосы в хвост, готовясь ко сну, – Нельзя смотреть альбом Мадригалей без всех трёх Мадригалей.

– И ведь не поспоришь, – Бруно подхватил дочь на колени, а зашедшая следом Руфа попросилась к Джульетте.

– Тогда я буду листать, – согласилась на отведённую роль Мирабель, подождав, пока Вишнёвая тень перекочует на плечи, – Умбра, ты так как всегда комментатор.

– Это самый ранний из альбомов великих деяний Мадригалей, – затянула тоном лектора девочка, стараясь не прыснуть со смеху, – Поэтому фотографий мало, не все сняты на наш. Тут мама и папа ещё в резервации индейцев. Это Чукуй, их первый друг.

– Вы жили с индейцами? – выкатила глаза Джульетта.

– Да, целый год, – подтвердил Бруно.

– Мамочка училась управлять Тенюшей… О, а это мама вернулась с охоты!

Джульетта с трудом узнала в этой амазонке собственную дочь. Минимум одежды, блеск в глазах, тёмные полосы на руках и ногах, на плече – добытый кайман.

– А тут папа предсказывает. Индейцы никогда не жаловались на плохие гадания, говоря, что это часть жизни, да папа?

– Да, mi preciosa.

– А здесь уже обычная одежда, – заметила Руфа.

– Это мы получили паспорта, – пояснила Мирабель, – Сзади видно сеньору, поставившую нам штамп о заключении брака, поэтому мы так улыбаемся.

– Мы счастливы.

– И нам немножко смешно, – Мирабель поцеловала мужа в висок, – Умбра, что у нас дальше?

– Тут бабушка Эдна и её дом. Наш дом. Вы только что переехали. А это ваша комната… Ой, а это уже наши снимки на мамин фотоаппарат! Здесь и я есть, – палец девочки указал на округлившийся живот матери, – Папа пытается собрать мою кроватку. А дальше… Пам-пам-пам! – маленькая ладошка медленно перевернула страницу, – 13 августа! Я родилась! Папа тут заплаканный, он переживал.

– Когда я сказала, что у меня начались схватки, Бруно так разволновался, что не мог попасть ключом зажигания в гнездо, – вспомнила Мирабель, – А как мы гнали. Его насилу заставили остаться в коридоре.

– Самые долгие шесть часов в моей жизни, – с нервным смешком признался предсказатель, – Зато они стоили того, – наклонившись, он чмокнул дочь в темечко, – И хорошо, что у нас оставался последний кусочек целебной еды.

Мирабель не сразу поняла, что Джульетта плачет.

– Мам, ты чего?

– Мне… Безумно жаль, что я не была с тобой в это время, – целительница вытерла слёзы запястьем, – Некому было подсказать тебе, что и как. Как обходиться с малышом.

– Мне помогала Эдна, она большая молодец и акушерка по образованию, – утешила мать обладательница тёмного дара.

– А папа кормил меня из бутылочки, если ты занималась в универе, – подтвердила Умбра, – Или спала.

– Братец, – Джульетта приобняла Бруно за плечи, – Ты стал замечательным папой.

– А, вот вы где, – в комнату заглянул Виджай, – Я пришёл пожелать спокойной ночи. Меня приютил Камило. Ирен устроилась у Исабелы. Волнуюсь только за Эдну, но раз решили…

– А где она? – едва слышно пролепетал Бруно.

***

В это же самое время в комнате Алмы шло разделение территории.

– Волшебные комнаты это нечто, – заметила Эдна, несколько боевито застилая принесённую Луизой кровать.

– Надеюсь, Вы не храпите, – Алма занималась подготовкой ко сну в своём углу.

– Понятия не имею. А Вы? Или почтенные матроны не храпят?

– Почтенные матроны спят чутко, – и не думала уступать ей абуэла.

– Да? В таком большом доме с кучей народу? У меня всего трое квартирантов, а я дрыхну как младенец. Что же Вас так волнует? Боитесь выпустить вожжи?

– Что Вы вообще знаете о том, каково быть главой семьи? – Алма подошла к окну, вдыхая ночной воздух, чтобы успокоиться.

Ответ её удивил:

– У меня была семья. Да только моего сына убила шальная пуля. Ему было всего семнадцать.

Абуэла обернулась.

– Поэтому, сеньора, – Эдна поджала губы и села на кровать, скрестив руки на груди, – За эти годы я привыкла считать Бруно своим сыном, и если Вы будете причинять ему боль, не обессудьте, если я приму меры.

– Кто его тронет. Он своём доме.

– Он зажимается от одного Вашего взгляда. Или же Вы совсем ослепли?