====== Глава 7. ======

Дина любила и театральную и танцевальную школы. Особенно первую. Всё шло просто отлично. Ученической группой, в которой находилась она, руководил преподаватель Бинки. Он был уже немолод, ему было более ста лет, но энергия и сила кипели в нём. Это был богатый человек, владевший двумя большими и престижными увеселительными заведениями в Беросе, домом в три этажа, садом, гостиницей на триста мест. Но его тянуло к театру, как бывшего прославленного актёра, слава которого и дала ему богатство. Затем его популярность угасла, а ностальгия по театральной жизни никуда не делась и именно она и побудила его стать преподавателем в театральной элитной школе.

В высшие элитные школы никогда не нанимали преподавателей, чьё материальное положение резко отличалось от положения его учеников, в отличие от элитных начальных школ. Считалось, что повзрослевшие дети толстосумов, уже разбиравшиеся в иерархии общества, не станут уважать материально небогатых учителей.Но у Бинки было всё в порядке в этом вопросе. Бинки ценил в актёрах не столько талант, сколько красивую внешность и Дина, самая красивая девочка-подросток в его группе стала его любимицей. Переходный возраст совсем не портил Дину, а только подчёркивал её врождённую красоту, переходящую от ребёнка к девушке. У неё слегка набрякли груди, она вытянулась ростом. Бинки отдавал ей абсолютно все главные роли в своих спектаклях, игнорируя других учениц. Дину это вполне устраивало. Горечь обиды, перенесённой в начальной школе, начала забываться и жизнь снова начала наполняться приятным, тешащим гордыню. Ей очень нравилось исполнять все главные роли, осознавать, что становится красивой девушкой, хотя и прошло совсем мало времени с той поря, когда она всего лишь ребёнком. Несмотря на малолетство, она уже привлекала к себе влюблённые взгляды взрослых мужчин и замечала их и это давало ей повод ещё более гордиться собой. Мужчины валом валили на спектакли в их школьном театре, где играла она. Зал был всегда забит и зрители приносили театру доход. Бинки не мог нахвалиться ею и она сияла от его похвалы. Изменил отношение к Дине и её отец. В жизни Чандра началась трагическая полоса: с годами он утрачивал свой чудесный дар общения с богами. Он пробовал медитировать почти каждый день, но лица зорков всё реже возникали в астрале, когда он входил в медитационный транс. Теперь Чандр всё чаще приглашал Дину в свой кабинет и подробно разъяснял ей, какая великая миссия её ожидает. Дину это заставляло восторгаться собой до спёртости дыхания: кроме того, что она — красавица и великая актриса, так ей ещё и предстоит в грядущем разговаривать с самими зорками и передавать их советы самому повелителю! И когда Дине исполнилось четырнадцать лет, Чандр решил, что следует начать обучение дочери общению с зорками, развить её дар в этом, потому что его собственный дар к тому времени заглох окончательно. Чандр надеялся, что обучение общению с зорками настолько увлечёт Дину, что она бросит ради него театральную и танцевальную школы. Впервые Чандр привёл Дину в комнату для медитаций, вход в которую был воспрещён всем, кроме доверенного раба Шаму, который убирался в ней. Эта комната была чрезвычайно темна в любое время суток. Стены её были оббиты тёмно-фиолетовой тканью, в ней было всего одно небольшое окно и в него мешали проникать солнечному свету густые ветви дерева, растущего за окном. Пол был устлан мягким чёрным ковром и мебель в этой комнате была изготовлена из дерева и чёрной древесиной, а мягкая мебель оббита такой же тёмно-фиолетовой тканью, что стены. И даже потолок оказался инкрустирован насыщенно-фиолетовыми плитками. Чандр приказал дочери лечь на длинную узкую лежанку посреди комнаты, а сам начал раскладывать на небольшом круглом столике в определённо порядке медитативные камни и воскурять благовония. Завершив это он присел на край лежанки и огромные выпуклые глаза его пристально посмотрели в лицо Дине.  — Когда ты войдёшь в астрал, — заговорил он, — перед тобой возникнут круги, множество разноцветных кругов, но помни: они опасны, потому что это ловушки ордиема. Отгоняй их мысленным усилием и ни в коем случае не пытайся рассмотреть. Читай молитвы зоркам в своих мыслях, призывай их помощь. Особенно опасен золотой круг. Он принадлежит ордиему аури. Повторяю: не соприкоснись с ними мыслями! Молись — и круги рассеются. И тогда ты увидишь лица зорков и они заговорят с тобой.  — А если бы я соприкоснулась с одним из кругов ордиема, что плохого могло бы произойти?  — Тогда круги захватили бы тебя и ордием заставил бы тебя созерцать свои миры, обольщая их красотой, полной зла и коварства. Эта чудовищная красота может лпенить настолько, что увидевший её однажды склоняется к желанию взглянуть на неё снова и снова. В прошлом случалось, это губило людей, обладавших даром говорить с зорками. Обольстившись один раз, увидав раз мир ордиема, они шли на контакт с ордиемом, они начинали служить им — и сами творили зло нашему миру гитчи. Особенно поддавались ордиему те, кто был недоволен нашим миром, роптал.  — Но я всем довольна.  — Отлично. И всё же постарайся не соприкасаться с ордиемом духовно, иначе они сломают твою жизнь, которой ты довольна. Дым ароматических курений окутывал мозг Дины, погружая его в транс и Чандр оставил её одну в комнате для медитаций. И когда транс её сделался достаточно глубок и перед её духовным взором возникли разноцветные круги, её вдруг охватило величайшее искушение соприкоснуться именно с золотым кругом, всплывшим перед ней. И она сделала это и увидала мир аури. Да, мир аури оказался невероятно прекрасен! Перед ней предстали цветы такой дивной красоты, какой она никогда на видела даже в Пальвах, деревья, расписные птицы и рыбы, поразив её воображение. Когда транс окончился, она поняла: отец не должен узнать об этом ни в коем случае, иначе он будет в ярости. Она только сообщила, что ей не удалось встретиться с зорками. И Чандр поверил ей — он просто не допускал мысли, что дочь посмела бы сделать то, что он ей запретил, он был твёрдо уверен в её покорности ему.  — Что ж, не всегда удаётся получить контакт с зорками, тем более, в первый раз, -сказал он. — Но через некоторое время мы возобновим сеанс и у тебя всё получится. Дина испытывала какое-то странное вдохновение и жизненный подъём, необычное чувство, какого у неё не было никогда. Прежде она ощущала удовольствие лишь от удовлетворения амбиций, осознания превосходства над другими, собственной значимости. Теперь же это было ощущения силы, свободы, спокойствия. И в то же время её одолевали сомнения, что прежде она считала, что нет на свете ничего красивее Изумрудных Берегов, а теперь оказалось, что злая и коварная красота ордиема лучше… Сады, аллеи, клумбы Бероса, казавшиеся когда-то такими яркими и красочными, как-то поблёкли и стали казаться обычными. И Дина сожалела, что увидала красоту ордиема и из-за этого её нынешний мир так потускнел. Вскоре случилась другя неприятность: умер Бинки, поперхнувшись куском пирога и задохнувшись от этого. Дину это ужаснуло, ей показалось, что это произошло по её вине, потому что она соприкоснулась с миром ордиема. Ей стало страшно и она не нашла в себе сил присутствовать на похоронах Бинки. Вся театральная школа осуждала её за это: вот она, любимица Бинки, даже не почтила его останки, не отдала дань скорби на похоронах! Место Бинки в театральной школе заняла молодая преподавательница Амрида. И с первых же дней у Дины не заладились отношения с ней. Амрида была убеждена, что в главных ролях должны побывать все ученики группы и у каждого должна быть подходящая роль. Дину больше не назначали на все главные роли подряд, теперь ей доставались роли второстепенные или вообще на заднем плане. Это ей совсем не нравилось. Её снова развенчивали, забирая у неё осознание себя лучшей из лучших. Это её сильно злило и интерес к театральной школе начал увядать. Всё усугубилось, когда ей не дали главную роль в одной пьесе, сыграть в которой она мечтала ещё в детстве. Амрида решила, что эта роль не подходит Дине совершенно, потому что Дина вообще бездарна, переигрывает на сцене и чересчур красуется. Дина пришла в бешенство, начала дерзить Амриде, заявив, что та ничего не понимает в актёрском таланте, что она сама бездарный режиссёр и учитель. Затем бросилась к начальнице театральной школы Пенфиле, требуя, чтобы та сама её назначила на главную роль в пьесе, но получила отказ. Дина не успокоилась. Она обратилась к отцу с просьбой, чтобы он помог ей получить эту роль, повлияв на Амриду своим авторитетом, но Чандр ответил, что не станет этого делать.  — Эти две школы, в которых ты развлекаешься, весьма несерьёзно, — сказал он. — Ты уже не ребёнок для такого баловства, я не стану потакать ему. Я разрешил тебе какое-то время учиться в этих школах, пока ты была в младшем возрасте, но теперь пора оставить их и стать моей ученицей. Не добившись желаемого, Дина решила покинуть театральную школу, напоследок отомстив. На главную роль в предстоящем спектакле вместо неё была назначена некая Юлана. Но перед самым спектаклем Дина умудрилась угостить прожорливую Юлану пирожным с сильнодействующим снотворным и та крепко уснула. Дина заволокла её в хранилище для декораций и заперла там. Час начала спектакля приближался, все искали Юлану и не могли найти. Надо было выходить из сложного положения. Амриде было известно, что Дина, готовясь к роли главной героини в этом спектакле, думая, что это роль будет её, знала роль наизусть. Не осталось другого выхода, как всё-таки отдать её Дине. Дина торжествовала. Она успешно играла до середины спектакля, а затем, потихоньку ускользнув со сцены и запершись в уборной на первом этаже, выпрыгнула в окошко и навсегда покинула ныне опостылевшую театральную школу, покрыв её позором. Но танцевальную школу она покидать была не намерена. Ей нравилось изучать танцы, выбрасывать копившуюся энергию тела в танцы. Однако, эту школу посещали и те, кто учился с ней в театральной школе. И они были очень злы на неё. Она сорвала им спектакль, они осрамились, у Амриды случилась сильнейшая истерика, их бранила Пенфила за то, что не уследили за исполнительницей главной роли, позволили ей сбежать, опозорить всю школу. Ей мстили исподтишка, то подбрасывая ей в еду в столовой червей, то пачкая одежду чернилами, то ставя подножку. Закончилось всё тем, что ей подложили иголку в мягкое сидение до время обеда. Игла глубоко вошла в ягодицу, пришлось вызывать врача, а тому — делать настоящую операцию, надрезая мякоть ягодицы, чтобы вытащить иглу. После этого Дина была вынуждена оставить и танцевальную школу. Чандр, наконец, заполучил дочь в своё полное распоряжение. Проезжая на гионе обходную дорогу по земле Крови, Рахом думал о том, что за время его отсутствия в красных скалах люди его банды наверняка пытались искать его золото. Он спрятал слитки и самородки в разных местах в скалах небольшими партиями и, вроде бы, в надёжных тайниках, но мало ли что может случиться. Однако, все его опасения оказались напрасны. Банда, оставленная им под покровительством его помощника Дуду, проводила время в пьянстве и безделье, да не пытаясь искать золото своего атамана, не особо веря в существование этого золота. Все люди, добывавшие для Рахома золото в Плешивой равнине и видевшие его, были уже мертвы и некому было свидетельствовать, что золото есть, только надёжно спрятано. Рахом позаботился тогда, в Плешивой равнине, чтобы не осталось свидетелей того, как он завладел золотом и не пришлось бы ни с кем делиться. Почти все его люди полегли в битве с солдатами, охранявшими обоз. В живых остались всего одиннадцать человек. Их погубил сам Рахом. Они ехали из Плешивой равнины в Красные скалы, погоняя гионов, везущих бронированную карету, набитую золотом. Рахом разрешил одному из своих людей заехать в ближайшее село и купить целый бурдюк с самогоном. И всю дорогу, сидя в сёдлах, разбойники пили и пили, лишь их атаман только притворялся, что пил. Затем, объявив привал, Рахом дождался, когда его сотоварищи упьются до бессознательности. И когда это произошло, он перерезал им глотки. Специально пустил кровь, чтобы трупы поскорее были найдены хинами и съедены. А после он окольными путями доставил карету в Красные скалы и долго прятал в них своё золото прежде, чем обзавёлся новой бандой. Правда, слухи о том, что атаман Чёрный Камол ограбил обоз с золотом, всё же поползли по степи. Тот самый разбойник, что покупал самогон в селении, успел много разболтать. Это стоило Рахому неприятностей в Соляной и Крови от четырёх атаманов, требовавших, чтобы он отдал золото. Но как же благополучно всё завершилось! Банда радостно встретила своего атамана. Он улыбался широко всем подряд, обнимал всех по очереди, кто хотел с ним обняться, не обделяя никого вниманием, называя их друзьями. Он отлично справлялся с ролью вожака, для которого его банда — всё равно, что семья. В тот же вечер в большой пещере был разведён костёр и атаман Чёрный Камол, восседая, как на троне на высоком плоском камне, рассказывал разбойникам, рассевшимся вокруг костра на охапки тростника, о своих приключениях. Он откровенно поведал им обо всём: о ловушке в Соляной, о предательстве четырёх атаманов, о гибели его отряда, о нападении полчища хин и о своём спасении. Умолчал он лишь о том, как стал солдатом-охранником на прииске и сумел снова завладеть каретой с золотом и спрятать его. Время своего пребывания в прииске он объяснил так, как будто ему пришлось пересидеть в одном селении в Погребальной, потому что он опасался патруля, едва не выследившего его.  — Как видите, друзья, — заговорил он, завершив свой рассказ, мы больше не можем доверять никому в этой степи после того, как меня вероломно предали. Враги, враги кругом. Так вот, друзья мои, отныне мы должны стремиться, чтобы вся степь принадлежала только нам и уже никто не мог бы помешать нашим планам. Мы будем брать золото — я набью ими ваши дорожные сумки так, что вам нелегко будет их даже сдвинуть с места и каждый из вас станет богат и свободен, потому что с золотом сможет выбирать себе путь и место. Но для этого мы расчистим степь от врагов, что стоят преградой к нашим стремлениям! Разбойники поддержали речь атамана восторженным гиканьем. В лагере Чёрного Камола возобновились военные тренировки. Итак, у Рахома было теперь ещё больше золота. Но он понимал: для власти в Изумрудных Берегах этого всё ещё мало. А без власти богатство ему ни к чему. Он отведал её вкус, власти равного над равными. Он заставлял гибнуть сотни людей за ценный металл для него — и они покорно гибли. Они гибли, чтобы отнять для него земли атаманов Рагар и Ерлона. А теперь они обязаны умереть ради того, чтобы он заполучил Урр-Шту полностью. И дело чести заставить их сделать это. Он снова подолгу сидел в своей пещере, принадлежавшей когда-то Хаяле, над картой степей Урр-Шту. Он знал, что самый богатый прииск находился на другом восточном краю Урр-Шту, далеко от Красных скал. Он назывался Круг Забытых. Круг Забытых когда-то был маленьким отдельным государством и звался просто Круг. Это было более двух тысячелетий назад. Этим маленьким царством правил царь Тюк и даже выстроил там небольшой городок, окружённый распаханными полями сеса. Город носил название Арета. Там находился царский дворец, конечно же, далеко не такой роскошный, как у Джамби Великого, храмы, дома подданных, на окраине города находилось кладбище для простых горожан и селян, а рядом с ним за высокой каменной стеной был расположен целый город из роскошных усыпальниц членов царской семьи и других знатных горожан Ареты. Гражданам Круга не было известно о золоте, что хранили недра их земли. Они жили тем, что выращивали сес и продавали его в Ал-Шту и граничащую с ними, а ныне с Локадой, страну Беси. Затем, когда измельчал небольшая речка Вона, поившая своими водами жителей Круга, государство ощутило упадок. Его молодёжь начала покидать его, разбредаясь по другим странам в поисках лучшей доли, старики умирали в нужде, дети всё меньше рождались. Некому стало возделывать поля. Царь Тюк не пожелал заморачиваться по части своего государства и просто продал его Джамби Великому, а сам вместе со своей семьёй переехал в Берос, зажив там как богатый, но обычный гражданин. Круг поначалу не представлял собой никакой ценности для Локады, Джамби купил её только потому, что решил не отказывался от возможности увеличить своё государство без войны. И только какое-то время спустя в Круге было обнаружено золото — прииск в нескольких километрах от Ареты, точнее, того, что осталось от этого города — развалин дворца, домов, мавзолеев и русла высохшей реки. Рахом внимательно изучил путь о Красных скал до Круга Забытых. Расстояние было немалое, чтобы добраться до Круга Забытых предстояло пройти пять земель: клад Заворожённого, Сонные Соки (соками назывались мелкие кровососущие гавы-насекомые), Голую Челюсть, Острие и Зубы Гава. ” — Я не попадусь в ловушку снова, — рассуждал Рахом, — даже если придётся выжидать. Я должен очень хорошо знать эту степь и своих врагов, чтобы стать её хозяином и ещё много брать её золота. Мне предстоит взять на себя роль полководца и справиться с ней, хоть она и будет сложнее, чем те простые победы над Рагаром и Ерлоном.» Из всей своей банды он отобрал двенадцать наиболее сообразительных и расторопных молодцов и отправил их в разведку в пять земель от Красных скал до Круга Забытых, дав им с собой серебра на проживание.  — Покупайте пищу на это, не грабьте никого, — наставлял он их, — будьте незаметны, как тени. Узнайте, есть ли разбойничьи банды на этих землях и каковы там обстоятельства. Старайтесь выяснить, как можно больше. В награду получите золото, когда мы овладеем им! Остальных членов своей банды Рахом не собирался содержать за счёт своих запасов серебра или золота в течении всего времени, когда он ждал возращения тех, кого послал в разведку на восток. Одно время он не грабил селян возле красных скал ради затишья после того, как грабил обоз в Плешивой равнине. Но теперь там всё улеглось, он снова разрешил людям своей банды забирать у жителей сёл и деревень часть продуктов питания и одежду. Сам он не участвовал в этих грабежах — они были мелки для него. Он проводил время в тренировках с оружием и в скачках на гионах, заставлял этим заниматься и разбойников. Он готовился к войне. А вечерами в уединении в пещере рассматривал карту степей Урр-Шту. Временами ему надоедало его звериное житьё в скалах, его тянуло к человеческой жизни. И он отправлялся в какой-нибудь приморский городок. Он не боялся входить в те города, которые грабил раньше — там никто не знал его в лицо. Отправляясь на любой разбой, он одевал на голову чёрный мешок с прорезями для лаз и своих людей заставлял делать это. Городишки у моря были чуть больше деревень, но в некоторых из них были постоялые дворы, где за плату можно было принять горячую ванну и помыться душистым мылом, поесть не просто сваренный в котле сес с водяными растениями, а заказать блюда — пироги, котлеты, сыр, десерты. провести ночь на кровати с постелью. Наведаться в бордель и переспать с проституткой, ведь молодое сильное тело требовало своё. Порою, Рахому приходили в голову искушающие мысли бросить Урр-Шту, забрать всё золото, приобрести что-нибудь доходное и начать сибаритствовать в Изумрудных Берегах. Но он отметал этот соблазн, понимая: ему нужна или льющаяся кровь или большая власть. Иначе его натура, тёмная и одновременно пламенная, как адская бездна, не обретёт покоя. Его соглядатаи, вернувшиеся из земель от Красных скал до Круга Забытых, доложили то, что сумели выяснить. Да, эти земли были поделены другими разбойниками, причём, на каждом участке промышляли где два, а где и три банды, потому что в этих землях было относительно много деревень и сёл, из-за того, что почва на них была чуть плодороднее, чем в других краях Урр-Шту. Рахом нахмурился. Да, в землях, нужных ему, оказалось слишком много ненужных людей. Объявить им войну означало большую опасность, они могли объединиться против него. Оставалось лишь действовать и постараться не только поссорить между собой эти банды, но и заставить друг с другом долго воевать, пока они не уничтожат сами себя. И лучший способ вызвать вражду у разбойников — это сыграть на их жадности. Но, в таком случае, не стоит быть жадным самому и следует пожертвовать маленькую долю из своих запасов золота, чтобы заставить банды из-за него драться. Рахом решил, рассчитав: для разжигания войны хватит всего пять золотых слитков. Для разбойников в Урр-Шту, считавших богатством даже серебренную монету, один золотой слиток покажется несметным богатством. Если разбойник готов рисковать жизнью за мешок сесовой муки, то уж за то, чтобы завладеть слитком из золота хоть на несколько минут, без колебаний расстанется с жизнью. Он отвёз пять слитков из золота в клад Заворожённого и бросил мешок с ними в старый высохший колодец близ руин одного заброшенного селения. Затем приказал своим доверенным людям донести это до разбойников, промышлявших на землях от Клада Заворожённых до Круга Забытых… План Рахома сработал: между разбойниками началась страшнейшая война, злосчастные пять слитков переходили от банды к банде, неся несчастье и смерть. Рахому же теперь оставалось только ждать, когда разбойники уничтожат сами себя, освободив нужные ему территории. А пока это происходило, Рахом решил не тратить время и заняться продажей своего золота, превращая его в деньги. Он понимал, что не может везти золотые слитки и самородки в Пальвы, потому что там негде и некому их продать и попытка сделать это вызвала бы слишком много вопросов. Но он знал, где можно сбыть золото в Урр-Шту. Когда он служил охранником на прииске в Соляной, то, стараясь как можно больше выведать и подслушать, он узнал, что, оказывается, чиновники, управлявшие прииском, наживались на добытом золоте, присваивая часть его себе и продавая контрабандистам. Рахому тогда даже удалось выяснить, в каком поселении этих контрабандистов можно было найти. Он воспользовался этими знаниями и сумел сам наладить связи в этими контрабандистами. Они покупали у него золото за половину стоимости и переправляли за границу, наживаясь таким образом. Рахом постепенно перетаскать им всё золото из Красных скал, а деньги он спрятал в тайниках скал. И всё же он не доверял даже Красным скалам, хоть до сих пор они не подводили его. Он опасался, что однажды его тайники будут кем-то обнаружены и разграблены. Он понял: деньги не должны лежать, они обязаны работать. Он слышал об этом много раз, ещё обучаясь в высшей школе, от весьма неглупых людей. Деньги было необходимо во что-то вложить, что давало бы прибыль. И Рахом отправился с ними в Пальвы. Он приобрёл несколько кораблей и сдал в аренду купцам. И квартиру в многоэтажном доме в три комнаты. Да, теперь он мог остаться жить в Пальвах, корабли, что он сдавал в аренду, могли бы обеспечить ему достойное содержание. Его желание сбылось: Изумрудные Берега позволили ему жить на своей территории и при том богато. Но он не ощущал торжества достигнутой цели. Он добивался её тяжёлым путём и теперь этого ему было мало. Он пытался гулять по Пальвам, развлекаться, но этот яркий красивый город больше не радовал его ни красотой, ни удовольствиями. Его тянули назад степи Урр-Шту, которые он обильно напоил человеческой кровью, жажда власти, новой добычи. Он вернулся в Урр-Шту и решил выудить из граничной реки между Погребальной и Соляной утопленное в ней золото. Для этого он взял с собой в помощники только двух человек. Это были узколобые великаны, братья-близнецы, громилы колоссальной силы, существа с весьма слабым интеллектом. Они происходили из крестьян и до поры жили в небольшой деревне с матерью. Когда их мать умерла, они почувствовали себя совершенно неприспособленными к самостоятельной жизни, словно малые дети. Они нуждались, чтобы ими кто-то управлял и Рахом сманил их в свою банду, понимая, что они сделают всё, что бы он им ни приказал, и не догадаются попросить что-то взамен. Их он и заставил нырять в илистую реку на границе между Погребальной и Соляной, отыскивая ящики с золотом, вытаскивая их на берег, а затем привязывая их на спины вьючным гионам. Он приказал братьям молчать о том, что они делали — они повиновались и тут. За несколько рейсов он перевёз всё золото контрабандистам, обменяв его на деньги. А братьев наградил, дав каждому по серебряной монетке и они радовались этому, как дети. Он приобрёл для себя ещё корабли, вновь прибыв в Пальвы, также сдал их в аренду купцам, а деньги, полученные за аренду отдал ростовщикам, пустив их в рост. Деньги начали работать на него. А сам снова вернулся в Урр-Шту. Его ждал золотой прииск в Круге Забытых. Разбойничьи банды, обитавшие в краях на пути к Кругу Забытых почти перебили друг друга из-за пяти слитков золота и Рахом мог беспрепятственно передвигаться по этим местам. Но прежде, чем отправиться в Круг Забытых, он снова совершил дерзкое нападение на обо с золотом В Плешивой равнине, повторив манёвр первого ограбления: его люди зарылись в песок между территориями дюн и по сигналу своего атамана вскочили и напали на охрану. Как и рассчитывал Рахом, погибли все охранники и почти все его люди тоже. Тех, кто остались в живых, он заманил в зыбучие пески и те поглотили их. Как и прежде, он не желал делить золото ни с кем. Рахому была известна грань между обычным песком и зыбучими — в своё время он очень хорошо изучил эти места. Он просто приказал своим людям шагать впереди него по этим пескам, а когда они увязли в них, он просто стоял и смотрел, как разбойники, вопя от ужаса, уходят вниз, в толщи песка… Из всей своей банды он оставил жизнь только близнецам-великанам, которые, кстати, носили одно имя на двоих — их вали Дагары. Он просто не взял их на дело, оставив в Красных скалах. И когда он вернулся из Плешивой равнины с очередной каретой, наполненной золотом, он без всяких опасений заставил братьев Дагаров разгружать ящики с золотом и рассовывать по тайникам. Он снова погубил много своих людей, остался без банды, но к тому времени он понял, что может действовать один, без банды, во всяком случае, обходиться совсем малым числом людей. Да и Красные скалы нужны не настолько, чтобы считать их домом. Он распродал всех гионов, принадлежавших погибшим разбойникам его банды, и в сопровождении братьев Дагаров отправился в Круг Забытых. В Круге неподалёку от прииска находилась небольшая деревня, в которой был постоялый двор — там Рахом и остановился со своими спутниками. Оставив Дагаров в снятой для отдыха комнате, Рахом отправился в корчму при постоялом дворе и принялся бродить между пьющими вино и закусывающими постояльцами, ища общества наиболее болтливых собеседников. Наконец, он нашёл таковых — это были рабочие из прииска. Рахом сумел набиться в их компанию и разговориться с ними. Ему удалось выяснить, что, оказывается, на прииске был никуда не нужный жрец при тамошней часовне, потому что спился так, что пьяным валялся даже в праздники, когда был обязан служить. А заменить этого жреца было некем — никто не хотел служить вместо него в такой глухомани. Рахом сразу понял, как должен действовать: он отправился к начальнику прииска, прихватив свои документы, свидетельствовавшие о окончании им высшей жреческой школы и предложил себя в качестве жреца. Разумеется, он тут же получил место в небольшой часовне, куда ходили молиться все рабочие и служащие прииска. Он был как подарок для этих мест: молодой жрец, возрастом чуть старше тридцати лет, непьющий, крепкий здоровьем, знающий своё дело. Его поселили в небольшом кирпичном домишке, неподалёку от барака для рабочих. И в первый же день его пребывания на прииске на него положила глаз дочь начальника. Это была незамужняя женщина тридцати лет, не уродина и не красавица, маленькая, толстопузая, большеголовая. Она было наведывалась к Рахому то в часовню, то в его домишко, намекая, что хотела бы с ним спать. Молодой красавец-жрец, высокий, статный, с обаятельной улыбкой и ранней сединой в чёрных волосах, придававших ему шарм, просто сводил её с ума, она до безумия вожделела его. И этим напрягала его нервы. Она мешала ему в одиночестве бродить по прииску, добывать информацию, думать, составлять планы. Кроме того, он боялся конфликта с комендантом, который мог обидеться, если бы Рахом переспал с его дочерью. Женщину эту звали Мухха. Однако, вскоре он выяснил, что комендант отнюдь не держал свою дочь в строгости, позволяя ей иметь любовников столько, сколько она хотела. Кроме того, Рахом понял, что Мухха была болтлива и особенно язык ей развязывало вино. ” — Да это же ценнейший источник информации! — думал он. — Зачем осторожничать, подслушивать, подглядывать, выведывать что-то у кого ни будь, если всё, что мне нужно, я легко могу узнать у неё?» Он стал любовником Муххи и пользовался этим вовсю.Он поил её вином и задавал наводящие вопросы, а потом слушал, слушал, слушал. Поначалу он опасался, что она поймёт, что наболтала лишнее и расскажет отцу и тот попытается устранить Рахома, слишком много знающего. Он размышлял о том, как убедить Мухху не выдавать себя отцу, что она кому-то проболталась о его тайне. Но выяснилось, что после пьянки она совершенно не понимала, что выболтала и кому. Благодаря ей Рахому стало известно, что начальник прииска и его помощники на этом прииске присваивали себе золота больше, чем отправляли в государственную казну. Они не пользовались услугами контрабандистов, не желая продавать золото только за половину цены. Их планы были иными. Они просто копили золото, надеясь со временем перебраться с ним за границу в страну Беси, откуда все они были родом. Рахом снова и снова поил вином Мухху и допрашивал, где находится тайник с золотом начальника прииска. Но та ничего не знала. Загадку пришлось отгадывать самому. ” — Если бы мне пришлось на месте начальника прииска и его помощников прятать золотишко, куда бы я его дел? — рассуждал он. — Здесь на многие километры — степь, нет скал, лесов, рек с илом, только небольшие родники. Зарыть в землю, оставить метки? Слишком много возни. Разве что… В руинах Ареты. А почему бы и нет? В руинах никто не бывает, они никому не нужны. Жители давно покинули Арету и всё, что от них осталось — ломаная мебель, доски, тряпки, даже черепки от битой посуды — всё вынесли люди из дальних сёл.» Да, руины были, в основном, безлюдны, судя по тому, как в них обильно гнездились стаями птицы КИЧ — сизо-бурые, чуть больше голубя, крикливые, нервные. В тайне от всех Рахом отправился верхом на своём гионе к развалинам города и объехал их кругом. И обнаружил, что искал: тропинку среди степных трав, протоптанную лапами гионов и ведущую из степи в руины. Значит, развалины систематически посещали. Он направил своего гиона по этой тропинке. Она увела его в степь, она давала круг, огибая поселения. Долгий круг, безлюдный, ведущий, казалось бы, невесть куда. Однако, очертив дугу, он привёл Рахома к прииску. Рахом засмеялся. Он понял, что открыл тайную тропу начальства приисков. Нет сомнения, что комендант и его приближённые прятали золото в руинах Ареты. Но где именно? Рахом снова дождался подходящего дня, чтобы покинуть прииск и поблуждать между полуразвалившимися зданиями Ареты, пройтись по разбитым дорогам, заросшим сорными травами. Над головой его то и дело с криками проносились встревоженные кич, попадая ляпками помёта на его одежду. ” — Нельзя в таком виде возвращаться на прииск, — подумал Рахом, — все догадаются, где я был и кое-кому не понравится, что я побывал в Арете. Если начальник прииска на самом деле прячет здесь своё золото, он пойдёт на всё, чтобы оно не оказалось найдено. Придётся постирать одежду в роднике и ехать домой нагишом, сославшись на жару. И гиона помыть — он тоже весь в птичьем помёте. Трусоватые птицы, как пугает их появление человека!» Внезапно догадка молнией озарила его мозг. Там, где прячут золото, где появляются люди, кич, должно быть, не вьют своих гнёзд! И вообще, в тех местах должно быть меньше птиц. Он вошёл в опустевшее здание царского дворца, блуждал из комнаты в комнату, взбирался по полуразрушенным ступеням на верхние этаж, но всюду на него стаями вылетали птицы с истеричными воплями, чуть ли не бросаясь на него. И было много гнёзд — почти на всех выступах, на балках, на подоконниках, на перилах лестницы. ” — Золото не во дворце, ” — подумал Рахом. Он обходил полуразвалившиеся дома один за другим, заглядывал в дверные проёмы, в ока — и птицы стремглав неслись на него. В тот день он так ничего не обнаружил, проведя в развалинах время до поздней ночи. Он являлся в руины Ареты снова и снова, когда только мог сделать это незаметно, терпеливо ведя в них поиски. Но птицы и их гнёзда оказались повсюду. ” — Неужели я ошибся? — с тоской подумал Рахом. — И золото спрятано вовсе не здесь?» И тут он вспомнил: кладбище. Да, кладбище, его мавзолеи были ещё не обследованы им. Он вскочил верхом на гиона, которого до сих пор вёл под узцы и погнал его к кладбищенской стене, ища выход. И он обнаружил его: обвалившиеся ворота лежали на земле в гуще рыжей травы. Рахом въехал на кладбище и заставил гиона обходить мавзолей за мавзолеем. Гробницы пребывали в ужасном состоянии: облицовочные плиты на них частично обвалились, кирпичи на углах обрушились, на выступах для поминальных цветов скорби и прощальных светильников находились всё те же птичьи гнёзда с птенцами, гнёзда были и на плоских, как срезанных, крышах. И только на одном мавзолее Рахом заметил гнёзда пустовали. Всё. ” — Неужели?!» — у него спёрло дыхание. Он спешился и обошёл гробницу, внимательно осматривая и ощупывая стены. Внешне они выглядели непорушенным, кирпич к кирпичу. Однако, оказалось, что за одним из кустов, окружавших мавзолей, кирпичи были сложены друг на друга, но… Между ними не было скрепляющего раствора. ” — Ага!» — стукнуло в голове у Рахома и он ударил ногой, обутой в сапог, по этим кирпичам и они посыпались. Он улыбнулся. К седлу гиона была прикреплена сумка, в которой Рахом предусмотрительно припас светильник. Он зажёг его и, для бодрости читая молитву зоркам, полез в амбразуру в стене гробницы. Внутри мавзолея оказались всё так, как и положено в усыпальнице: постамент из каменной глыбы, на постаменте — гроб, вытесанный из другой глыбы, вокруг — ворох истлевшей одежды, принадлежавшей, вероятно, умершему. И никаких груд золота. ” — Этого не может быть, — подумал Рахом, — золото должно быть спрятано здесь. Нужно во что бы то ни стало отыскать тайник. Логично, что он находится где-то в полу.» Рахом осветил пол, обошёл постамент с гробом, все углы. Пол был выстлан мозаичными плитами, казавшимися нетронутыми. Рахом разбросал ногами ворох одежды — под ней тоже оказались плиты. И ещё — сундук, без сомнения, одна из любимых вещей покойного. И снова озарение вспыхнуло в голове Рахома. Поставив светильник на каменную крышку гроба, он взялся обоими руками за сундук и, напрягши мускулы, сдвинул его с места. Под ним оказалась тёмная яма. Рахом вновь взял светильник и посветил им в чёрную дыру в полу. Да. На её дне стояли взгромождённые друг на друга ящики, в которых обычно хранили золото. К краям ямы была приставлена лестница и Рахом спустился по ней и оказался не в яме, а в небольшом подвале, наполовину пустом. Рахом громко расхохотался.  — Э-э-э, начальник прииска, хитро ты это придумал, даже не погнушался осквернить чью-то могилу! — проговорил он. Он не решился вскрыть какой ни будь из ящиков, но не сомневался, что в каждом из них находятся золотые слитки или самородки. Он выбрался из подвала, задвинул сундук над амбразурой, постарался всё прибрать в мавзолее так, как было до его появления. Затем, оказавшись вне гробницы, аккуратно заложил вход кирпичами. Покинув руины, он переоделся в чистую сухую одежду, а испачканную птицами спрятал в сумку. А позже выстирал её в ручье и искупал там гиона. Он долго обдумывал свой план, как завладеть золотом начальника прииска и его помощников. ” — Подвал заполнен только частично, — рассуждал он, — очевидно, начальник прииска планирует заполнить его полностью и уже только тогда перевезти его в Беси. Если бы я сейчас привёл в руины множество гионов, погрузил на их спины золото и попытался увезти всё это в Красные скалы, то вряд ли получился бы успех. Меня бы заметили и схватили бы. Нет, нельзя, невозможно забрать это золото старзу и всё. Разве что брать понемногу и перевозить в Красные скалы. Тут можно воспользоваться помощью братьев Дагаров, а самому оставаться на прииске и следить за обстановкой.» Братья Дагары были оставлены им на постоялом дворе в поселении неподалёку от прииска. Рахом оплачивал хозяину постоялого двора их содержание и братья по целым дням бездельничали, играя в камешки или просто сидя на лавке в тени навеса и глядя в степную даль. Но теперь пришла им пора заняться делом. Рахом привёл их в развалины Ареты и втроём они вытащили из тайника под мавзолеем два ящика с золотом и перепрятали их в один из полуразвалившихся домов. Позже Рахом превратил братьев Дагаров в мелких купцов, приобретя для них повозку с гионами и они возили в этой телеге мешки с глиной, которая водилась только в Круге Забытых, якобы поставляя её в Красные скалы. В эти мешки и в глину прятали золотые слитки. В Красных скалах Дагары раскладывали золото по тайникам Рахома и снова возвращались в Круг Забытых. Рахом доверял им, как никому, даже местонахождения святая святых — своих тайников. Несмотря на малый ум, братья умели держать языки за зубами. От Муххи Рахом мог узнать, когда её отец и его приспешники отправлялись пополнять золотом тайник. Когда они делали это, он забирался в этот тайник после них и забирал половину из того, что они добавляли туда, перепрятывал в другое место, а затем отправлял в Красные скалы с братьями Дагарами. Он был осторожен, очень осторожен. Он держал в узде свою жадность, стараясь забирать столько золота, чтобы начальник прииска и его люди не заметили убыток. И тщательно заметал следы, всякий раз побывав в гробнице, где начальники прииска прятал золото. Он брал и брал золото целый год, а затем испросил себе отпуск и, подавшись в Красные скалы, в поте лица возил и возил золото контрабандистам и сбыл его, сколько мог, превратив в огромные суммы денег. Он понял, что не сможет покинуть прииск до тех пор, пока начальник прииска наполняет свой тайник золотом. Он не может просто так покинуть эту золотую жилу. И провёл на прииске десять лет, обирая тайник своего начальника, рискуя и не расслабляясь. Теперь у него было много кораблей, он скопил денег столько, что мог бы приобрести огромный дом в Пальвах с обширнейшим садом, хватило бы и на большие плантации за городом. К тому времени тайник начальника прииска оказался заполнен ящиками с золотом полностью. И Мухха, постаревшая, спившаяся окончательно, в хмельном состоянии поведала Рахому, что её отец собирается перевозить золото в Беси и спрятать у своих родственников.  — Однако, он очень рискует — везти столько золота по степи, — заметил Рахом, — ведь могут напасть разбойники. Или твой отец собирается взять в собой сопровождающую охрану?  — Нет, что ты! — Мухха засмеялась и хлебнула вина из глиняной чаши. — Это же лишние свидетели. Отец уже закупил гионов, телеги и бочки, наполовину заполненные жидким гионьим помётом. Вторую половину бочек заполнят золотом. Это будет целый караван, но сопровождать его будут всего семь человек — мой отец и его помощники. Если нападут разбойники, их вряд ли заинтересует гионье дерьмо. Всё будет выглядеть так: купцы из Локады везут в Беси на продажу удобрение для полей, вед гионий помёт очень хорошо удобряет землю. ” — Но я-то теперь знаю, что будет в этих бочках, кроме дерьма, — подумал Рахом, — и неужели я позволю им увезти это золото у меня из-под носа, если их только семеро?» В развалинах Ареты появились телеги с бочками — с каждым днём всё больше, начальник прииска тоже был осторожен, пригоняя гионов с телегами в развалины день за днём одну за другой, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. Начальник прииска и его помощники сами таскали ящики с золотом из гробницы, вскрывали их и топили в бочках с дерьмом слитки и самородки. А после того, как погрузка была завершена, в телегу были запряжены гионы и караван двинулся в путь. Но в сопровождении только одного человека — Рахома. Начальник прииска и его помощники были мертвы, они лежали в чёрной мгле ямы под мавзолеем. Рахом перестрелял их из лука, спрятавшись за одну из гробниц и заволок их трупы туда, где недавно хранилось золото. Он повёл караван к морю. Он решил больше не возвращаться на прииск. Теперь он достаточно богат, не стоит дальше прозябать в Урр-Шту. Рахому было уже более сорока лет и он не собирался оставаться в степях вечно. Он пригнал караван в приморский городок Патли, где у пристани его ждал его собственный корабль. Он нанял грузчиков — и все бочки были погружены на его корабль. Затем он продал купцам по дешёвке гионов и телеги отправился в путь по морю, прихватив с собой братьев Дагаров. Они были ему всё ещё нужны для тайной и грязной работы. Прибыв в Пальвы в очередной раз, Рахом вдруг сделал открытие в этом городе, что даже очень большие деньги не всегда могут исполнить все желания. Он хотел дом и земли в Пальвах, но в этом городе никто не спешил расставаться с доходной недвижимостью, особенно с землёй, с плантациями, несущими прибыль. Купить землю оказалось почти невозможно — почти вся она принадлежала крупным землевладельцам, ценившим её превыше всего. Сложно оказалось купить и дом, особенно большой, с обширным приусадебным участком. Но тут Рахому крупно повезло: ему удалось приобрести на аукционе дом и сад, принадлежавшие упокоившемуся богачу, чьё имущество перешло в казну, а казна решила продать дом и сад втридорога. В подвал новоприобретённого дома Рахом и поместил со своего корабля бочки с золотом и гионьим дерьмом. Братьям Дагарам была доверена тайная работа в этом подвале: вылавливать золото из дерьма, мыть его в вёдрах и корытах, сушить на лыжах свака и складывать в кованые сундуки для хранения. По ночам братья выливали гионий помёт на огороды и в ямы для удобрений, а бочки рубили и сжигали в печи на кухне. И только когда золото полностью оказалось собрано в сундуки, Рахом начал обзаводиться домашними рабами. Братьев Дагаров он оставил в доме в Пальвах на своём довольстве — эти два послушных преданных увальня могли ещё пригодиться ему. Такие люди всегда не помешают под рукой. Теперь его целью стало приобретение доходных земель.