Не бейся головой о стену,

Не колоти рукой ты в дверь,

Не гнутся прочные засовы,

Увы, ничтожен ты теперь!

Дине очень понравилась сказка. Она много слышала их от Мазу, но эта произвела особое впечатление. Ей хотелось послушать ещё что ни будь забавное, но тут в дверь спальной просунула голову приближённая горничная Дины Жара и сообщила, что прибыл Атаний. Атаний почти ежедневно посещал дом своего брата, чтобы осведомиться о состоянии его здоровья. Он не верил, что Чандр может выйти из коматозного состояния, но всё же приходил к его постели и даже пытался разговаривать с ним. Атаний любил старшего брата и ненавидел его жену, подозревая, что та ждёт смерти Чандра, чтобы завладеть его имуществом и деньгами, на самом же деле Марана боялась остаться без влиятельного и благоразумного мужа, не чувствуя себя способной управлять землями и рынками без него. Да, Чандр был деспотичен, но Маране было легче выдержать его власть, чем стать нищей по собственной глупости. Дине пришлось встречать дядю в доме отца. Марана, ненавидевшая Атания так же сильно, как и он её, полностью переложила на дочь обязанность принимать его, как гостя, а сама скрывалась в дальних комнатах. Дина надеялась узнать от Атания что-либо о Роме, ожидая, что дядя как-нибудь отзовётся о своём новом актёре, умевшем так хорошо угождать публике. Но Атаний словно забыл о существовании одного из актёров, работавших на него. Он только вздыхал и сокрушался о болезни брата, сидя у постели того. Когда Атаний поведывал знакомым о болезненном состоянии своего брата, никто так внимательно не слушал его, как Рахом. Рахом умело изображал сострадание, мысли же его закручивал вихрь нетерпения в ожидании смерти Чандра. Но жрец-звездочёт продолжал жить в коматозном состоянии. И Рахом, чтобы не терять времени, решил познакомиться с Гимором и его семьёй, чтобы выяснить, что можно предпринять для того, чтобы воспрепятствовать браку Гимора с Диной. Рахом легко добился дружбы с Палком и Озой. Палк был падок на знакомства с богатыми и знатными людьми, а поскольку Рахом был богаче самого Палка, то и стал вхож в дом того и принимаем с радушием. Рахома интересовала личность Гимора, все его слабые и сильные стороны. Оказалось, что Гимора в его юные годы не привлекали никакие развлечения. Его не волновало ничего, кроме стихов собственного сочинения, имевших довольно сумеречное и абсурдное содержание. У своей красавице-невесте он был равнодушен и даже считал её пустышкой и ветреницей, потому что она не понимала его стихов. Чтобы расположить к себе Гимора, а впоследствии и манипулировать им, Рахом выслушал чтение его стихов, притворившись, что делает это внимательно. И это оказалось нелегко. Гимор злоупотреблял вниманием Рахома и декламировал свои творения одно за другим почти три часа подряд, неутомимо, с фанатичным блеском в глазах и раскрасневшимися щеками, обычно всегда бледными. Рахом томился, терпеливо ожидая, когда это кончится и утешая себя, что эта пытка будет вознаграждена. Гимор оценит это и решит, что Рахом — его друг. И тогда Рахом отвадит незадачливого поэтишку от его невесты. Озарение посетило Рахома, когда Гимор произносил:

Стена! Стена!

Ты так сера!

Я от тебя не жду добра!

Смотрело со стены лицо,

Оно протягивало руки…

Рахом понял: Гимору в жёны подойдёт Энтана. Два идиота — вот подходящая пара. ” — Этот поэтишко, конечно, не согласится менять Дину на Энтану, потому что не захочет перечить воле родителей. Но если убедить Энатану, что Гимор подошёл бы ей в женихи, эта разбитная деваха сделала бы всё, чтобы увести у двоюродной сестры женишка. Дура Энтана давно грезит о богатом муже.» Когда у него появилась эта идея, он отправился в гости к Атанию и там, увидавшись с Энтаной и невзначай разговорившись с ней, он как бы полушутя намекнул ей, что она могла бы понравиться Гимору больше, чем её двоюродная сестра, если бы она научилась повнимательнее слушать его стихи. Девушка серьёзно задумалась над этим. Нет, ей не был симпатичен Гимор, она не раз видела его в доме дяди Чандра и он не вызывал никакого влечения в ней. Он был бы чем-то вроде красивой вещи, если бы не докучал нудными разговорами о своих стихах и не подчёркивал бы свою глупость, постоянно критикуя творчество общепризнанных поэтов и незаслуженно превознося своё. Но Гимор был из богатой семьи и предназначался Дине — уже это стоило того, чтобы постараться ему понравиться. И ей показалось, что Рахом дал ей неплохой совет, как этого добиться. Между тем, мысли Рахома о Дине были почти постоянны. Она стала его целью, его болезнью. Он хотел видеть её, как можно чаще и знать о ней, как можно больше. Ему хотелось говорить о ней хоть с кем ни будь. Он понимал, что из людей его круга, богатых и высокопоставленных, у него нет друзей настолько близких, что он мог бы открыть свою душу. Многие из них уважали и знали Чандра и Палка и не одобрили бы стремление Рахома расторгнуть помолвку их детей. Рахому вовсе не хотелось терять репутацию в обществе. Он всё сделает тихо: дождётся смерти Чандра, отвадит Гимора от Дины, пустит по миру Марану и только потом заставит Дину, оказавшуюся в нищете и брошенную женихом, стать его женой. Но всё это следовало держать в тайне от света и Рахом вёл беседы о Дине с рабом Цихаром. Цихар был достаточно умён и сообразителен, чтобы понять, что его господин открывается перед ним не только потому, что уверен в его неболтливости, но и ждёт от него помощи в осуществлении своего желания.  — Дина, — говорил Рахом, не глядя на своего раба, сидевшего у его ног возле подлокотника его кресла, — не просто очень красива. В ней есть что-то, что поразило меня с первого взгляда, что-то, что теперь важнее для меня всего, к чему я раньше стремился любой ценой. Наваждение ли это? Я не знаю, Цихар, что такое любовь и что она из себя представляет. Я только понимаю, что одержим этой Диной и она — моя, хоть и пока не со мной. Цихар внимательно слушал его.  — Я хочу знать о ней всё! — продолжал Рахом. — Как и где она проводит время, как жила прежде, о её вкусах, мыслях, пусть мне будет известно даже то, каким мылом она моется. Цихар лишь понятливо кивал. В Изумрудных Берегах можно было многое узнать от рабов о их господах. Не имея собственной полноценной жизни, подневольные шаро жили историями судеб своих хозяев, наблюдая и подслушивая за ними. Цихар обладал способностью легко сходиться и договариваться с рабами тех или иных господ. Вскоре расторопный Цихар сумел познакомиться на рынке кое с кем из домашних рабов Чандра, платя им за сведения о Дине небольшими деньгами. Рабам Чандра это нравилось. То, что раса шаро в Локаде, да и на всей Саломе была обязана трудиться на хозяев за стол, кров и кое-какую одежду, вовсе не означало, что ей не нужны были деньги. В Локаде существовали заведения, где рабы могли деньги потратить: дома развлечений, зрелищные залы, бордели — только для рабов. Опять же, рабам было не чуждо желание принарядиться или приобрести в продуктовых лавках или на рынках себе ту еду, что была им по вкусу, не только довольствуясь той, что предлагали им хозяева. Рахом и сам мог наделить деньгами умных и сообразительных рабов, которые могли угодить ему больше, чем вычистить ковры в его доме. Благодаря Цихару Рахом было теперь известно о Дине очень многое, а главное, когда она покидала дом и куда из него направлялась. Чаще всего Дина предпочитала посещать зрелищные театры. И теперь Рахом всегда мог знать, в какой именно театр отправилась девушка, чтобы оказаться с ней в одном зрительном зале. Он за любые деньги приобретал себе такое место в зале, с которого удобнее всего было смотреть на Дину в продолжении всего представления или спектакля. Чаще всего, Дина не замечала его, но если это всё-таки случалось, она узнавала его, сильно пугалась и каждый раз торопливо покидала зрительный зал, к досаде Рахома. Да, поведение Дины отнюдь не радовало его, как и то, что Чандр никак не умирал, пребывая между жизнью и смертью. Кое-каким утешением послужили лишь новости от Энатаны, сообщившей ему, как человеку, давшему ей ценный совет, как понравиться Гимору, что, оказывается, она начала посещать литературный клуб, где иногда позволяли читать стихи Гимору перед публикой. ” — Хорошо бы эта дура отдалась Гимору и забеременела от него, — мечтал Рахом. — А что, с неё станется. Вот и будет повод Гимору жениться на ней, а не на Дине.» Он много думал о том, что Дина боится и дичится его и не мог понять, почему. ” — Кажется, я достаточно убедительно притворяюсь любезным, дружелюбным и благожелательным, чтобы располагать к себе общество, — размышлял он. — Почему же девчонка шарахается от меня, как будто я — прежний Чёрный Камол? В чём причина такого поведения? И ведь не назовёшь её робкой и стеснительной, она довольно дерзка и поведение у неё вызывающее — с другими. Если бы я мог это понять и объяснить себе! Хотя, это не имеет значения. Когда Чандр умрёт, я разорю её мать, они окажутся в нищете, вот тогда Дина будет желать лишь одного: возвращения былого богатства. Вот тут в её жизни появлюсь я и дам ей всё, что она захочет. И тогда ей придётся любить меня. Придётся!» Однако, все становилось сложнее, чем он думал. Однажды в одном из ресторанных залов Рахом случайно услышал разговор мужчин, угощавшихся за соседним столом. Их было пятеро и один из них, о котором Рахом знал, что его звали Рабин и он владел большим домом в Беросе и речными кораблями, громко говорил:  — Вы слышали, что старый жрец Чандр при смерти? Скорей бы уж загнулся. когда его похоронят, я намерен посвататься к его дочери Дине. Вы знаете её? Она хороша, как все цветы Саломы, красива, как дерево шармила! Одно время она выступала в театре при театральной школе, так я не пропускал ни одного спектакля, где она играла. Много мужчин туда бегало, чтобы только взглянуть на неё. От красоты её становилось сладко и жарко, голова шла кругом без вина. А теперь я хочу её себе в жёны!  — Да, да! — закивали его друзья. — Эту Дину мы знаем, настоящая красавица!  — Скорей бы Чандр умер, я к ней посватаюсь! — с упоением продолжал Рабин. — Правда, она уже помолвлена в дурачком Гимором, но это Чандр хотел свадьбы своей дочери с ним. А Дина выберет меня!  — Она меня выберет! — подал голос молодой мужчина, стройный, с окладистой чёрной бородкой, в богатых одеждах, сидевший за соседним столом, так же в компании друзей. — Я тоже имею виды на Дину! Для тебя ли такая красавица, рыжий? Рабин на самом деле был рыжеволос, такого же цвета были его брови и ресницы на тяжёлых мясистых веках и это не добавляло ему внешней привлекательности. Если что-то и вызывало в нём интерес у женщин, то только могучее телосложение и широченные плечи.  — Женщин не волнует внешняя красота! — изрёк он.  — Ты просто испугаешь её! — фыркнул мужчина с окладистой бородкой, имя которого Рахом тоже знал и оно было — Кэвик. — Я буду ухаживать за ней прямо сейчас, у меня нет терпения ждать, когда скончается старый Чандр! Вот только бы угадать, где и когда она развлекается, чтобы познакомиться с ней поближе…  — Я тоже буду ухаживать, если заловлю её где ни будь! — ответил Рабин. Рахом слушал эти разговоры, злоба и возмущение переполняли его настолько, что вызвали трясение тела. У него появилось чувство, как будто мужчины вели спор о его жене. Он сжал пальцами чашу и из довольно прочного металла и смял её бока, сильно деформировав. Ему хотелось проломить этой чашей головы Рабину и Кэвику, чтобы они перестали мечтать о его Дине. Ему стоило огромного усилия воли, чтобы удержать себя от этого. Он понял: смерть Чандра и женитьба Гимора на Энтане не дадут ему гарантии, что Дина будет принадлежать именно ему. ” — Я, конечно, отважу от Дины Рабина, — подумал он, — сумею сделать, чтобы ему стало не до неё. С моими связями я сумею добиться для него хлопот с налоговой комиссией и ещё множество недоразумений ему выяснить придётся. И на Кэвика управу найду: его отец, землевладелец в Ал-Шту получит донос, что его сынок распутничает в Беросе и слишком транжирит родительские денежки. Посмотрим, надолго ли затем останется Кэвик в столице! Да, я устраню этих женишков от моей Дины. Но… Выход ли это? Кто ещё грезит о твоей красоте, Дина? Кто может отнять тебя у меня? Нет… Я не смогу постоянно отгонять от тебя твоих поклонников. Я должен похитить тебя. Иного выхода нет.» Через несколько дней его ждало другое огорчение, доведшее его до сердечного приступа. Он вернулся из павильона «Волшебные звёзды», где Атаний проводил конкурс артистов и упал в прихожей, держась за сердце. Рабы в доме на руках отнесли его в спальную. Победителем на этом конкурсе оказался Ром, выступавший с песней: