- Что говорят врачи? Удар по уху сильно тебе навредит?

- Да!

- Тогда повременю.

- Она ждёт тебя, Розанов! Плачет…

Эти слова выкручивают душу, накидываюсь на Давида с требованием:

- Сделай что-нибудь! Договорись! Пусть меня уже выпустят!

- Да конечно! Плёвое дело! Прям сейчас встану и побегу договариваться! Я еле сижу в этой коляске, если что!

- А я вообще привязан, Акилов! У тебя больше возможностей на данный момент! Иди решай!

Жмурит глаза, демонстрируя недовольство и, видимо, борясь с накатом головной боли. Выдыхает, а потом жмёт кнопку вызова на пульте управления своей коляски.

- Что там с холдингом? – хмурится, пока его катят к двери. Слишком тяжело даётся пассивное положение.

- Потом всё! – сбрасываю напряжение, откидывая голову на подушку. - Я хочу выбраться отсюда!

Я хочу к бусинке.

ИЯ.

Как бы мне не хотелось спрятаться в подполье, я не могу себе этого позволить, слишком тяжёлый камень на душе. Так что, первым делом, когда мы с мамой сходим с самолёта, я даю указание Вове везти меня не домой, а высадить по пути по другому адресу.

- Мамуль, ты как? – пристально вглядываюсь. – Не передумала? Может, всё-таки поедешь к Игнату домой, а не…

- Всё нормально! – храбрится, это видно невооружённым взглядом. – Вечно бегать всё равно не получится, твой папа бы только посмеялся над моей трусостью! В этом доме произошло столько всего хорошего, что о плохом и не вспомню! Я уже приняла мысль, что Влад в лучшем месте, чем это…

- Он наверняка там рыбачит без остановки! – поддерживаю, очень хочу верить, что папа и правда нашёл покой.

- В самых запретных местах, куда мечтал попасть! – с тёплой улыбкой отвечает мама, а потом вздрагивает и прижимает пальчики к уголкам глаз, пытаясь словить непрошенные слезинки. – Он тебя так любил, Иечка… твои заколочки перебирал, когда ты в Европе училась… перед сном всегда говорил: «Как там моя бусинка? Вдруг её кто-то обижает, а она от нас скрывает?».

Тоже шмыгаю носом.

- Папа бы ругался, Ий, и сильно! – кладёт ладонь мне на колено. – Но он очень уважал Игната! Прям смотрел на него и осыпал похвалами! Помнишь? Всегда говорил мне, что Розанов состоит из такого неподатливого материала, что растопить получится, если только он сам этого захочет! – тянет руку к моему лицу, с восхищением обводит щёку, пощипывает нежно кожу, сияет доброй улыбкой. – И смотри… он захотел только с тобой!! Папа бы уступил… порычал бы, перебил бы мебель, а потом бы всё хорошенько обдумал! Кто ещё, если не Игнат? Он наш человек! Все это понимают, он к тебе всегда относился с какой-то тягой, это было заметно… флиртовал у нас на глазах, а на других даже не смотрел! А браслет он тебе подарил… я ещё тогда подумала, что неспроста! Ох, неспроста! И вот! Моя малышечка уже замужняя женщина!! Как жаль, что я пропустила… так жаль… как ты держалась? Одна…

- Очень хотелось потерять сознание, но никак не выходило! – смеюсь я, борясь с размытой видимостью.

Да что ж такое! Когда-нибудь эта жидкость закончится? Сколько можно реветь?

При Игнате столько не рыдала. Некогда было, на нём зациклена была. А сейчас прям так конкретно развезло. Платки закончились. Рукава пошли в ход.

- Мам, пожалуйста! – призываю её к вниманию, когда вижу за окном то место, где я уже должна выходить. - Если появится хоть малейшая слабость, расстройство или желание не быть одной, сразу звони!!! – беру её руки в свои, целую. - Я примчусь, не успеешь моргнуть!!

- Ий, всё в прошлом, я держусь, родная!! – клятвенно уверяя. - Не бойся! Больше я не уйду в себя и не брошу вас с Давидом! Мне тогда было очень сложно… когда узнала про Влада, но сейчас я смирилась, у меня остались вы! У нас впереди ещё целая жизнь! Вылечим Давида, женим, дай Бог, внуками меня завалите, папа бы хотел для нас именно этого!! Не плачь, моя жемчужинка! Иди, занимайся своими делами, а я сейчас как раз проконтролирую, чтобы комнату Давы правильно оборудовали!

- Точно? – колеблюсь, её прошлые приступы так просто не выходят из головы и сердца.

- Беги! – твёрдо и настоятельно. - Вокруг меня полно людей, не пропаду!

Сдаюсь. Верю, что перед нами теперь белая полоса.

- Люблю тебя, мамочка! – несколько раз чмокаю её в щёку и выбираюсь из машины на улицу. Вдыхаю всей грудью. Несколько раз оглянувшись, провожаю уезжающую машину машущей рукой. Мы остались с Вовой вдвоём. Мою команду телохранителей почему-то распустили. Просто пришёл безопасник Розанова, отбил мне поклон и заявил, что я в его присутствии больше не нуждаюсь.

«Иди с Богом, только не приходи больше!» - подумала я и испытала давно желанное облегчение. С уходом начальника охраны, я поняла, что уходят и проблемы с безопасностью. Мой муж всё решил…

Господи, в каком отупении я находилась, когда позвонил Давид и сказал, что можно лететь домой. Что нашёл Игната и мы с ним встретимся уже по прилёту.

Я прочувствовала на себе, что такое невменяемое состояние. Полный аут. Узнала, что муж живой и проблемы начинают рассасываться, а сама сидела и смотрела в одну точку на стене. Долго так, с пристрастием. Хорошая такая точка.

А, да. И муж живой.

Начала осознавать, когда уже находились в небе.

«Я лечу домой.

Давид жив.

Муж жив.

Мама пришла в себя.

То есть, это всё? Можно расслабляться? Или ещё что-то будет? Не пойму. Мы движемся вперёд или ещё сидим? Можно начинать жить или пока существуем? Мой муж убийца или всё же хороший человек? Мы разводимся или умрём в один день? Чё происходит вообще?»

Жёсткая перезагрузка была. Но на родную землю я ступила уже уверенным шагом, зная что мне нужно делать.

И вот, стою перед центром реабилитации. Стягиваю смелость в кулак.

Меня пропускают не сразу. Никакие убеждения не действуют, и потому применяю дедовский способ – сую пару приличных купюр. Вуаля, пробивают пропуск.

Моё посещение незапланированное, поэтому я застаю Максима Каюмова в разгар его занятия с инструктором. Он занимается на реабилитационном тренажёре, имитаторе ходьбы. Останавливаюсь, давая себе время прийти в себя. Тяжёлая картина. А понимание, что виной этому любимый человек, сжимает сердце толстыми канатами. Я не умею извиняться. Меня учили вообще не допускать таких ситуаций, за которые придётся просить прощения. Но сейчас никаких других выходов нет. Если моему мужу суждено гореть в аду за его деяния, что ж… его рук и я не отпущу. Под трибунал пойдём вместе, женой буду до конца! Но если, всё же есть хоть мизерный шанс, что я смогу замолить его грехи, я это сделаю. По маленьким крошкам заработаю для нас искупление. Максим Каюмов стал жертвой по совершенно несправедливому стечению обстоятельств. Он всего лишь сын плохого человека и всего лишь перешёл дорогу ещё более страшному человеку, чем его отец. Он просто оказался в центре событий и попал под раздачу, играя по правилам других.

На этом месте могла быть и я.

Я такая же дочь влиятельного человека, что жил другими порядками и прибегал к сомнительным опытам. По мне точно также могли открыть огонь средь бела дня, просто потому, что я имею принадлежность к неугодному человеку.

Мне очень жаль Максима. Какой он внутри я не знаю, возможно, там гнилая душа и он расплачивается за плохие мысли, может, за поступки отца, может, ещё за что, но… заказ сделал Игнат. Легко, бездумно. Махнул рукой и забыл.

За это и его настигла кара, справедливо, да. Но мне больно от этого. Внутри меня воздвигнута броня, которая предназначена близким. Для Розанова отдельная. Я на чистом инстинкте буду защищать любимого. Как могу, как получится, но буду. Сейчас спасаю душу. Она у него есть. Он её затыкает, думая, что слушая и следуя зову, сделает себя слабым. Но она есть.

Мне же он её показал.

Вытираю об штаны вспотевшие ладони, делаю рваный вздох и вперёд.

- Простите, что мешаю… - дрожа от волнения, предстаю перед взором Максима. – Могу я попросить уделить мне пару минут?