В итоге к Кураме я сегодня уже не успевал. Зато Какузу все же навестил. Правда, без особого успеха.

— С интуицией у него все в порядке, — с легкой долей досады произнес я, сжимая кулак.

С жалобным хрустом под пальцами сломались осколки маски. Странный материал, из которого она была сделана, напоминал смесь зубной эмали, кости и кератина. Есть подозрения, что когда-то все это было частями живого человека, шиноби, специализирующегося на Суйтоне.

С сомнением посмотрев на кусочки белого материала в своей руке, я все-таки потоком чакры измельчил их в пыль. Порыв ветра развеял прах над изрытым техниками побережьем Янтарного залива.

Наверное, не стоило сразу, как переговоры с Какузу не задались, нацеливаться на его «сердца». Этот шиноби не глуп и мгновенно смекнул, что я знаю секрет его бессмертия, и предпочел тактическое отступление. Хотя я первым делом выбил как раз Маску Воды, чтобы снизить шансы противника на отступление по морю, он все-таки умудрился скрыться в воде. Досадно.

— У него было… странное строение тела, — подбирая слова, произнесла Мейро.

Женщина решила сопровождать меня в процессе поимки нукенина и смогла оценить его способности.

— Джионгу, так называется техника, благодаря которой он выглядит так, — пояснил я, глядя на темные морские просторы.

Солнце скрылось за горами на западе, а убывающая Луна только поднималась по небу. Темные воды поглотили Какузу, он сбежал с такой скоростью, что его теперь даже кецурьюганом не видно. Везучий тип. Ему уже посчастливилось встретиться с тремя шиноби, которых именуют богами: Хаширамой, Хирузеном и мной, а он все еще жив. И если будет везти так же дальше, то переживет и двух Хокаге, и еще одного бога, в битве с которым выживет — Пейна.

— Страх Гнева Земли — это киндзюцу Скрытого Водопада, которое Какузу похитил во время бегства из своей деревни, — повернувшись к Мицуко, сказал я. — Если в будущем тебе потребуется его убить, сначала уничтожь четыре маски на его спине. Каждая из них — сердце, похищенное у сильных шиноби, и каждая дает Какузу способность управлять одним из элементов: Суйтоном, Катоном, Футоном и Райтоном. Сам он владеет Дотоном. Каждая маска может отделиться от тела и действовать автономно. Разрушив маску, он может спастись от смерти. Считай, у него пять жизней.

— Все это ты смог узнать за время битвы? Впечатляет, — уважительно произнесла Мейро, и я не стал упоминать, что многое знал о Какузу еще до встречи с ним. — Понятно, почему его часто называют бессмертным.

— Сомнительное бессмертие. Хотя я уверен, что многие бы не отказались и от него.

— Наверняка, — тяжко согласилась Мейро, встав справа от меня и нежно обхватив мою ладонь своей. — Никто не любит умирать.

Слегка наклонившись, чтобы посмотреть на прижавшуюся ко мне женщину, выглядящую, как шестнадцатилетняя девчонка, я с сомнением произнес:

— Не нравится мне твой настрой.

Чувства подсказывали мне, что сейчас мою спутницу одолевают не самые светлые эмоции.

— Ты побывал в том мире, — после долгой паузы, наполненной шумом разбивающихся о мелкую гальку берега волн, нарушила молчание Мицуко. — Как там?

— Пусто и серо. Хотя я побывал только в начале пути.

— Путь к Чистому миру долог, — негромко прошептала женщина. — Не будь так, может быть, я бы уже ступила на него сама…

— Мицуко…

— Чи-тян. Ты еще помнишь, что я когда-то называла тебя так? А я была Рейко. Я помню. Это было… — Мицуко запнулась, судорожно вздохнув и крепко сжав мою руку, — было прекрасное время, я не хочу его забывать. Я хочу помнить большую часть тех сорока пяти лет, которые я прожила. Но, как ты правильно говоришь, одна ложка дегтя может испортить бочку меда. Тринадцать первых лет моей жизни все портят, всю мою жизнь.

Мейро замолчала. Я ждал, пока она договорит, не мешая ей собраться с мыслями.

— Многие ждут бессмертия, Чи-тян, а я боюсь даже умереть, не то что жить! — горько произнесла, наконец, женщина. — Я знаю, что там я останусь самой собой! Смерть не изменит прошлого! Чи-тян, когда я буду не нужна тебе, позволь мне призвать Моому. Узумаки утверждают, что этот демон стирает всю память. Это то, чего я хочу.

Удрученно покачав головой, я нежно прикоснулся к лицу Мицуко и стер блестящие в зыбком лунном свете дорожки злых слез.

— Давай присядем, — создав кусок плотной ткани и постелив его на землю, предложил я.

Мейро повиновалась автоматически, все так же стараясь не смотреть на меня, но не отпуская моей руки. Не уверен, но похоже, что в нынешнем состоянии Мейро невольно виновата Илма. Не знаю, о чем две женщины говорили, но Ринха своей историей смогла разбередить застарелые раны в душе Мицуко. И теперь мне нужно что-то срочно придумать, чтобы успокоить ее.

— Я не в праве распоряжаться твоей жизнью, — продолжил говорить я, опустившись на покрывало. — Твоя жизнь лишь твоя. Но совет все-таки я дать тебе могу. Помнишь, когда мы создавали основы Рюджинкё, я настоял на том, что Бог-Дракон — это не высшее существо, есть Бог выше него. Этот Бог существует везде, но главное, и в твоей душе тоже он есть. У человека нет никого ближе, чем Бог. Однажды ты оставишь позади этот мир, и Чистый Мир тоже, и останешься наедине сама с собой и Богом. Твоя оголенная душа забудет весь тлен мирской, но все, что ты прожила, останется с тобой, твоя душа будет отражать все пережитое тобой. Можешь назвать это кармой. Забыв прошлое, ты не решишь проблему, только отложишь ее на потом, не сможешь обмануть себя и Бога в себе. И следующая жизнь снова принесет боль. Ад, Мицуко, не на пути к Чистому Миру. Ад вокруг нас. Ад и путь к спасению одновременно. Храбр не тот, кто бесстрашен, а тот, кто победил страх. И праведен не тот, кто сторонится зла, а тот, кто борется с ним.

Приманив к себе с помощью Дотона примеченный ранее кецурьюганом камешек, я поймал его свободной рукой. Этот кусочек желтой застывшей смолы почти затерялся в серой гальке, но таких здесь было много. Янтарный залив не зря получил свое название, хотя янтаря здесь не было, зато было в достатке похожего на него материала — копала.

— Ты, как этот камень, — показал я Мейро найденный окатыш. — Душа твоя полна запечатанных в ней соринок и пузырьков — тех воспоминаний, от которых ты хочешь избавиться, но которые навсегда отпечатаны в тебе. Чтобы очиститься, нужно победить себя.

Под давлением моей чакры застывшая смола размягчилась, заключенные в ней пузырьки воздуха ринулись наружу, соринки посыпались вниз. Спустя секунду в моей руке остался идеально ровный и чистый шарик копала.

— Если хочешь по-настоящему избавиться от прошлого, ты должна изменить себя, в своем настоящем исправить огрехи в себе.

Осторожно взяв из моей руки желтый шарик, Мицуко посмотрела сквозь него на Луну, словно оценивая его чистоту.

— Никто, кроме тебя, не способен сделать это. Я могу лишь помочь. Но выбор за тобой.

Мицуко так и ничего не ответила в тот вечер. Прижавшись ко мне, она так и уснула. Обняв тихо посапывающую женщину, я некоторое время молча смотрел на неполный диск Луны в небесах.

— Может, план Мадары не так уж и плох для этого мира?

2 октября 45 года от начала Эпохи Какурезато

Давно со мной такого не было, но… Кажется, у меня начинает болеть голова. При чем состояние тела в норме, и болеть-то ничего не должно, но неприятное ощущение имеется, и оно похоже на то, что раньше, еще в прошлой жизни, воспринималось мною, как головная боль. Понятно, что ее этиология не физического характера. Мое тело очень своеобразное, в молодости оно доставляло немало проблем, когда я не мог сформировать достаточное количество физической энергии для чакры. С тех пор эту проблему удалось сгладить, но ее причина сохранилась, потому что она в самом моем кеккей генкай, в силе Белого Змея.

Этот геном делал тело носителя пластичным, подверженным изменениям. То, что раньше, в первые годы появления в этом мире и этом теле, мне казалось естественным, сейчас, после длительного и тщательного наблюдения и изучения, уже выглядит крайне поразительным. Тело Белого Змея имеет психосоматическую пластичность, оно может меняться под давлением разума в широких границах. Именно так у меня получалось с раннего детства синтезировать самые разнообразные вещества, изменяя секрет слюнных желез. И, основываясь на том же методе, канонный Орочимару мог использовать свою технику реинкарнации, поглощая чужие тела и присваивая в процессе чужие способности.