— Ну, может быть, — уже более благосклонно произнесла одна из старейших жаб Мьёбокузана, постукивая черным посохом, который она держала в руках, по камню бортика водопада.

Этот стук заставил Кушину внутренне поежиться. Посохом девушку Шима охаживала не раз и не два. Не известно уж, как шло обучение у Джирайи, но Кушине потребовалось очень много времени, чтобы научиться приводить к балансу чакру с природной энергией. Начала учиться девушка еще несколько лет назад, но война и прочие дела здорово замедлили процесс. Только недавно Кушина смогла, наконец, находиться в масле и не рисковать превратиться в жабу.

Зато теперь девушка чувствовала природную энергию. Как она струится по коже, проникает внутрь тела, дает неповторимое ощущение легкости и силы. Кушина чувствовала, что зрение ее стало более четким, обоняние и слух — чуткими.

— Значит, раз ты овладела использованием масла, можно приступать ко второму этапу тренировок, — произнесла Шима, задумчиво разглядывая, как Кушина втирает масло в длинные волосы.

— Эх, хорошо, что масло быстро испаряется вне горы Мьёбоку — смывать не надо. Плохо, что из-за этого не получится использовать его, — посетовала Кушина. — А что во втором этапе? Джирайя говорил, что нужно уметь не шевелиться.

— Ох, Джирайя-чан, как всегда… Кушина-чан, тебе нужно научиться быть в гармонии с природой и остановить ток собственной жизненной энергии, — наставительно произнесла Шима, помахивая посохом, при всяком взмахе заставляя Кушину непроизвольно вздрагивать. — Остановить его — это и значит остановить всякое движение. Любая дрожь нарушит гармонию, слишком быстрое сердцебиение — тоже. Лишние мысли — тоже.

— Звучит сложно, — расстроенно пробормотала Кушина.

— Ха, ты можешь попробовать пойти по простому пути, — подумав, с насмешкой предложила Шима.

— Это по какому? — тут же заинтересовалась девушка.

— Пойти к своему дружку и попросить его научить тебя сендзюцу.

— Какому дружку? — не поняла Кушина. — К Джирайе, что ли?

— Орочимару, бестолочь ты эдакая! — вспылила жаба. — Ты что ж думаешь, его просто так Змеиным сеннином зовут?

— Да не бестолочь я! — обиделась Узумаки. — А что, разница-то какая? Джирайя или Орочимару.

— Джирайя-чан не захватывал Мьёбокузан, — хмыкнув, сказала Шима.

— А Орочимару, он что… А что он сделал? — тут же заинтересовалась Кушина.

— Так он теперь Хакуджа Сеннин в Рьючидо, — сложив руки на груди, неодобрительно высказалась старушка. — Что там у этих гадов ползучих в пещерах творится, вообще не понимаю!

— А что там творится? — загорелась еще большим интересом Кушина. — Как Орочимару стал Хакуджа Сеннином? А куда прошлый делся?

— Так помер он, прошлый этот, — сердито буркнула Шима. — Орочимару его и убил.

— Да ты что! — прикрыв ладонями рот от удивления, воскликнула Узумаки. — А чего так? Что случилось-то?

— Да, говорят, похитил он дочь Орочимару, что ли, — неуверенно ответила Шима. — Я ж там не была, откуда мне знать? Знаю только, что теперь Орочимару там новым Белым Змеем признали.

— Ого! Ничего себе! — восхищенно выдохнула Кушина и с теплотой в голосе добавила: — Да, за дочь Орочимару мог и Хакуджа Сеннина прибить. Он такой.

Когда-то ведь он сам и ее спас именно так. Кушина невольно поежилась, вспомнив тот день, когда едва не была похищена шиноби Кумо. Тот страх детства все еще жил в ней. Пустой дом, косые лучи закатного солнца, ожившие тени с хищными оскалами, смерть близких ей людей. И внезапное спасение, когда Орочимару встал непреодолимой силой на пути шиноби.

— И что, он сможет меня научить сендзюцу? — полюбопытствовала Кушина, подойдя к бортику пруда и ласково погладив спящую на теплых камнях зеленую змейку.

— Он-то? Может, наверное. Но ты не будешь этому рада, — насмешливо наблюдая, как Кушина усаживает змейку себе на плечо и та охватывает руку девушки браслетом.

— Почему?

— Змеиные методы сендзюцу жестоки, — наставительно произнесла Шима. — У нас тоже опасно, ты видишь, сколько здесь статуй, и знаешь, что все они пытались научиться сендзюцу, но не смогли. Я бы и тебя даже не пыталась научить, если бы у тебя не было огромных запасов чакры, которые помогают легче привести к балансу внутреннюю энергию с природной. Но у змей все жестче. Они накачивают желающего обучиться сендзюцу природной энергией, а тот либо научится ей пользоваться сам, либо превратится в дикого, ведомого инстинктами зверя и будет сожран, либо будет метаться где-то посередине. Хочешь превратиться в охваченное безумием животное?

— А это было бы интересно, — раздались в голове Кушины слова внезапно пробудившегося и напомнившего о себе Курамы. — По описанию поведения ты и так, как будто уже училась сендзюцу у змей. Дикон безумное животное.

— Ну, уж нет, — нахмурившись, ответила Кушина сразу обоим своим собеседникам. — Раз уж начала учиться здесь, то и закончу тоже. Метаться туда-сюда глупо, знаете ли. Да и Орочимару все время сбегает.

Хотя напроситься к нему в ученики соблазнительно. Но он и в самом деле все время сбегает. Кушине только недели две назад удалось провести с ним немного времени, когда он учил ее новой технике. Девушке само ниндзюцу было безразлично, но раз этот повод позволял ей побыть вместе с Орочимару, то она с готовностью согласилась учиться чему угодно.

— Тогда учись гармонии, — удовлетворенно кивнув, наказала бабуля Шима.

— Придется уж, — выйдя из пруда, девушка блаженно потянулась, вытянув руки вверх и чувствуя, как теплый ветерок приятно обдувает оголенную кожу, а капли масла стекают по прилипшим к спине волосам на ноги, — но уже не сейчас. Мне…

Кушина хотела сказать, что ей пора возвращаться, потому что она уже начинала чувствовать голод, а оставаться на обед у гостеприимной жабы-бабули настроения не было от слова совсем, потому что местные изыски организм девушки не переваривал на дух, но слова застряли в горле Узумаки. Она, открыв глаза, внезапно встретилась взглядом с еще одним появившимся на полянке возле водопада существом. Оно оказалось не жабой. Человек.

Карие глаза, около пятнадцати лет, длинные черные волосы собраны в пучок на затылке. Его можно было бы принять за девчонку из-за смазливого личика, но обостренные из-за природной энергии чувства Кушины явно сообщали — это парень.

Взвизгнув и попытавшись одной рукой прикрыть свою наготу, Кушина панически схватила первое, что попалось под руку.

— Извращенец!!! — вместе с криком в мальчишку полетела массивная каменная статуя.

С грохотом каменный жабий истукан рухнул на землю, выбив комья грязи и куски дерна из земли. Кушина поспешно бросилась к своей одежде, стараясь быстро накинуть на себя хотя бы блузку и натянуть сарафан.

— Ты что творишь?! — возмущенно прикрикнула Шима, грозя Кушине посохом. — Это был великий шиноби и твой предшественник!

— Да какой великий шиноби?! Там малолетний извращенец! — возмутилась не меньше бабули Кушина, агрессивно застегнув молнию на своей блузке под самый подбородок.

— Простите, я не хотел подглядывать, — прозвучали слова из-за статуи. — Просто мимо проходил. Не думал, что здесь кто-то еще есть.

— А надо было! — пыхтя, от души посоветовала Кушина. — Не думать вообще плохо, знаешь ли!

— Сама виновата, — со смехом ответил мальчишка. — Кто голышом купается в общественном месте-то?

— Что ты там вякнул?!

— Спокойнее, Кушина-чан, — тоже не скрывая смеха, посоветовала бабуля Шима. — Это же всего лишь ребенок.

— Какой еще ребенок?! Это извращенец!

— Это Юки Кёда, — все-таки не удержавшись и треснув посохом по спине Кушины, заставив ту обиженно вскрикнуть, сказала Шима. — И он тоже обучается сендзюцу. И куда усерднее тебя, кстати!

— Да? — подозрительно посмотрела на Шиму Кушина.

— Здравствуйте, — скромно поздоровался парнишка, выглянув из-за воткнувшейся в землю головы статуи.

— Тебе кто разрешал высовываться?!

— Да ладно, что я там не видел-то? — сверкнув улыбкой, нагло ответил Кёда. — И все равно ты уже оделась.