Кирилл молча наблюдал за происходящим, слишком ошеломленный, чтобы произнести хоть слово. Екатерина подняла деньги и пересчитала их, послюнявив указательный палец.

– Две тысячи, – сказала она. Затем вытащила из стопки пятьсот с синим росчерком в углу. Почти стемнело, но Кирилл различил размашистое «М» в начале имени «Максим». – Где еще пятьсот?

В наступившей тишине стало слышно, как позвякивает «музыка ветра» на двери у кого-то из соседей. Кирилл внутренне сжался.

– Я… не знаю, как они попали ко мне в рюкзак.

Тимур тихо фыркнул: «Попался!» Он стоял у стены, скрестив на груди руки, и насмешливо улыбался.

И тут Кирилл понял, что за спектакль разыгрывался перед ним. С лицом, искаженным от гнева, он развернулся к Тимуру:

– Ты! Ты все это подстроил! Подставил меня!

Тимур только хмыкнул. В этот момент Кирилл почувствовал, как что-то внутри него оборвалось. Все стало неважным. К черту мир в доме. К черту вечное притворство в попытках понравиться опекунам. Он сорвался с места и вцепился в мясистую шею Тимура.

– Кирилл! – ахнула Екатерина, хватая его за плечи и оттаскивая от сына. Парень попятился, наткнувшись на стул.

– Да что на тебя нашло? – яростно воскликнула Екатерина, подступая к нему ближе, так что они оказались лицом к лицу.

Вместо ответа Кирилл снова взглянул на Тимура. Он так и стоял, прижавшись к стене и вытянув вперед руки, будто в попытке защититься, но глаза его светились восторгом.

Екатерина еще секунду сверлила Кирилла взглядом, потом отвернулась, упала на стул и потерла глаза. Пальцы моментально почернели от туши.

– Ничего не выйдет, – мягко сказала она через некоторое время, печально глядя на Кирилла. – Я думала, ты милый и добрый мальчик, который не доставит лишних проблем. Но это уже слишком.

– Но я не виноват! Клянусь, – прошептал парень.

Екатерина нашарила в кармане пилочку и принялась нервно подпиливать ноготь на мизинце.

– Ты можешь остаться до дня рождения, но потом должен съехать.

– Вы меня выгоняете?

– Мне жаль, – Екатерина отвлеклась от своего занятия и посмотрела на Кирилла. Лицо ее смягчилось. – Мне правда жаль. Но так будет лучше для всех.

Кирилл отвернулся. Теперь в его поле зрения попадала только грязная бетонная стена на границе участка.

– Я бы хотела, чтобы все сложилось иначе, – негромко произнесла Екатерина перед тем, как раздвинуть двери и вернуться в дом.

Стоило ей уйти, как Тимур тут же выпрямился, деловито огляделся, нашел раздавленный окурок, отряхнул его и спрятал в карман.

– Тебе еще повезло, что она не позвонила в полицию, – язвительно заметил он.

Кирилл промолчал, и парень вернулся в дом, весьма довольный собой. Больше всего на свете ему хотелось догнать его и выцарапать глаза, но ноги были ватными и отказывались повиноваться. Взгляд туманили слезы. Опять. Каждое прощание с очередной приемной семьей заставляло Кирилла возвращаться в тот момент, когда он понял, что Вера больше не вернется. После исчезновения матери мальчик еще неделю жил у родителей Саши Ливнева – все надеялись, что полиции удастся найти беглянку. Днем он притворялся, будто все хорошо: играл с Сашей, смотрел мультики, придумывал новые маршруты для «охоты за сокровищами», играть в которую его научила Вера. Вечерами было хуже. При свете ночника Кирилл сражался с «Гарри Поттером», пытаясь читать книгу дальше, но не понимал и половины. «Кота в сапогах» он одолел с величайшим трудом. Почему рядом нет мамы, которая растолковала бы значение всех этих сложных длинных слов? Почему никто больше не читает ему по ролям? Даже сейчас, спустя десять лет, эти мысли все еще отзывались болью в душе Кирилла.

Кирилл остался один. Поднявшийся ветер шелестел листьями деревьев и побегами вьющихся растений, обвивавших их стволы. Глиняная статуя женщины, с которой регулярно обжимались для смеха Тимур и его друзья, казалось, смотрела прямо на парня.

– Вот и все, – сказал ей Кирилл. – Теперь я не смогу остаться здесь до выпускного. И не смогу поступить в Университет на фотожурналистику. Даже в колледж вряд ли попаду.

Некуда было идти, не к кому обратиться. Кроме…

Перед внутренним взором Кирилла снова возникла фигура парня на видеозаписи. Потерянный брат. Последний лучик надежды. Нужно найти его!

Если бы я мог сказать Кириллу, что уже слишком поздно…

Через час Кирилл стоял над пустыми дорожными сумками, брошенными на пол возле открытого шкафа. К чему тянуть? Первым делом он позвонил Алене Савенковой, своей лучшей подруге.

– Можешь пожить у нас, – предложила та, узнав, что Екатерина выставила Кирилла из дома. – Я поговорю с мамой. Скорее всего, она не будет против.

Кирилл на секунду прикрыл глаза. В прошлом году они с Аленой попали в одну команду по бегу на пересеченной местности. Обе выбыли из соревнований на первом же этапе – при спуске со стартового холма – и быстро подружились, пока медсестра обрабатывала им ранки и порезы жгучим йодом. Весь год с фотоаппаратом Алены наперевес они охотились за знаменитостями в казино, гуляли по торговым центрам и бросали тележку на выходе, так ничего и не купив, а в выходные загорали на водохранилище.

– Я не хочу создавать проблем, – Кирилл вытащил из шкафа стопку старых футболок и бросил их в сумку. Он жил с Савенковыми несколько недель после того, как Урсула и Слава переехали. Отличное было время! Но мама Алены была матерью-одиночкой, проблем у нее хватало и без Кирилла.

– Екатерина совсем с ума сошла – вот так взять и выставить тебя! – Алена явно что-то жевала. «Шоколад, скорее всего, – сообразил Кирилл. – Жить без него не может». – Неужели она поверила, что ты украл ее деньги?

– Проблема не только в деньгах, – стопка джинсов отправилась вслед за футболками.

– Что еще стряслось?

Кирилл подцепил ногтем отваливающуюся нашивку. Рассказывать о видеозаписи он не хотел даже Алене. Не сейчас. Пусть это остается маленьким секретом еще пару дней – на случай если весь эпизод на заднем дворе окажется просто дурным сном.

– Не спрашивай, я все равно не отвечу. Обещаю, что скоро все объясню. Честное слово.

Повесив трубку, Кирилл уселся на ковер и осмотрел комнату. На стенах больше не висели черно-белые снимки Веры Брежневой или Анжелики Джоли, собрание классики и научной фантастики тоже перекочевало в сумки. Комната выглядела теперь как обычная каморка в мотеле, которую можно снять на час. Один из ящиков комода был открыт: там лежали все немудреные сокровища, которые Кирилл возил с собой из дома в дом. Вязаную игрушку ей подарил учитель музыки, когда он наконец смог без ошибок сыграть «Пьесу» Чайковского, – целое событие, учитывая, что у него дома не было пианино. Сохранил Кирилл и несколько подсказок для «охоты за сокровищами» от Веры, хотя бумага уже истрепалась настолько, что была готова вот-вот рассыпаться в пыль. Носкминога, потертого плюшевого осьминога, мать купила ему по дороге в Четыре лапы. В самом низу, заботливо спрятанные от посторонних глаз, лежали пять толстых тетрадей со стихами, «Список Остроумных Ответов, Которые Я не Могу Себе Позволить», «Как Флиртовать с Девушками: Инструкции», «Полный Перечень Всего, Что Я Люблю» и подробные описания всех секонд-хендов в районе – настоящее исследование круговорота вещей от доставки до распродажи с подробными советами («Всегда проверяй дно корзины с обувью, там можно найти почти новые кеды от Adidas или Nike»).

Последними в сумку отправились видавший виды Polaroid и стопка фотографий. Камера принадлежала Вере, но Кирилл взял ее с собой в ту ночь, когда отправилась ночевать в гости к Саше. К каждому снимку он придумывал заголовки из жизни своих приемных семей, словно готовил их к публикации в глянцевом журнале. «Приемная Мать Бросает Детей На Произвол Судьбы и Запирается в Комнате, Чтобы Посмотреть “Мухтар”», «Семейство Хиппи Сбегает в другую страну!», «Опекунша Меняет Работу и Уезжает в Гонконг: Как Поступит Приемный Сын?». Будь ситуация не такой отчаянной, Кирилл сочинил бы что-нибудь и о событиях сегодняшнего вечера. Заголовок вроде «Брат-Злодей Сломал Жизнь Приемному Брату» подошел бы. Или еще лучше «Парень Находит Двойника Через Интернет! Кто Это, Его Потерянный Брат?».