- Конечно, знал. Много раз пытался сломать. Потом понял, что это бесполезное занятие, - Гимун смотрел пустыми, словно оловянными глазами. Он быстро становился сонным и вялым.

  - Скоро цветок будет у меня. Возвращайтесь в свои жилища. Пускай ваши помощники принесут чешуйки ко мне в пирамиду. Драконий цветок наполнит их волшебной силой, и мы одолеем скверну.

  - Я не верю тебе. Но, даже если всё, что ты рассказал - правда, какое мне дело до этих жалких людишек. Пускай сами о себе заботятся, - громко зевая, проговорил Гимун. - Зря ты меня побеспокоил, оторвал от сладостного сна.

  Он повернулся и, сутулясь, побрёл восвояси.

  "Вот о чём предупреждала Манганма. Похоже, моих братьев засосало болото. Они превратились в безразличных, бесчувственных истуканов. На их помощь рассчитывать нельзя. Одному будет гораздо сложнее бороться со скверной, но что поделаешь, придётся", - подумал Рукс, глядя вслед удаляющемуся, поблекшему Гимуну. Казалось, что слой серой пыли покрыл его ярко-жёлтое тело.

  В Стране Лесов началась весна. На открытых местах появились пропитанные влагой или вовсе полностью затопленные талой водой проталины. В тени, между деревьев ещё лежали потемневшие сугробы. Ели и сосны скинули с себя пушистые, толстые, белые шубы, зеленели, оживали после зимы.

  Лавремий нашёл Секу и Вестова в меньшей, предназначенной для многоликих, половине пирамиды. Ёж и заяц лакомились заготовленными с лета сушёными грибами. Увидев маленького дракончика, обрадовались, начались расспросы: что да как?

  - Сияющий цветок скоро будет у нас, - заверил их Лавремий. - Подробности узнаете потом.

  Он присоединился к друзьям и все трое принялись с удовольствием уплетать грибы.

  Насытившись, Лавремий полюбопытствовал:

  - Какая она, Страна Морей? Много чего я повидал, а вот на море ни разу не довелось побывать.

  - Воды там так много, что не видно берегов. Только она невкусная, пить нельзя, - сморщил мордочку ёж, - мне и рыбой-то не понравилось быть.

  - И мне, - вторил ему заяц, - наши леса куда лучше.

  Лавремий засобирался к Ивашке и, сколько его не упрашивали Сека и Вестов задержаться хоть на денёк, не согласился. Обернулся соколом, полетел к поселению. На краю леса он перевоплотился в старца. Выбирая дорогу, чтобы не проваливаться в рыхлый глубокий снег, направился в сторону посёлка.

  - Дедко! Не ходи туда! - вдруг перед ним будто из-под земли вырос Ивашка.

  - Ты чего здесь делаешь? Что там у вас опять приключилось? - встревожился старец.

  - Когда ты в прошлый раз ушёл, к нам стала часто заглядывать Алёна. То хлебца принесёт, то молока, то муки, а то и мясца подкинет. Мамушка поднялась, и зажили мы хорошо. Ждали весны. Хотели поле просом засеять. Но два дня назад вдруг прибегает Алёнка сама не своя.

  "Быстрей собирайтесь! На нас напали!" - кричит.

  Мы шубейки накинули и в лес. Соседка Ульяна с дочкой Танюшкой за околицей к нам прибились...

  - Не пойму, кто напал? На кого? - перебил Ивашку старец.

  - С гор люди пришли в наш посёлок. Занялись грабежом. Кто сопротивлялся - убили, Нефёда тоже. У них с собой длинные палки с острыми железными наконечниками и топорики. А наши мужики с голыми руками на разбойников кинулись. Не ожидали нападения, не подготовились. Немногие уцелели. Всем остальным велели по домам сидеть, не высовываться. Кто ослушается, палками своими острыми насквозь протыкают.

  - Как же они ваш посёлок нашли?

  - Очень просто. Люди с гор и раньше приходили к нам. Привозили с собой одежду из овчины и шерсти, ковры, орехи. Обменивали всё это на муку, просо, зерно. Теперь захотели наши запасы так забрать.

  - Вон оно что. А где же твоя семья, Алёна?

  - Я их в рыбацкую избушку свёл. Она вверх по реке стоит, отсюда час ходу, если быстро, без обузы шагать. Там и ночевали. А сегодня решил прийти разведать, что в посёлке делается. Думал, если получится, съестным разжиться. Крадусь тихохонько, слышу, кто-то идёт. Хорошо, что я успел предупредить, а то бы ты, дедко, в лапы этим злодеям сразу попался.

  - Давай-ка посмотрим. Небось, ушли уже разбойники, прихватив добычу, - предположил старец.

  - Не-е-е-е. Я слыхал, как они говорили, что на лето здесь останутся, чтобы селяне под их присмотром поля сеяли. Наши земли чужаки между собой поделить хотят.

  - Мало ли чего они хотят, - досадливо махнул рукой Лавремий и вместе с Ивашкой из-за деревьев стал наблюдать за посёлком.

  У дома Нефёда было многолюдно, стояло несколько наполненных тюками и мешками саней. Одетые в короткие овчинные полушубки чужеземцы сновали по двору. Из избы вышел щуплый человек в белой каракулевой шапке, подбитой мехом кожанке и высоких сапогах. Он громко крикнул. Все остальные быстро выстроились в шеренгу. Ауры над их головами слились в одну сплошную чёрную полосу. Ослеплённый густой чернотой, висевшей над головами непрошенных гостей, Лавремий на секунду прикрыл глаза. Потом прищурившись, продолжил наблюдение. Щуплый человек, видимо, был главарём, раздавал указания и подчинённые, покидая строй, расходились их выполнять. Они привели лошадей, возились с упряжью. Из-за дома показалась группа чужаков, сопровождавшая с десяток местных жителей - молодых парней и девушек. Несколько конвоиров стали обвязывать пленных длинной верёвкой. Парнишка-селянин вырвался и метнулся к лесу. Злодей ловко бросил топорик, который вонзился в спину беглеца. У одной из девушек вырвался стон, подобный крику раненой птицы. Она чуть было не упала на перемешанный с грязью и конским навозом снег. Другие пленники не имея возможности поддержать её руками, подошли, чтобы рыдающая девушка могла опереться об их плечи. Бандиты вытащили из-за голенищ сапог плётки, хлёсткими ударами заставили поселян подойти к саням, за заднюю перекладину которых закрепили свободный конец верёвки.

  - Ах! Это же Степан, Василиса, - закрыл лицо руками Ивашка. - Не могу видеть такое.