Скрупулезно отобранные гости, находившиеся в списке одних из самых влиятельных граждан, повставали у столов, которые едва ли не трещали под невообразимым количеством свечей. Никто не загорелся только чудом.

Никто не метал кинжалы. Не кричал о свой преданности Айвини. И не показывал, что утратил в нее веру.

Как послушный выставочный пони, Алесса прошествовала мимо колонн, увитых цветущими виноградными лозами; под волшебно мерцающими гирляндами, что заливали всех и вся теплым романтичным светом. По-настоящему сказочная страна чудес для всеми нелюбимой ледяной принцессы.

Алесса заняла свое место во главе стола рядом со Священным Дуэтом: с Ренатой, сияющей от гордости, и с улыбающимся Томо.

Она не ответила ему взаимностью. Наверное, однажды – когда она выйдет замуж за своего Фонте, а сражение останется позади, – ее наставники напрочь забудут, что рассматривали вариант ее убийства. А вот она не забудет.

Алесса аккуратно поправила платье, потому что при каждом рваном вдохе лиф с глубоким вырезом опускался все ниже. Пикантная промашка с гардеробом, несомненно, может помочь соблазнить некоторых кандидатов, однако, если хоть что-то пойдет не так, она просто-напросто разрыдается.

– Рулетик? – поинтересовался Томо, указывая на корзинку с еще теплым хлебом.

Как мило с его стороны. Предусмотрительно. По всей видимости, «Следить за тем, чтобы Финестра соблюдала сбалансированную диету» стояло в его списке дел сразу после пункта «Отговорить спутницу жизни от ее убийства».

Согласно сказаниям, Рената, схлестнувшись с армией скарабео, даже не вспотела, но грандиозные неудачи Алессы так потрясали, что она допускала мысли о кощунстве и убийстве. В некоторой степени это даже впечатляло.

Возможно, она не имела права на них злиться. Одна Богиня знала, сколько у нее в голове вертелось мыслей, способных подпортить ей репутацию, произнеси она их вслух. К счастью для нее, с ней никто не общался.

Столы убрали. Если бы от этого зависела ее жизнь, что, вероятно, так и было, – Алесса не смогла бы прочитать даже меню. Однако она не ощущала голода, а значит, скорее всего, что-то все-таки отведала.

Теперь ей предстояло что-нибудь сказать. Вот бы она умела разделять разум на две половины: чтобы одна тревожилась из-за затруднительного положения, а вторая поддерживала беседу с окружающими.

Официанты сновали по залу с подносами, заставленными крошечными хрустальными кубками горьких микстур для улучшения пищеварения. Жидкость обожгла горло, но успокаивающего эффекта на желудок не оказала.

Не все пары Финестр и Фонте оставались в романтических отношениях, так что ей не требовалось искать идеального партнера. Многие после Диворандо обзаводились любовниками или спутниками жизни, потому что это не влияло и не умаляло божественной связи. Да, в самых смелых мечтах она грезила о Фонте, который становился ее партнером во всех смыслах этого слова, а в реальности согласилась бы и на обычного друга.

Хотя в данной ситуации ее устроил бы кто угодно.

Алесса поднялась со своего места, заставляя всех гостей обратить свой взор на нее, и осознала, что по-прежнему удерживает салфетку, которую перекручивает во второй узел. Слегка подогнув колени так, чтобы кисти рук оказались ниже уровня стола, она уронила ее на пол. Спасена длинной скатертью.

– Что ж. Здравствуйте, – начала Алесса. Гениальный оратор. – Рада приветствовать вас в нашей славной Цитадели, вершине крепости Саверио и оружейном складе, где хранится величайшее оружие. – Вот черт, величайшим оружием была она. – В смысле величайшее оружие, помимо народа Саверио. Вроде меня. – Речь превращалась в катастрофу. – И наших Фонте! Чудесных Фонте, благословленных Богиней, чтобы служить и защищать. Защищать, исполняя свой долг. – Почему ей вообще позволили открыть рот?! – Итак, без дальнейших церемоний… – И разговоров. – …приступим к главному угощению данного вечера: демонстрации способностей благородных Фонте. – Она кивнула, улыбнулась, снова кивнула и рухнула на стул с глухим стуком.

Томо, храни его боги, начал аплодировать, и спустя всего тысячу лет гости подключились к неохотным рукоплесканиям.

Фонте поднялись из-за своих столов и направились к ней, словно грузные лодки, которые тащат против течения.

«Да начнутся игрища».

– Первым сегодня выступит Йозеф Бенхейм, – объявил Томо, вызвав тем самым очередную волну аплодисментов.

Долговязый и длинноногий Йозеф с кожей темного коричневого оттенка и глубокомысленным взглядом всегда слыл серьезным парнем. Учителя прозвали его маленьким мужчиной, а редко касавшаяся его губ улыбка стала появляться еще реже после смерти его сестры. Точнее, после того как ее у него отняла Алесса.

Нина Фон вцепилась в руку Йозефа, пытаясь помешать ему сдвинуться с места. Они были ровесниками Алессы, поэтому она знала их лучше остальных Фонте. И, по всей видимости, за последние месяцы их многолетняя дружба переросла в нечто большее.

Высвободившись из хватки Нины, Йозеф двинулся в центр платформы, выделенной под выступления. Он поклонился, и серебряная отделка его королевской синей туники засверкала в свете мерцающих гирлянд. Его наряд – дань уважения Илси, носившей те же самые цвета в день, когда ее выбрала Алесса. Она знала, что Йозеф не славился злопамятностью и не пытался ее задеть, но тело все равно пронзила острая боль.

Как и Томо, Йозеф обладал даром создавать холод или скорее устранять тепло, о чем любил напоминать Томо. «Холод по своей сути – это нехватка тепла, потому одаренный способен устранить тепло, но никак не сотворить холод». Йозеф, даже не улыбнувшись, заморозил содержимое нескольких поджидающих его стаканов. Благодаря дару Йозефа его семья не только круглогодично содержала магазинчик мороженого, но и являлась основным поставщиком льда в Саверио, а их дом был одним из самых роскошных на острове. Не то чтобы семья Йозефа использовала дар своего сына лишь для собственного обогащения – их бы за это непременно застыдили, – однако на великолепный дом они заработали явно не раздачей льда беднякам, отчего данная тема довольно редко поднималась в разговорах. Из всех способностей Фонте его сила выделялась своей узкой направленностью: прицелиться, заморозить, посмотреть, как скарабео падает, и разбить его на мельчайшие осколки. Из-за специфики его дара сражение могло обернуться достаточно затяжным и выматывающим противостоянием.

После Йозефа выступила Нина, засеменив в центр зала в простом белом наряде. Ее бледная кожа, усыпанная веснушками, казалась практически прозрачной, а щеки заметно порозовели при звуках вежливых и скромных аплодисментов. Она подготовила реквизит – коллекцию маленьких предметов вроде ложек и камней – и задействовала их, чтобы продемонстрировать свою способность деформировать материю, превращать твердое в тягучее и менять форму. Представление получилось весьма увлекательным, но чем охотнее хлопали гости, тем краснее становились щечки Нины, и вскоре тон ее лица практически сравнялся с волосами цвета «клубничный блонд».

Следующий исполнитель пропустил свой выход.

Томо проверял свои записи и вглядывался в тени, разыскивая того, кто продемонстрирует свой дар, а Алесса тем временем посматривала на темные проходы над сверкающими гирляндами.

Внезапно краем глаза заметила движение. Солдаты носили синюю форму, а официанты – черную, потому на третьем этаже никого не могло находиться, особенно в белом, особенно в столь поздний час.

– Калеб Топоровский? – выкрикнул Томо чуть громче, и Алесса обратила свое внимание на происходящее в зале.

Калеб с очевидным раздражением прервал свой разговор с симпатичным пареньком, сидящим за ближайшим столом.

Алесса сморщила нос.

Рыжеволосый и голубоглазый Калеб с идеальным загаром был практически до неприличия красив, если вам нравятся самодовольные мерзавцы. В первую их встречу Алессе только-только исполнилось тринадцать, а он к тому времени уже достиг пятнадцати лет. И хотя пропасть между восемнадцатью и двадцатью казалась не такой уж существенной, она не могла избавиться от ощущения, будто Калеб по-прежнему видел в ней назойливого ребенка, с которым его заставляли общаться. С другой стороны, он так думал едва ли не о каждом человеке, так что, вероятно, его неприязнь не носила личного характера.