Брюки оказались стянуты довольно быстро, и Усок стянул свое белье вслед за ними даже не удосужившись подождать Джинхека и подскочил вверх, чтобы поймать его губы на полпути и захватить их в ловушку глубокого и пошлого поцелуя. Его руки начали блуждать по его спине, а сам Джинхек пробовал не раствориться окончательно, словно шипучая таблетка снотворного. Он очень хотел бы ответить на это такими же прекрасными, нежными, зеркальными движениями, но Усок так стремительно навязывал ему собственный быстрый темп, что этому явлению просто невозможно было сопротивляться.

Он едва коснулся своими пальцами члена Усока, но тот незамедлительно толкнулся ему в руку, оглушая его диким, огромным стоном, засунутым ему прямо в горло. И он чуть было не кончил уже только от одного этого…

Усок так ярко и так мощно почувствовал его прикосновение, что готов был выстонать весь свой воздух в рот Джинхека, лишь бы только тот не останавливался. Но по какой-то причине он все же отстранился, и Усок едва сдержался, чтобы не выругаться от того, насколько не вовремя это произошло.

- Подожди немного, Усок…

- М-м-м, почему?.. – он потянулся вслед за ускользающим от него теплом, усиленно сдерживая свое недовольство.

- Я не могу, ты слишком… Я сейчас…

- Т-ш-ш…

Усок уже больше не мог терпеть этих театральных ломаний и решил взять дело под свой контроль, чтобы все было именно так, как он хочет, чтобы довести Джинхека до предела и сорвать с него эти чертовы замки и условности.

Он мягко надавил на его плечо, отталкивая его вбок и укладывая затем на спину, после чего он забрался на него сверху, откровенно наслаждаясь картиной беспомощного и крайне возбужденного парня. Немного поерзав и найдя нужное положение, он взял оба их члена в руку (даже не пытаясь подмечать разницу в их размерах) и начал двигать ею в своем, нужном ему темпе…

… и это было совершенно, абсолютно и со всей точностью слишком быстро для Джинхека. Он чувствовал каждое движение руки Усока настолько пробирающе, что ему казалось, будто кто-то залез ему под кожу и устроил там серию мощных взрывов. Он закусил ладонь, чтобы его голос не так явно вырывался за пределы его истерзанного горла. Он сжал простынь своей второй рукой до того сильно, что ему начало казаться, будто бы сейчас его кости попросту треснут от напряжения. Он кончил минуты через две и был готов поклясться всем святым, что это были самые напряженные две минуты во всей его жизни.

И едва Джинхек успел слегка отдышаться и собраться с силами, чтобы извиниться перед Усоком, как он почувствовал внезапное, резкое и до одури мокрое прикосновение его языка, медленно перетекающее из одного в другое, пока он слизывал сперму с его живота, паха и члена.

- Черт, Усок, не… О, Господи!

Он снова закусил свою ладонь, краем глаза улавливая хитрую и весьма похабную улыбку парня, который так невероятно мастерски орудовал своим языком, словно выколдовывал им особое ритуальное заклинание, используя его как жертву для своих неведомых богов.

Спустя какое-то время, Джинхек слегка приподнялся, опираясь на локти, чтобы попробовать хотя бы на мгновение задержать Усока, но именно в этот момент он взял его уже вновь полувставший член в рот…

Конечно же, Усоку крайне льстил тот факт, что он смог довести Джинхека до разрядки за такое короткое время, но при этом он ни в коем случае не мог вот так вот просто его отпустить. Не сегодня. Он был готов слизать каждую каплю его семени с каждого сантиметра его кожи, особенно наслаждаясь при этом надрывными стонами и полуозвученными просьбами остановиться.

Он и сам был на грани разрядки, но понимал, что чем дольше ему удастся продержаться, тем лучше, тем ярче будут потом ощущения. Он растягивал этот процесс, дожидаясь того момента, когда Джинхек посмотрит на него, и когда это случилось, и он взял его член в рот, то, боже мой, чуть не кончил в ту же секунду. Он прикрыл глаза и замер на мгновение, стараясь привести свои мысли в порядок, но это казалось просто невыполнимой задачей в таком однозначном положении, особенно на фоне ощущения того, что член в твоем рту становиться все тверже и тверже.

Он сделал усилие, чтобы заглотить его до конца, и все внешние звуки практически мгновенно канули для него в небытие, словно его мозг намеренно отключил ему один из органов чувств, чтобы усилить восприятие остальных. Усок сосредоточился на процессе, стараясь при этом не обращать внимание на собственное возбуждение и руку в своих волосах, которая так сильно и так приятно сжимала их…

Джинхек, понимая, что не продержится долго и в этот раз, постарался взять Усока за волосы, чтобы хоть как-то замедлить его, но это действие, казалось, лишь еще больше распалило его. Он понял, что если кончит вот так вот еще раз, то уже будет ни на что не годен, и принял волевое и очень сложное решение остановить Усока прямо сейчас и приложить все усилия, чтобы он тоже кончил вместе с ним. Тот слегка поморщился, когда его оттянули за волосы, но Джинхек поспешил загладить свою вину, заменяя свой член в его рту на язык и заваливая его на спину, прижимаясь к нему так плотно, что он весь целиком буквально исчез под ним.

Это выглядело так невероятно круто, и Джинхек поспешил взять оба их члена в свою руку, но сжал ее слегка сильнее, чем нужно, как ему показалось из реакции Усока. Однако же спешно последовавшие за этим стоны удовольствия давали ему зеленый свет на дальнейшие действия, а сам Усок источал до того гипнотизирующую ауру животного наслаждения, что у Джинхека едва хватало выдержки не пытаться заходить дальше, чем ему было позволено на данный момент.

Он начал толкаться бедрами вперед и назад, что порождало невероятно приятные ощущения, и при этом он отчаянно старался удержать Усока на месте, пока тот заходился и извивался от возбуждения, и царапал все, до чего только дотягивались его ногти.

Джинхек вскоре не выдержал и кончил, к своему огромному облегчению понимая, что Усок кончил за ним следом, и без сил упал на этого ненасытного парня. Однако же он быстро опомнился и перекатился набок, думая, что наверняка доставляет тому кучу неудобств, вот так вот внаглую валяясь на нем…

Сказал бы кто Усоку еще буквально неделю назад, что он сможет кончить от вида того, как кончает кто-то другой, и он бы рассмеялся этому человеку в лицо. И тем не менее, прямо сейчас, он лежал на сбившейся под его спиной в клочья простыне, медленно осознавая, что он кончил именно от того, что увидел, а точнее почувствовал, как кончает Джинхек. Это просто поражало, совершенно не укладывалось в его голове и… очень сильно заводило.

Джинхек практически свалился на него, и Усоку было безумно приятно ощущать его вес и тепло на себе, но он вскоре отодвинулся, к огромному его сожалению, и, в погоне за мимолетным ощущением сладкого послевкусия, он повернул голову вправо и застыл от того, насколько прекрасно-раскрасневшимся тот был.

Слегка отдышавшись, Джинхек повернулся к нему на бок, улыбнулся своей невероятно яркой улыбкой и начал перебирать его волосы. А Усок чувствовал тепло и умиротворение, такое, словно он был готов умереть вот так, в кровати парня, которого он знает всего ничего, и который стал, тем не менее, его самой большой любовью в жизни.

Глупости какие-то…

- Прости, - сказал тот, зевая, - я что-то засыпаю.

- Ничего, - ответил Усок, слегка пододвигаясь, чтобы устроиться поудобнее в его объятиях, - давай поспим.

- Окей, - прошептал тот, укутывая Усока своими руками и устраивая свой подборок на его макушке.

И они уснули, спокойно и умиротворенно, погруженные каждый в свое собственное отрешенное состояние.

***

Усок не мог сказать наверняка, что именно его разбудило.

Он резко поднялся и затем осел на кровати, словно марионетка, у которой надрезали одну из нитей, и которой невозможно было более филигранно управлять, не выдавая присутствия кукловода.

Спустя буквально пару мгновений, он все же понял, что именно вытянуло его из сладких объятий серых сновидений, когда в его голове начали звучать какие-то отголоски то ли шума, то ли шепота. Он перевел свой встревоженный взгляд влево, чтобы проверить, не Джинхек ли это говорит…