Но это был не Джинхек. Тот спал как убитый, его рот был слегка приоткрыт, но оттуда не исходило не звука.

Тем временем шепот все сильнее нарастал его голове и это грозило перерасти в катастрофу, если срочно ничего с этим не сделать. Усок совершенно не мог разобрать слов, как будто они были на древнем языке каких-нибудь богов, и он ума не мог приложить, откуда в его голове взялась подобная ассоциация.

Он аккуратно, насколько это возможно, поднялся, чтобы не разбудить Джинхека, и рванул в ванную, чтобы умыть лицо холодной водой и заодно вымыть всю эту дурь из своей головы. Идти было тяжело, тело атаковала тягучая слабость, однако он имел опыт преодоления и не таких препятствий, и вскоре был уже около раковины, возле которой висело чудесное оранжево-персиковое полотенце с изображением, как ни странно, персиков.

Усок обожал персики.

И это была самая наиглупейшая мысль, которую только можно было заполучить в свое сознание в данный момент, но, как бы глупо это ни звучало, она помогла. Шепот потихоньку сходил на нет, пока его рассудок заполоняли умиротворяющие персиковые оттенки и персиковый запах.

Он вывернул кран с холодной водой и окатил себя ее пробирающей жгучестью. Ее капли, сконцентрировавшись на его лице и кончиках волос, медленно катились вниз, в надежде захватить все его тело, не встречая у себя на пути никаких препятствий. Но Усок попросту отказывался сдаваться в лапы врага и брать это персиковое полотенце, дабы спастись от холодной воды. Уж слишком чистым оно казалось ему, неподходящим для такого грязного тела, как у него.

Его взгляд мельком зацепился за свое отражение в зеркале, и он имел удовольствие пронаблюдать сотни различных оттенков, расцветающих на белом полотне его кожи. Словно он и правда был жертвой для некоего божества…

Зеркало не смогло на этот раз захватить его в плен своей искаженной реальности, потому что Усок четко и ясно осознавал надобность бежать отсюда подальше, пока большой монстр в соседней комнате еще спал и видел сладкие сны о кофе и мандаринах.

В комнате было сравнительно темно, как и на улице, но это ничуть не помешало ему быстро подсобрать собственную одежду. И пока он натягивал на себя чудом не пострадавшие штаны, его глаза блуждали по длинным, рельефным ногам Джинхека. Пока он облачался в измятую на тысячи изгибов рубашку, его взгляд перескакивал с одного пятна на коже Джинхека на другое. И пока он застегивал все существующие на его одежде пуговицы и пояс, то перед ним во всей красе предстали руки Джинхека: красивые, скульптурные, искусанные и изодранные в кровь.

Хорошо, что он крепко спал.

…

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Усок в довольно быстром темпе направился к выходу из дома, копаясь параллельно в своей сумке, проверяя на десятый раз, не забыл ли он чего у Джинхека. Он определенно не собирался возвращаться обратно, даже если бы и не досчитался там какой-либо мелочи, так что это было скорее делом привычки и вечно ноющей в душе паранойи.

Тем временем, его ноги сами вели его в нужном направлении, домой, чтобы он смог собрать, наконец, все свои вещи, поехать на вокзал и свалить из этого чертового города так далеко, насколько это только возможно.

Потому что он все вспомнил.

Чудо, как иногда хороший секс умело вправляет тебе мозги на место, и Усок, что греха таить, любил пользоваться им не только как терапевтическим средством. Но ему нужно было еще время. Еще пару месяцев, чтобы все окончательно для себя решить. Еще пару городов, чтобы направить свою жизнь в нужное русло. Еще пару красивых парней, чтобы забыть его раз и навсегда.

Дом был уже не за горами, и Усоку справедливо казалось, что и на этой раз у него все получится именно так, как получалось всегда. Всего пару сотен метров, всего лишь одно маленькое усилие.

До тех пор,

пока

он не

увидел

его.

В-Э-Й

Прямо перед ним.

Во

Весь

Рост.

И без -//- маски.

Мир вокруг него просуществовал еще пару секунд и остановился. Замер во времени как отдельное измерение, в котором он то и дело имел неосторожность оказываться. Ему не хватало смелости взглянуть на Вэя, и поэтому он вбил свой взгляд в пол, но нутром чувствовал, как сильно он был им недоволен.

Смотреть вперед было опасно, и все же Усок начал аккуратно поднимать голову все выше и выше, выставляя перед собой руки в защитном жесте, боясь, что именно в то мгновение, когда его взгляд переплетется со взглядом Вэя, то он кинется на него словно разъяренный призрак с диким и отчаянным воплем.

Но этого не случилось.

Он просто стоял перед ним, не двигаясь, словно застыл во времени вместе со всем окружающим пространством, и Усок, чуть распрямившись и опустив руки, уж было надеялся просто сделать вид, что ничего не происходит, и аккуратно обойти его по косой траектории. Но как только он попытался сделать шаг, то его тело окончательно сломалось, не выдержав столь сильной ментальной нагрузки, и он свалился на колени, не в силах двигаться дальше.

Вэй стоял…

… а Усок пытался придумать, что же ему нужно было делать дальше.

Он не был готов сдаваться, не вот так, не сейчас, ему нужно было еще… подумать.

Но мысли перепутались в голове и шумели, и орали, и зудели как рой пчел, и он зажмурился настолько сильно в попытке выдавить их из себя, что его виски чуть не лопнули от напряжения.

Он почувствовал кровь, стекающую из его ушей, и наспех вытер ее рукавами рубашки. Затем кровь полилась из носа, и тут рубашка тоже пошла в ход… Но когда кровь потекла из глаз…

То он очнулся.

Впереди не было ничего, только дорога, ведущая не ясно куда. Усок поднялся и попытался оглянуться по сторонам, но зрение его подводило, выдавая ему то одну и ту же картинку по нескольку раз, то новые изображения с огромными дырами прямо посреди канвы реальности.

Он глубоко вздохнул, закрыл глаза…

И открыл их уже у себя дома.

Это на секунду обескуражило его, но Усоку было не привыкать, и он начал спешно выворачивать свою квартиру наизнанку сверху донизу, пока бессистемные ее части оказывались в его чемодане. В каждом следующем городе по приезду его всегда ждал один и тот же, но очень интересный квест под названием «собери себе новую удобную жизнь из того, что оказалось в твоем чемодане».

На его телефон пришла смс, и он, откидывая растрепавшиеся волосы со лба, потянулся вовнутрь лежащей рядом сумки, чтобы проверить, что же за информацию ему хочет донести мир.

«Ты на этот раз никуда не уедешь», - гласило сообщение.

«Да пошел ты нахуй, Вэй», - отвечал на это внутренний голос Усока.

Чемодан был готов в течение минут десяти, и перед Усоком встал вопрос: вызывать такси или ехать на автобусе. Он взглянул на время, было еще не поздно, и маршрутка должна была пойти, если он правильно помнит, через 17 минут. Времени, чтобы дойти до остановки, было предостаточно.

Новое сообщение.

«Чего ждешь? Автобус скоро будет»

Действительно.

Тащиться с чемоданом было крайне неудобно, но Усок терпел и передвигал ногами так, будто всю жизнь учился военным маршам. Он бросил квартиру в абсолютно расхлябанном состоянии, не выключая свет, не перекрывая воду и даже не закрыв ее на ключ, несмотря на наличие пары лишних минут на все эти несложные процедуры. Просто это было, как всегда, совершенно незачем.

Его стандартный путь до остановки занимал чуть меньше семи минут, сейчас он, с учетом дополнительного веса, уложился в десять, после чего бросил свое тело на неудобную скамейку, взглянул на часы и осознал, что ему нужно как-то продержаться ровно семь минут.

«Есть ли какие-нибудь последние слова перед отъездом?», - новое сообщение выглядело одновременно саркастичным и пугающим.

Усок, еле сдерживая себя от раздражения, откинулся на прозрачное стекло, выполнявшее роль каркаса автобусной остановки, и вздохнул, не понимая куда себя деть и как все это выдержать. Последние слова – это довольно интересный вопрос. Существуют ли слова, которые он хотел бы сказать как итог всей своей никчемной и никому не нужной жизни? Наверное, нет.