— Еще разбираюсь, — пробубнил он.

Конечно, это был блеф. Никуда Алек не собирался с ним бежать — не вот так, не с этим психом. Он не знал наверняка, но чувствовал — обнюхивание одежды, признания и поцелуи — всё это попытки найти в нём кого-то другого. Другого нет и он злится.

Едва Загорски покинул квартиру, Алек сменил код на замке, на всякий случай продел через дверную ручку ножку от табуретки и велел матери отойти от окна. Она, испуганная, послушно вышла в гостиную, и они оба сели на диван перед телевизором — достаточно далеко, чтобы не задело осколками стекол.

— Вы с другом поссорились? — глупо спросила мама.

Алек вдруг подумал: она тоже не в себе. Она вялая, глупая, заторможенная — совсем не такая суетливая и активная мама, какую он знал до событий в «Люксферо». Но она всё равно была его мамой, просто грустной. Сейчас всем грустно — он это понимал.

Он спросил:

— Что случилось с прошлым Алеком?

— Сынок, я не думаю, что будет правильным…

Он перебил её:

— Это важно, мама! Я думаю, этот псих здесь из-за него!

Она растерянно мигнула:

— Он умер.

Алек начал закипать:

— Я знаю! Расскажи как! Расскажи, что случилось, что привело к моему созданию, это важно! Я не смогу нас защитить, если не пойму!

Мама начала плакать, и Алек затряс её за плечи, крича в ухо:

— Прекрати! Мы теряем время! Просто скажи: Как! Он! Умер!

Она плаксиво пролепетала:

— Его убили… Его убили!

— Кто? Как это случилось?

— Мы толком не знаем, — всхлипнула она. — Он поехал в «Люксферо» с папой, он должен был стать этим… как их… куратором…

Алек отпустил её, когда она начала говорить.

— Всё было хорошо. А потом… — она судорожно вздыхала, прерываясь, — а потом… Папа думает, что кому-то нужно было посадить «своего», потому что Алека… просто нашли мертвым в постели. И никто не стал разбираться…

Алека прошиб холодный пот. В ушах зазвучал голос Каспера:

«Кавальканти сказал, что поставит меня на его место, если придумаю, как убрать конкурента. Ну, я и придумал».

Мама продолжала:

— Папа так разочаровался, после этого он перестал верить… Перестал верить, что они там работают на благо… Он хотел уйти, но из таких мест уйти не дают…

— А мои воспоминания? — ошарашенно спросил Алек. — Как вы до этого додумались?

Мама поморщилась:

— Я плохо знаю, как там устроено… В «Люксферо» записывают воспоминания учеников при распределении, а потом… Кажется, друг Алека подсказал папе сделать так.

Алек сжал зубы от злости:

— Какой еще друг?

— Я не знаю, какой, — устало ответила мама. — У меня никогда не было доступа ни к чему. Я просто хотела, чтобы мой сын вернулся домой.

Нахмурившись, мальчик довольно жестко спросил:

— И как? Вернулся?

Мама грустно покачала головой:

— Нет…

Алек горько проговорил:

— Значит, я не твой сын, а ты — не моя мать?

Она провела рукой по его волосам.

— Ты совсем другой. Даже смотришь иначе.

Алек изумленно покачал головой:

— Вы просто так сломали мне жизнь…

— Мы подарили тебе жизнь. Просто она оказалась другой.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь.

Кодовый замок пикнул, издавая звук ошибочно введенного номера, и грозный кулак Каспера прилетел по двери.

— Волков, открывай!

Мама вздрогнула и испуганно посмотрела на Алека. У того сил на страх уже не оставалось. Он устало сообщил матери:

— Это он. Он убил твоего сына.

Что ж, может, этот момент делает их квитами: они привели его в лапы убийце, он привел убийцу в их дом. Мама смотрела так, будто не понимает, о чём он.

Алек будничным тоном уточнил у матери:

— У тебя случайно пушки нет?

— Господи… — выдохнула она. — Алек, зачем тебе?

Первый выстрел пришелся аккурат по кодовому замку — тот, вспыхнув синим, издал глухой хлопок. Алек услышал, как треснула ножка табуретки, и понял, что его баррикады были сущей глупостью против вооруженного робота-убийцы.

Он протянул маме руку, сжал пальцами сухую ладошку. Поймав мамин взгляд, чувствуя, как по щекам текут слёзы, Алек мягко сказал:

— Прости за такой конец. Я всё равно люблю тебя, даже если ты меня нет. Мне понравилось жить.

Во всяком случае, умирать совсем не хотелось.

Но Каспер был уже внутри.

Комментарий к Глава 22 Что ж, ставьте лайки, если Каспер милашка...

====== Глава 23 ======

Алек, закрыв маму собой, затрясся от плача. Он дурак, какой же он дурак! Сменить код на замке, перекрыть дверную ручку табуреткой — за две недели жизни бок о бок с расчетливым убийцей он ни на йоту не перенял той же расчетливости. Все его планы, его действия, его попытки спастись — такие же жалкие и ничтожные, как воровство паспорта. Табуретка против вооруженного психа — смешно! Надо было бежать из квартиры, надо было искать новое убежище, прятать маму — почему он не подумал об этом сразу?

Он плакал, прижимая мамину голову к своему плечу, и понимал, что шансов на спасение у него не было никогда. С Каспером или без него, а он, неспособный думать наперед, не выбрался бы из этой страны. Он всегда был обречен.

Куратор, размахивая пушкой, указал дулом на мать:

— Что тебе рассказала эта старуха?! — крикнул он.

— Ничего, — пролепетал Алек. — Правда, ничего!..

— А какого хрена ты закрыл от меня дверь? — Каспер смотрел на Алека, но на мушке держал маму.

Мальчик подумал: если он выстрелит, его заляпает кровью и мозгами. Перспектива стать свидетелем её убийства казалась ему страшнее самого убийства.

— Каспер, не трогай её, — плаксиво попросил Алек. — Если ты злишься на меня — убей меня.

— Тебя? — насмешливо переспросил он.

И тогда, неожиданно и яростно, заговорила мама. Силой оторвавшись от Алека, скинув его руки со своих плеч, она вдруг поднялась на ноги, шагнула к Касперу (тот поднял дуло выше, целясь ей в голову) и с искренней ненавистью в голосе негромко, но четко произнесла:

— Как я сразу не поняла, что это ты? Стефан говорил мне… Он всегда знал. Он видел его воспоминания. А я пустила тебя на порог!.. Теперь ты хочешь убить меня? Убивай! Мне всё равно. С тех пор, как Алек мертв, для меня нет жизни. Хочешь выстрелить? Стреляй! Давай, можешь сюда! — и она, схватив пистолет за дуло, прижала его прямо к своему виску.

Стало быть, ей правда было всё равно. А может, она полагала, Каспер растеряется от неожиданного, злого напора своей жертвы. Но он, ничуть не изменившись во взгляде, не дрогнув ни одним мускулом на лице, нажал на курок под своим пальцем.

Алек резко отвернулся, зарыдав. Он почувствовал, как капли крови упали на его волосы и одежду; услышал, как обмякшее тело стукнулось о деревянный пол. Его начало тошнить, как тогда, в мотеле: он ничего не ел с вечера и изо рта выходили только желчь и слизь. Капая из его рта, рвотные массы пачкали велюровую обивку дивана, знакомого ему как будто бы всю жизнь.

Каспер с ласковой издевкой произнес:

— Ну-ну… Я просто помог воссоединиться семье, малыш.

Когда ледяная сталь коснулась кожи на затылке, Алек почувствовал усталую смиренность: это конец. Он уже столько пережил, что подобравшаяся вплотную смерть перестала его волновать — может, она и станет для него спасением. Освобождением.

Зажмурив глаза, он приготовился к выстрелу и вдруг… Увидел Иво. Бледного Иво, распластанного на бетоне, в луже собственной крови. Он бросил его, думая, что спасается — сбежал, чтобы умереть от рук психопата в каше из собственной блевоты, рядом с трупом матери, которая даже не его мать. А мог остаться и спасти друга. А мог остаться и умереть вместе с ним — это была бы лучшая смерть, чем та, которая достается ему теперь.

Он сжал кулаки. Если во вселенной и существует пресловутый «тот свет», где он встретится с Иво — мальчик его не поймёт. Эта глупая, ужасная, унизительная смерть совсем не стоила того предательства.

«Нельзя умирать, нельзя умирать, — мысленно вторил Алек. — Не вот так, не сейчас… Надо что-то сказать, надо что-то…»