Алек никогда не бывал за пределами Зеленых Садов — его отец невыездной, потому что раньше занимался конструированием роботов. В 2025-м, когда Алеку был один год, роботостроение запретили — теперь роботов можно было создавать только на специально охраняемых объектах, подконтрольных государству, и только в целях эксплуатации человеком. Папа подчинился новым правилам, но всё равно так и считался ученым, причастным к созданию особо опасных объектов, хотя уже давным-давно чинил микроволновки.

Пока они ехали через лес, мама, по всей видимости, задавалась теми же вопросами, что и Алек.

— Через какой КПП ты собираешься проехать? — с волнением в голосе уточняла она.

— Второй. Там свой человек.

— Сегодня его смена?

Папа пожал плечами:

— Была не была. Ждать мы не можем.

Уже по одному виду сотрудников Центра Управления Внутренней Миграцией (Центр «ВМ») Алек догадался, что «своего человека» в смене нет. Едва папа подъехал к шлагбауму, как четверо мужчин — по одному на каждую сторону машины — окружили их с автоматами. Они были одеты как солдаты с картинок про Великую Войну с Аллабамой — в касках, бронежилетах и с патронташами, перекинутыми через плечо. Тот, что стоял с левой стороны, постучал по окошку водителя, и отец дрожащими пальцами нажал кнопку спускания стекла.

Мужчина вежливо сообщил:

— Здравствуйте. Номера вашей машины нет в базе.

Папа непривычно тонким голосом спросил:

— Могу я поговорить с Морисом?

Мужчина покачал головой. Папа схватился за коробку передач:

— Извините, мы уже возвращаемся. Наверное, какая-то ошибка…

Но сотрудник Центра «ВМ», стоящий позади машины, не двинулся с места, не позволяя отцу сдать назад.

— Для начала нам нужно проверить ваши документы и обыскать машину, чтобы удостовериться, что вы не планировали незаконно покинуть город или вывезти запрещенные предметы. Можно ваши документы? — и, заглянув в салон, добавил: — Всех пассажиров.

Папа вытащил из бардачка три паспорта и протянул их военному. Алек заметил, как дрожала при этом его рука, и тоже занервничал от сгустившегося в салоне напряжения.

Паспорта отнесли за шлагбаум, в офис начальника КПП №2 Центра «ВМ», и пока их проверяли, военные, попросив выйти, осматривали машину. Алек заволновался: вдруг им не понравится, что они ездят на машине, которую папа сконструировал еще до того, как робостроение запретили? Относится ли машина к разрешенным роботам? Наверное, да… Всё-таки они эксплуатируют её, а это не запрещено.

Моретта, так папа назвал машину, была с ними столько, сколько Алек себя помнил. Она была похожа на акулу: остроносая спереди, с блестящими «плавниками» сзади. В передней части машины прятался аккумулятор водородного двигателя. В отличие от современных машин, она не умела летать и имела ручное управление, но в семье всё равно не хотели менять её ни на какую другую — родителям Моретта напоминала о «счастливом прошлом». Да и потом, машинам разрешено летать не выше, чем на тридцать метров — такова высота забора, огораживающего город.

Когда военные сказали, что машина в порядке, Алек выдохнул, но паспорта возвращать не спешили. Они прождали еще несколько минут, прежде чем из центрального здания вышла женщина в строгом костюме — Алек подумал, она-то и вернет им документы, но в её руках не было ничего. Подойдя к машине, она натянуто улыбнулась, и постучалась в его, именно в его окошко!

Алек нажал на кнопку, опуская стекло. Теперь, когда лицо женщины оказалось так близко, он заметил, что она улыбается только ртом, не задействуя другие мышцы лица. Это выглядело жутковато.

— Привет, Алек, — мягко произнесла она. — Мы вызвали сотрудников Центра «П», чтобы они могли беспрепятственно доставить тебя в «Люксферо». Выйди, пожалуйста, из машины.

Алек не знал, что ему делать. Эта женщина выглядела доброжелательно, но…

— Алек, не выходи, — велел отец тем тоном, по которому Алек всегда понимал: дело плохо.

Мама тихонько зашептала:

— Не вмешивайся, хуже будет.

Алек осторожно опустил палец на кнопку открывания двери, но нажимать не спешил. Растерянно смотрел то на женщину, то на отца: кого слушать-то?! С одной стороны отец, с другой… государство. И кто из них главнее?

— Алек, — поторопила женщина.

— Алек! — угрожающе процедил отец.

— Алек, сопротивление государственным органам — это преступление, — всё тем же спокойным тоном сообщила женщина. — Оставаясь в машине, ты не только совершаешь преступление, но и превращаешь своих родителей в соучастников.

И тогда он нажал на кнопку. Дверь отодвинулась в сторону, и военные вытянули его из машины раньше, чем он успел выйти самостоятельно. Алек слышал, как его отец выругался матом — но что ещё оставалось? Женщина опустила мягкую ладонь на его плечо и, подтолкнув к центральному зданию, сказала:

— Подождем в моём офисе. Что ты любишь: кофе или чай? Может, какао?

Алек, задушенный тревогой, не ответил ей — в страхе оглядываясь на машину, он спросил:

— А мои родители?

— С ними всё будет в порядке.

— Вы отпустите их домой?

— Мы опросим их и отпустим домой.

Он посмотрел женщине в глаза и задал самый глупый вопрос, который только можно задать сотруднице государственных служб:

— Обещаете?

А она дала ему самый лживый ответ на свете:

— Обещаю.

====== Глава 2 ======

В кабинете начальницы Центра «ВМ» висела карта ВДРП — Великой Демократической Республики Полонии. Её столица, Зелёные Сады, находилась на самом западе страны, в паре сотен километров от границы с Перенополем — соседним государством, где, говорят, роботы, захватившие власть, устраивают геноцид человеческой расы.

Алек, как любой уважающий себя полонец, ненавидел Перенополь, как полагалось ненавидеть всякое государство, предавшее человечество. Но теперь, оставшись без родителей, запертый в кабинете со странной женщиной из Центра «ВМ», он смотрел на карту и сомневался: может, не так уж и плохо было бы доехать до Перенополя? Папа рассказывал, как проводил там детство, какие вкусные абрикосы срывал с деревьев прямо в городских садах, и какие добрые люди встречались ему на пути. А в геноцид он не верил.

Папа не верил ни во что, и Алек считал, что это от обиды. Роботостроение было делом папиной жизни, и когда его запретили, а всех роботов, которых он создал, уничтожили, как угрожающих безопасности страны, папа затаил обиду на новую власть. Но что поделать, если попытки ученых создать машины, похожие на людей, привели к угрозе уничтожения человечества? Алек своими глазами видел те видеозаписи, на которых роботы расхаживали по городу, разбивая витрины ржавыми трубами, грабя магазины и терроризируя горожан. Когда он рассказывал об этом папе, как о доказательстве ужасной тирании, которой подвергались полонцы до запрета роботостроения, папа спрашивал: «А как ты понял, что это роботы, если они выглядели, как люди?». Алек отвечал, что им так сказали в школе. Он чувствовал, что это глупый, неубедительный ответ, но с другой стороны — какие еще доказательства можно предоставить? Ученые специально делали роботов антропоморфными, неотличимыми от человека, а теперь обвиняют правительство в фальшивых кадрах — Алек так и ответил отцу. А он опять: «Хорошо, а зачем им бить витрины ржавыми трубами, если они так ужасны и сильны, как вам рассказывают? Они что, не могут делать это руками?». Алек тогда промямлил, что трубами удобней. А мама, услышавшая их разговор, с тревогой в голосе попросила не задавать папины вопросы в школе.

Теперь, впервые столкнувшись с государством лицом к лицу, Алек хотел задать все эти вопросы госпоже Симоне — начальнице отдела Центра «ВМ».

— Почему ты не пьёшь чай? — женщина кивнула на нетронутую кружку рядом с Алеком.

Он глянул на темно-бордовую жидкость, пахнущую травами, отвернулся и промолчал.

— Завтра ты будешь в школе, — напомнила она. — Тысячи детей по всей стране мечтают о таком шансе, а тебе он выпал. Почему ты не счастлив?