====== Глава 1 ======

Каспер наклонился к правому ботинку и вытащил нож. Отогнул лезвие в сторону, и Алек с изумлением обнаружил, что под ним всё это время была зажигалка. Наклонившись в салон автомобиля, Каспер начал методично его поджигать: каждую из подушек в отдельности, рубашку на телохранителе, кожаную обивку сидений. Ткань мигом заполыхала огнём и он, разрастаясь, заполнил собой всё пространство флайкара.

Алек отпрянул, почувствовав жар, и испуганно посмотрел на Каспера. Тот велел:

— Выбрось смартфон, — и кинул в пламя свой — сворованный из мотеля.

Алек последовал его совету — огонь с жадностью сожрал пластиковый корпус, экран жалобно треснул.

Они завороженно смотрели, как стихия уничтожает свидетельства их преступлений — всё, что они сделали, всё, чем поступились, и всё, чем пожертвовали, сгорало в кроваво-желтом мареве, и Алек находил это… восхитительным. Огонь может избавить его от прошлого. Огонь сотрёт следы его присутствия, будто его и не было никогда в этой машине, в этой крови, в этом аду.

Это было потрясающим чувством.

.

За четырнадцать дней до этого

Когда в почтовый ящик пришло письмо, сообщающее о поступлении Алека в «Люксферо» — школу для одаренных детей, — родители почему-то не обрадовались. Письмо было сформулировано лаконично, содержало всего три строчки:

Уважаемый Алек Волков,

Вы зачислены в школу для одаренных детей «Люксферо». Мы заедем за вами 20 августа в девять утра.

С уважением, Центр «П»

Именно Алек обнаружил его в почтовом ящике и, не сразу поверив, что это происходит на самом деле, растерянно поднялся в квартиру.

«Люксферо» была отстроена несколько лет назад и позиционировалась как школа для очень, очень особенных детей. В неё невозможно было подать заявку самостоятельно или доказать своё право на обучение, сдав экзамены, — нет, в «Люксферо» могли пригласить только сотрудники Центра «П». Именно Центр «П», Главное Управление по Содействию в Просвещении, был ответственен за приём новых учеников в школу.

Но всё это Алек знал случайно: по его школе, самой обычной школе для обычных ребят, о «Люксферо» ходили разные слухи. Он не знал никого, кому бы на самом деле в почтовый ящик приходила заявка от Центра «П», и все эти истории напоминали древние анекдоты: в одном старом, старом доме жил умный, очень умный мальчик, и однажды в его почтовый ящик… В общем, такая ерунда, что со временем Алек перестал верить, что «Люксферо» действительно ведет набор через почтовые ящики. К седьмому классу он даже перестал мечтать об этой школе, хотя полагал, что имеет все основания там учиться: у Алека были феноменальные способности к счету, он умел складывать в уме сколь угодно большие числа, а также за секунды определял, какой был день в заданное число заданного года. Но вся слава, достававшаяся ему за свой талант, ограничивалась пятеркой по школьной математике и постоянными вопросами одноклассников: «А как ты это делаешь?». Алек не знал, как он это делает — нужный ответ сам приходил на ум, словно его мозг производил расчеты отдельно от его воли, а руки сами выводили формулы в школьной тетрадке. Иногда он чувствовал себя обманщиком, полагая, что его не забирают в «Люксферо», потому что он не понимает своих способностей и не умеет с ними обращаться.

И вот, когда Алек, окончив восьмой класс, проводил лето с унылым ощущением надвигающегося учебного года, в почтовый ящик пришло письмо от Центра «П». Письмо, о котором он мечтал с третьего класса — с того самого момента, как открыли «Люксферо».

Тряся глянцевой бумажкой в воздухе, он сообщил, заходя в квартиру:

— Меня зачислили!

Папа бросил чинить микроволновку (такая у него работа — ремонтировать микроволновки), а мама прекратила пересаживать бегонии из одного горшка в другой (такое у нее хобби — пересаживать бегонии). Оба они высунулись в коридор с тревожным вопросом:

— Люксферо?

Алек растерялся, когда не увидел радости на лицах родителей.

— Вы что, расстроились?

Папа, ничего не объясняя, вырвал письмо из рук Алека и прочитал его сам. Плюнул в сердцах:

— Тфу ты, заедут они!..

— Завтра? — переспросила мама, заглядывая в письмо.

Но папа разорвал его на две части, ставя Алека перед фактом:

— Ты не поедешь.

Мальчик зашелся в негодовании:

— В смысле, почему?! — он попытался вырвать у отца обрывки заветного письма, но тот поднял руку — так, чтобы Алек не дотянулся. — Ты не имеешь права!

— Имею! — резко ответил он. — Это они не имеют права изымать детей из семьи!

— Это не изымание! Это просто школа!

— Ты не понимаешь, о чём говоришь!

— Это ты не понимаешь!

Мама мягко вмешалась в спор:

— Алек, никто не знает, где находится эта школа. Мы даже не сможем тебя навещать.

Перспектива не видеть родителей целых три года казалась и заманчивой, и пугающей одновременно. С одной стороны: никаких родителей! С другой стороны: никаких родителей…

Вспомнилось, как в четвертом классе в летнем лагере он украдкой плакал в подушку, потому что скучал по маме, и будет очень неловко, если в девятом с ним случится что-нибудь такое же.

— Но это же… моё будущее, — Алек перешел на просительный тон. — Ну, пожалуйста, они же считают меня особенным…

Письмо оказалось в мусорном баке, а Алек — запертым в комнате с наставлением: «Не смей никуда выходить», будто наказанный. Он так сильно злился, что идея никогда не увидеть родителей перестала казаться болезненной: может, это на благо?.. Из-за какой-то глупой сентиментальности они готовы зарубить его будущее на корню! Ну, подумаешь, не смогут приезжать! Летом же наверняка отпустят домой! Отпустят же?..

Он до позднего вечера лежал в кровати, размазывая злые слезы по щекам и ругаясь под нос сердитым шепотом:

— Да как они!.. Да они ничего!.. Да блин… Задолбали блин!.. Всё им вечно не так!

Открывшаяся дверь заставила Алека прерваться. Он резко сел в кровати, в надежде, что мама с папой пришли раскаяться, мол, сынок, прости, мы были не правы и всё такое, вот твои школьные принадлежности, доброго пути…

Но мама с папой пришли сказать:

— Собирай вещи. Только самое необходимое. Мы уезжаем.

Это было глупо, но Алек всё равно решил уточнить (а вдруг!):

— В «Люксферо»?

Папа промолчал, а мама негромко сказала:

— Попробуем выехать из страны.

У Алека всё заледенело внутри от словосочетания «выехать из страны». Он испугался, но нервный смешок вытеснил страх, уступив место негодованию: это что, шутка такая? Чтобы выехать из страны, нужно для начала выехать из города, а у родителей не было на это разрешения. За границу никого не отпускали с 2025-го — на что они рассчитывают?

И потом, зачем им это нужно?

Уже в машине Алек пытался донести до родителей, какая это сумасшедшая идея. И самое главное — из-за чего возникшая? Из-за какой-то школы?

— Вы что, не понимаете? В других странах моральная, материальная и экономическая катастрофа, — старательно выговаривал Алек с заднего сидения. — Весь мир стал жертвой технического прогресса. Они там женятся на роботах, алё! И роботы занимают рабочие места, из-за чего растет безработица и преступность. Нас там просто убьют. Например, в Объединенных Штатах Аллабамы происходит двадцать семь убийств в день — и это только на одной улице.

Папа покосился на него через зеркало заднего вида:

— Это тебе в школе рассказали?

— Ну да.

Папа горько усмехнулся, а Алек, обидевшись, хмыкнул:

— Ну, если тебе не нравится эта школа, просто отдай меня в другую. Например, в «Люксферо»! А? Как тебе идея?

Отец не ответил, и Алек самодовольно откинулся на спинку сиденья, почувствовав себя правым.

Он не слишком беспокоился об их отъезде, потому что знал — ничего не получится. Город огорожен забором по всему периметру, а разрешения нет и быть не могло — им запрещено покидать город. А если бы вдруг внезапно разрешили, то Алек знал, что в прошлом году его одноклассник выезжал с родителями в Зернитск, и они получали разрешение больше двух месяцев, один из которых потратили на попытки зайти на сайт для получения государственных услуг — там нужно было ждать очередь на подключение.