— Впрочем, ладно, он заслуживал этого меньше других, — заметил Загорски. — Кстати, если хочешь знать, какими «суперспособностями» я обладаю, то у меня вот здесь, — он показал куда-то на уровень горла, — не предусмотрен рвотный рефлекс. Это чтобы было удобней…

Алек поморщился, перебивая:

— Не рассказывай, я понял.

Каспера позабавила его реакция. Улыбнувшись, он объяснил:

— А с электричеством — это апдейт типа. Попросил Кавальканти меня прокачать, мол, удобней следы с камер заметать.

Алек, не зная, как реагировать на всю эту информацию, сдавленно сказал:

— Мне очень жаль. Я и представить не мог… что кто-то может создать ребенка для этого.

Каспер посмотрел на него с усмешкой:

— Всё, что ты «не можешь себе представить», я пережил на своей шкуре. Мне было тринадцать, когда мне засунули горлышко от стеклянной бутылки в задницу, и, поверь, это было не самым худшим. Поэтому не нужно меня учить, как я должен поступать с людьми, ясно? Мне никого из них не жалко.

— Мне очень жаль, — повторил Алек. — Но большинство людей вообще далеки от такого…

— Большинство людей? — вскинулся Каспер. — Посмотри что вокруг тебя! В десяти метрах отсюда труп твоей подружки! Мы вынуждены бежать! И кто решил, что так будет? Старики у власти? Нет, Волков, миллионы людей смотрят на таких, как мы, и им плевать, если завтра нас раздавят под прессом на «заводе по переработке мусора». Им плевать! Думаешь, ненависть — это главная проблема? Дело не в ней, а в равнодушии!

Алеку хотелось закрыться от Каспера руками, как от летящих стрел. Спрятаться, забаррикадироваться, исчезнуть — и ничего этого не слышать, ничего этого не знать. Каспер то вкрадчиво вёл беседу, сидя рядышком, то вскакивал и начинал ходить туда-сюда, убеждая Алека в своей правоте.

Конечно, всё, что он говорил… Всё это было жутко. Алек не знал, что так бывает. И чем больше слушал, тем сильнее сомневался в собственной правде: может ли он судить о людях, если живёт на этом свете всего лишь два месяца?

В конце концов, Каспер прав: почему они вынуждены проходить через всё это — через липовую школу, через побег под пулями, через укрытия в лесу? Если другие люди с этим не согласны, почему они молчат?

А может, они просто о них даже не думают?

Каспер снова сел рядом, подвигаясь к Алеку. Неожиданно взяв его за руку, он сказал:

— Мы должны держаться вместе. Мы должны быть друг для друга, не для них.

Алек опустил взгляд на их сцепленные пальцы. Каспер держался крепко — до побелевших пластинок на ногтях.

— Я нравлюсь тебе, ты нравишься мне, — говорил он. — Мы не можем этому противиться. Всё началось еще до нашего знакомства.

Алеку не верилось, что еще недавно он считал их переглядывания и улыбки, а теперь хотел отсесть от напирающего Каспера на другой конец дерева. Очарованность веснушками и зелеными глазами плохо соседствовала со страхом и дрожью в коленках — Алек не был уверен, что из этой комбинации чувств можно сложить любовь.

В последнее время он всё чаще вспоминал слова Каспера о том, что роботы подвержены психическим расстройствам.

— Просто расслабься и прекрати оценивать, — попросил Каспер. — Другого развития событий быть не могло. Мы связаны.

Алек дернулся, когда лицо куратора вплотную приблизилось к его лицу. Отпрянув, он испуганно спросил:

— Ты что, хочешь поцеловаться?

— Хочу.

— У нас же нет… разрешения, — глупо сказал Алек.

Каспер вопросительно повел бровью:

— На что?

— На гомосексуализм.

Он рассмеялся:

— У нас нет разрешения на жизнь, Волков. Какой еще гомосексуализм?

Алек вспомнил: точно. Теперь эти формальности с ним не работают.

— И что делать?

Каспер улыбнулся:

— Когда тебе нельзя даже жить, это значит, тебе можно всё.

Снова подавшись вперед, он коснулся губ Алека своими губами, а он…

А он вообще-то никогда не целовался. Во всяком случае, таких эпизодов не было в его переписанной памяти, но ощущение чужих губ как будто подсказывало ему, что нужно делать. Он начал отвечать, перехватывая инициативу, и удивлялся сам себе: откуда в нём этот напор, это желание, это отчетливое понимание, что нужно делать?

Словно он узнал это действие.

Словно это уже когда-то было.

Комментарий к Глава 17 Мне сказали, что всё происходящее в работе никакой не R, а NC-17. Поэтому теперь вы читаете НЦу, мои поздравления! Как она вам, кстати? Я на фикбуке НЦу по-другому представлял...

====== Глава 18 ======

Не так уж и сложно оказалось достать талоны.

Пока по одному из смартфонов Каспер заигрывающим тоном разговаривал с неким господином Белозерским, в другом Алек дожидался очереди на подключение к сайту госуслуг. Он был десятым.

Краем уха с тревогой слушал разговор Каспера, и чем дольше тот говорил, тем страшнее Алеку становилось.

Еще в начале разговора (когда Алек был пятнадцатым в очереди), Каспер вёл формальный диалог, никак не сочетающийся с его жутковатым видом робота-убийцы. Почесывая кончик носа дулом пистолета, он беззаботно расспрашивал господина Белозерского о делах, жене, детях и здоровье.

— А она как?.. А вы что?.. Да вы что?.. Ну, ничего себе… Это она зря, конечно…

Если бы Алек не знал о реальном происхождении Каспера, то решил бы, что ему позвонила двоюродная бабушка, от которой парень никак не может отделаться.

Очередь, тем временем, двигалась дальше.

Тон Каспера стал осторожным:

— Слушайте, а вы знаете… вы что-нибудь знаете про «Люксферо»? Я о каких-либо происшествиях…

Алек, насторожившись, обернулся на Загорски: тот, привалившись к сосне, небрежно поигрывал с пистолетом — делал вид, что целится в белку, потом опускал пушку и находил новую мишень. Смартфон в это время лежал в кармане, а он вёл беседу через нанонаушник.

— Ну там… В общем… В общем, я оттуда сбежал, — продолжил Каспер. — С другом, — добавил он и выразительно посмотрел на Алека. — Мы находимся в Зернитске и нам нужно перемахнуть через стену… — он долго слушал, прежде чем начать качать головой: — Нет, нет, через КПП ничего не получается… Я же говорю, что сбежал!.. Блин, да нет там никакой школы для одаренных, странно, что вы не в курсе!..

Смартфон блямкнул уведомлением: «Вы девятый в очереди». Алек прислушивался дальше к раздраженному тону куратора:

— Господин Белозерский, спасибо за советы, но нас там поймают. Вы, видимо, плохо понимаете, что значит… быть нами. Я просто подумал, вы… вы относились ко мне лучше, чем кто бы то ни было в моей жизни, и я был бы очень признателен, если бы вы просто забрали нас отсюда. Только перелет через стену, мы больше ни о чём не попросим.

Алека поражало, как вежливо и заискивающе умеет разговаривать Каспер, а самое главное, ничуть не сомневаясь в адекватности своей просьбы: у самого Алека ни за что бы не хватило духу просить кого-то забирать их, двух преступников, от стены другого города. От стены, блин! За незаконный перелет через стену можно получить пожизненное!

«Вы седьмой в очереди» уведомил сайт госуслуг, но Алек, уже забыв о намерении получить талоны, был поглощен чужим разговором.

— У нас есть деньги, — продолжал Каспер, — но я не думаю, что мы можем дать вам… достаточно. Поэтому, если хотите, расплатимся на ваших условиях, — он поднял взгляд на Алека и улыбнулся: — Ему шестнадцать.

Мальчик, подскочив, начал показывать руками крест и беззвучно ругаться одними губами: «Нет! Не смей! Не смей! Я не буду этого делать!». Смартфон оповестил, что он теперь — пятый, а Каспер усмехнулся, заканчивая разговор:

— Договорились. Вы проедете через КПП?.. Тогда мы будем возле трассы недалеко от третьего, я вышлю вам координаты.

Он вытащил смартфон из кармана, прерывая звонок, и Алек закричал на него:

— Какого хрена?!

— Не напрягайся, — расслабленно ответил Каспер. — Я всё улажу.

Алеку стало гадко от возникшей перед глазами картинки: ему представлялся только один способ, которым Каспер может «всё уладить» — тот же, что и на «Детской Ферме». Они же… поцеловались! Если они поцеловались, значит, они встречаются, а если они встречаются, значит, нечего с другими людьми заниматься сексом ради перелета через стену — прав он или нет?