— Вылечи его! — приказал он Николь, указывая на Иво.

Светлые глаза, поражающие своей пустотой (Алек помнил их совсем другими!), уперлись в юношу.

— Извини, я не понимаю, — не своим голосом ответила Николь.

Алека заколотило от злости и бессилия: в смысле — не понимает?! Он думал, это будет просто: есть умирающий человек, есть медицинский робот, почему она не может ему помочь?!

— Человек умирает! — начал орать на неё Алек. — Ты должна ему помочь! Это твоё предназначение, блин! Ты медицинский робот!

Она опустила взгляд на Иво и её глаза заходили вверх-вниз, как сканеры. Алек с облегчением подумал: «Наконец-то!». Но Николь не притронулась к Иво, а снова посмотрела на Алека и сообщила:

— Слепое проникающее огнестрельное ранение в шею. Повреждение кровеносных сосудов.

— Да ладно?! — заорал парень — ему казалось, он готов ударить её. — Что делать-то с этим?!

Она ещё раз повторила:

— Слепое проникающее огнестрельное ранение в шею. Повреждение кровеносных сосудов.

— Ты что тупая, блин?! Ты тупая?!

Тогда поднялся Каспер, отодвигая его в сторону:

— Всё, хватит. Она же просто диагност.

Но Алека уже трясло от плача: он не мог смириться с мыслью, что вот так глупо — перед, мать его, медицинским роботом — он потеряет своего единственного друга. На финишной прямой, когда они только выбрались из этого ада, он потеряет лучшего из них — лучшего в этой школе, лучшего в его жизни. Первого человека, с которым подружился именно он, именно этот Алек, а не какая-то его прошлая версия! Почему всё настолько несправедливо?!

— А нахера вообще нужны такие роботы! — выкрикивал Алек то ли Касперу, то ли Николь. — Нахера её такой сделали, если она ничего не может?! Просто бесполезный кусок металла, обтянутый биологическими тканями! Дура! Ненавижу!

Поток ветра чуть не сдул Алека с ног, но, продолжая выкрикивать слова ненависти, он не сразу обратил внимание на внезапно нагрянувшую стихию. Он кричал, что ненавидит роботов, всех роботов, что согласен с их уничтожением, и лучше бы они её, Николь, уничтожили, чем потащили за собой — эту бесполезную машину. Каспер тянул его в сторону, и что-то говорил про вертолеты, но Алек даже сам себя не слышал.

Он опомнился, когда Каспер больно дернул его за руку, заставив посмотреть на себя, и вкрадчиво проговорил в лицо:

— Уходим. Прямо. Сейчас.

— Но Иво…

— Они его спасут.

— Нет! — из глаз снова потекли слёзы. — Они выстрелили в него!..

Мимо Алека пролетела пуля, и Каспер, вздрогнув от неожиданности, резко притянул его к себе, положив ладонь на затылок юноши. Он посмотрел наверх — начался обстрел с воздуха. Каспер отдал команду Николь: лезть через забор и бежать, а Алек, хоть и наорал на неё только что, забеспокоился: как она выживет одна, она же всё равно что в деменции?!

— Они попадут в него второй раз, если мы не уйдем, — сказал Каспер. — Для него это будет фатальней, чем для нас.

Алек понимал: Каспер прав. Нужно уходить, иначе они, целясь в них, пристрелят Иво. Алек наклонился к другу, чтобы попрощаться, и Каспер, ругнувшись, встал над ними, закрывая от летящих пуль. Краем уха Алек услышал, как Каспер сказал: «Затылок береги, в нём всё, что делает тебя живым!»

— Иво… — позвал Алек мальчика. — Иво, я ухожу. Прости.

Тот застонал. Ресницы на глазах задрожали, словно он пытался разлепить глаза после долгого сна.

— Алек… — просипел Иво и его губы дрогнули, будто он попытался улыбнуться.

— Что? — он обрадовался, услышав голос друга, и прильнул к его лицу ухом — из-за шума вертолетов почти ничего не было слышно.

Мимо пролетела еще одна пуля, и Каспер принялся нервно поторапливать Алека. Юноша слышал, как куратор вытащил пистолет из кобуры и принялся стрелять в ответ.

— Скажи моим родителям… — продолжил Иво, — что мне не понравилось… в этой школе…

Алек всхлипнул:

— Скажу.

— И еще кое-что…

— Что?

— В кармане…

— В твоём?

Алек полез пальцами в карман школьных шорт Иво, нащупал там что-то… что-то скользкое и противное. Но вытащил — вдруг это последняя просьба лучшего друга? На его ладони оказался живой слизняк, и Алек, испытав прилив отвращения, чуть не выбросил его в страхе.

Удержался.

— Тут твой слизняк, — растерянно произнёс он.

— Выпусти его в окошко…

— Хорошо, — дрогнувшим голосом ответил Алек и, преодолевая неприязнь, опустил моллюска в свой карман.

Каспер силой поднял мальчика за шиворот пиджака и подтолкнул к воротам — туда, где сбежавшие ученики класса «Б» сделали подкоп. Их без перерыва обстреливали, а Каспер без перерыва отстреливался, и Алек поверить не мог, что ещё недавно считал себя обычным мальчиком, а сегодня он — робот, и его больше не удивляет, когда кто-то стреляет рядом, когда где-то гремят взрывы, когда кому-то вышибает мозги.

Они лезли под забором, пачкаясь в мокрой грязи, и это тоже его больше не удивляло. Иногда нормальность сменяется ненормальностью, но если находиться в ней слишком долго, ненормальность становится новой нормальностью. После того, как его увезли в «Люксферо», после того, как его били электрошокерами, после того, как на него вывалили информацию, что он робот-замена-мертвого ребенка, у Алека появилась новая градация дней. Например, этот день был трудным. Просто трудным.

Раньше бы он посчитал его сумасшедшим.

Перед входом в лес они выкинули смартфоны — так сказал сделать Каспер — и побежали вглубь тайги. Деревья росли настолько близко, что их кроны, смыкаясь друг с другом, создавали хвойный потолок — через него пули редко долетали до земли, но вертолеты по-прежнему слышались пугающе близко.

— Нужно найти какое-то укрытие, — говорил Каспер, тяжело дыша. — Пещера или еще что…

Алек посмотрел на пистолет в его руке, на сгустки крови и человеческих ошметков в волосах, на рубашку, прилипающую к телу — настолько она была пропитана кровью, и ему вдруг стал противен Каспер, противен в своей тупой, животной жестокости.

— Из-за тебя мы бросили Николь и Иво, — плаксиво сказал он. — Теперь они умрут. Николь не выживет одна, а Иво убьют.

— Хватит… — устало попросил Каспер.

— Ты убил четырех человек.

Не трудно было догадаться, что означал тот выстрел в ванной комнате.

— Если бы я их не убил… — раздраженно начал цедить Каспер, но Алек перебил его криком:

— Если бы ты не выстрелил в Кавальканти, не сработала бы сигнализация, они бы не прибежали сюда, срывая наш побег, и не пристрелили бы Иво! Пятьдесят человек не смогли выбраться из-за тебя! Четверо мертвы! И Иво, наверное, будет пятым!

Каспер закричал в ответ:

— Да если бы не я, вы бы, два дебила, так и таскались по школе, думая, что что-то решаете своими детскими выходками! Своровать паспорт?! Это твой «страшный» план? Очень смешно, Волков, у тебя, похоже, была сладкая жизнь до этой школы, да?!

— У меня никакой жизни не было, если ты не забыл!

— Да это невозможно забыть, твой двухмесячный уровень сознания чуется за версту!

— Кто так говорит вообще — «за версту»?! Тебе что, девяносто?!

Это была уже совсем детская претензия и они, выдохшись, замолчали и двинулись дальше, шурша сухой травой и шишками под ногами. Самолеты всё ещё кружили в небе, но пули глухо падали в отдалении. Алек, вытерев рукавом пиджака лицо, примирительно сказал:

— Мне просто очень жаль Иво.

Каспер вздохнул:

— Бывают события, которые меняют тебя навсегда. Издержки сознания.

Это была его любимая фразочка — «издержки сознания». Он часто её повторял.

— И что делать?

— Растить пуленепробиваемую психику, Волков. Другого выбора у тебя в этой стране нет.

Алек, всхлипнув, вспомнил про просьбу Иво и полез в карман. С трудом сдерживая брезгливость, он вытащил на ладонь это странное, вытянутое создание, оставляющее влажный след на коже. Сев на корточки, он стянул его с ладони в траву и, выпрямившись, наспех вытер руку об шорты. Слизняк, лениво переваливаясь из стороны в сторону, пополз к еловой шишке.