Юноши в страхе посмотрели друг на друга, и Алек заметил, как Иво спрашивает одними губами:

— Каспер?

Первое, о чём они подумали: Каспер мёртв. За спиной Алека повернулась ручка двери ванной комнаты, но мальчик не сразу решил обернуться. Только когда знакомая рука с длинными, изящными пальцами опустилась ему на плечо, он с облегчением выдохнул: Каспер жив!

Но Каспер был в крови. И в одних трусах. И с пистолетом.

Алеку не хотелось спрашивать, что там случилось.

Четвертая группа учеников, добравшись до спальни, едва не выломала двери лифта: стремясь к окну, они в страхе повторяли: «Они идут! Они идут!». У Алека свело живот от страха: даже половины вывести не успели…

Перекрикивая сигнализацию, Алек пытался сообщить Касперу:

— Внизу еще больше пятидесяти человек!

Но куратора это, казалось, совершенно не волновало: подобрав брюки у лифта, а рубашку у подножия кровати, он неспешно одевался, словно к ним не прибывали разгневанные сотрудники Центра «П» с автоматами.

Иво, видя безынициативность старшего, вдруг сказал:

— Я спущусь за остальными. Меня не тронут, я же человек!

Алек подался вперед:

— Иво, не надо!..

Но гиперактивный друг уже подскочил к дверям лифта, легкомысленно нажимая на сенсорную кнопку вызова. За разъехавшимися дверьми его встретили сотрудники Центра «П»: три человека с автоматами. Лица закрыты балаклавами.

Центральный выставил ружье прямо на Иво, и Алек дернулся, готовый спасать друга из-под пули. Каспер его остановил: бесшумно вытащив пистолет из кобуры, куратор толкнул мальчика в сторону, шикая:

— К окну! Иди к окну!

Сам он, присев возле кровати, затаился с оружием наготове.

Алек мешкал. Из-за шума сигнализации он слышал слова Иво лишь обрывками:

— Ребят, я человек! — весело рапортовал тот. — Не надо меня убивать, я же ваш! Будущий куратор и всё такое…

Выстрел был оглушительным, как взрыв — на мгновение, он перекрыл вопль сигнализации, а после оставил неприятное чувство ватности в голове и ушах. Иво упал, как подкошенный, и бордовая лужа разрослась под его затылком. Сотрудники Центра «П» двинулись дальше, перешагнув через тело мальчика.

Алек видел, что они целятся в него — в него, замершего у окна, как истукан, и неспособного сдвинуться с места. Видел срезы двустволок, направленные в его голову, но в то же время не замечал их всерьёз.

Всерьёз он видел только Иво: бледнеющую кожу, стремительно разрастающийся кровавый круг, посиневшие губы. Выстрел пришелся в надплечье, рядом с ключицей — кажется, в последний момент Иво попытался увернуться.

Алек не мигал, слёзы затуманили глаза, и сквозь размытые очертания предметов он почему-то снова видел Иво: того Иво, который стоял рядом еще минуту назад, подмигивал и улыбался, морща родинки на щеке. Того Иво, который никогда ничего не боялся.

Когда выстрелы прогремели снова, Алек подумал: «Это в меня». Один, два, три… Все три — в него. Он приготовился к боли или, может, к чувству пустоты и невесомости, какие бывают, если умираешь во снах, но не приходило ни того, ни другого. Его продолжало колотить, тошнить и крутить от страха.

Он моргнул, смахивая слёзы — крупные капли покатились по щекам. Когда он снова смог видеть, то не обнаружил перед собой ни одного сотрудника Управления. Все трое, мертвые, лежали на полу. Каспер обстреливал пустую кабину лифта.

— Больше никто не поднимется, — удовлетворенно сказал он, убирая пистолет в кобуру.

Алек ужаснулся, рассматривая трупы на полу: «Он всех их убил». Ни вид размозжённых мозгов, ни запах крови не подействовали на него так, как одна эта мысль: Каспер — убийца. Он почувствовал рвотные позывы, закашлялся, отворачиваясь к окну, но его так и не стошнило: может, роботам тошнота не приносит облегчения?

Каспер приблизился к нему:

— Надо уходить. Они сейчас окружат здание.

Алек, обернувшись, хрипло спросил:

— Зачем ты сломал лифт? Внизу осталась куча детей…

— И куча пэшников, — хмыкнул Каспер. — Пошли.

Алек покачал головой, возвращаясь к лифту.

— Нужно вытащить отсюда Иво.

Он наклонился над телом друга, перевернул его лицом к себе: мальчик тяжело, шумно дышал, но Алек чуть не заплакал от счастья: дышит!

— Он живой!

Каспер обреченно ответил:

— Мы его не спасём. Большая потеря крови.

— Приведи Николь, — попросил Алек, не слушая доводы куратора. — Она же медицинский робот!

— Да она внизу осталась, наверное.

— Нет, — настаивал Алек. — Иво её выводил. Она снаружи, наверняка торчит где-нибудь на крыше, потому что не действует без команды. Верни её сюда, пожалуйста!

Каспер, помешкав, наклонился к Иво и, придерживая его под спиной и коленями, поднял на руки, пачкая белую рубашку в крови. Алек встал следом, непонимающе посмотрел на куратора.

— Надо выбираться, — повторил Каспер. — Через минуту здесь будут летать вертолеты.

— Ты вынесешь его? — с надеждой спросил мальчик.

— Придётся, — буркнул Каспер, морщась под тяжестью Иво. — Раз ты без него не уходишь.

Алек придерживал створки окна, пока Каспер перекидывал через низкий подоконник сначала одну ногу, потом другую. Время от времени Иво начинал сползать с его рук, и куратор резко подбрасывал его обратно, берясь покрепче — в эти моменты мальчик болезненно стонал. Алеку хотелось запретить Касперу его так хватать, но тогда парень мог отказаться помогать, а сам Алек с Иво бы не справился: со своей жалкой, совсем не героической комплекцией, ему бы сначала научиться открывать бутылки с водой с первого раза.

Спускаясь по пожарной лестнице, Алек, наконец, смог взглянуть на «Люксферо» со стороны: как он и представлял, это было огромное здание-коробка, без единой попытки придать ему хоть какое-то сходство со школой. «Люксферо», сложенная из бетонных плит, в лучшем случае напоминала тюрьму для особо опасных преступников — такая же беспросветная серость примитивной застройки, такой же электрический забор ограждал её по периметру.

Внизу был асфальт. Асфальт и больше ничего — архитектурный комплекс как один большой памятник бетону. Феликс Кавальканти не позаботился о детской площадке.

Ребята кучкой жались под лестницей — никто из них не знал, как преодолеть забор. Алек тоже не знал: об этом пункте плана они совсем забыли.

— Забор выключен! — крикнул им Каспер, опуская Иво на асфальт. — Перелезайте и бегите врассыпную!

Ученики не двинулись с места. Никому не хотелось проверять на себе, выключен ли забор. Какой-то сообразительный малый отправил прикоснуться к сетке одного из «посвященных» одноклассников — тот беспрекословно выполнил приказ. Его не ударило.

— Как это возможно? — выдохнул Алек, присаживаясь рядом с Иво. — Они что, не включают его на таком режимном объекте?

Каспер, игнорируя вопрос, стянул с Иво пиджак, затем принялся расстегивать рубашку, чтобы открыть рану. Алек прищурился, разглядывая лицо куратора: ему вспомнился болючий удар элекрошокером, ожог от которого не зажил до сих пор, и внезапное отключение света во время важного разговора.

— Ты что-то делаешь с электричеством, — догадался Алек.

Каспер хмыкнул:

— Бинго, детка.

— Это твоя роботская суперспособность? — Алека тошнило от слова «предназначение», куда больше ему нравилось чувствовать себя одаренным, чем предназначенным.

Вместо ответа, Каспер сказал:

— Веди сюда свою Николь.

Как Алек и думал: Николь не предпринимала попыток к бегству. В то время, как большая часть ребят делала подкопы или лезла прямо по сетке забора через верх, Николь смирно, почти по-солдатски, стояла у стены в ожидании новых приказов. Часть других «посвященных» ребят делали то же самое — Алек шикнул на них: «Уходите! Лезьте через забор!» и они подчинились.

Девочку же, взяв за руку, он подвел к Иво, цвет лица которого начал теряться на фоне серого асфальта. Под его затылком все еще растекалась кровь, но уже гораздо медленней, чем в первые минуты после выстрела, и Алек запереживал: а что, если кровь закончится?