— Все преступники, внезапно понимающие, что это — конец, — тихо заговорил Бальхиор, — начинают паниковать и кричать, делать что угодно, лишь бы…

— Врёшь! — прошипел я, снова подскакивая и испуская мощную гипнотическую волну, — говори правду!

Однако этот магический выпад ему удалось парировать. Знак на его доспехах — выставленная ладонь, вокруг которой расходились маленькие молнии, как символ подавляемой магии — замерцал, как видно, втягивая в себя часть враждебной магии.

— Не стоит, Дэмиен, — тихо сказал Бальхиор, — подавлять любые иллюзии, любой гипноз, любую магию крови нас учат в первую очередь. Так что это не сработает. Ладно, раз ты такой упёртый, то признаю — порой мы пользуемся магией крови. Среди узников редко, но попадаются устойчивые к магии. Простой гипноз они стряхивают с себя за несколько минут. Поэтому, дабы избежать ненужных сцен, порой приходится зачаровывать их так.

— И публично проводить казнь? — скептически спросил я.

— Ты хоть знаешь, что такое Чаша Благочестия? — спросил в ответ Бальхиор, — невероятной ценности реликвия, которая во времена Искупителя уже считалась раритетом. Именно из неё он испил, благословляя Церковь вести свою деятельность. Ты мог посчитать нас жаждущими крови палачами — твоё право. Но мы не любители публичных казней. Однако преступление было очень тяжкое, причём с его стороны это был рецидив, и приказ начальства был недвусмысленный. Публично.

Я встал с кровати и подошел к нему почти вплотную.

— Знаешь, что я думаю? — зловеще сказал я, — мне кажется, что ты сейчас нагло врёшь. Еще я думаю, что мне стоит вернуться в Краспаген и посетить вашу незатейливую церквушку. И, я более чем уверен, что там вскроется очень много интересного.

— Если тебе угодно тратить на это время, — равнодушно отозвался храмовник.

— Это, — с нажимом сказал я, — много времени не займёт.

В этот момент в комнату зашли Матти и Фрайсаш. Таисиан нёс в руке новенький вещевой мешок, уже явно чем-то наполненный.

— Кажется, мы что-то пропустили, — ехидно заметила Сестра, тоже узнавшая храмовника. У меня не было сил пересказывать всё по второму кругу.

— Мари, введи всех в курс дела, будь так добра, — сказал я, отворачиваясь от Бальхиора и направляясь к выходу, — а то я сейчас ноги от голода протяну…

Глава 9. Отбытие.

Я шёл по коридору, и меня одолевали тягостные мысли. Неужели придётся путешествовать в компании ещё и храмовника? Очень бы этого не хотелось, тем более того самого. С другой стороны, я получил прямое подтверждение тому, что на меня все-таки попало зелье разрушения устойчивости к магии. Весьма сомнительное удовольствие всё же, несмотря на очевидные преимущества.

Вовремя нашедшаяся Эдна быстро сопроводила меня на кухню, где слуги на скорую руку состряпали вполне приличный обед. Покончив с едой, я возвращался вовсе не к своим спутникам. Я шел к Миа. Нам снова, несмотря на все усилия, придётся расстаться. И я хочу с ней поговорить.

К счастью, она оказалась у себя. Сидя за столом, за которым был виден кусочек синего неба, она разбирала бумаги.

— Я ждала тебя, — сказала она, не поднимая головы.

— Мне так жаль, что мы снова вынуждены расстаться, — ответил я, заходя к ней за спину и обнимая её, — я очень хотел, чтобы ты отправилась с нами.

— Мне тоже совсем этого не хочется, — ответила она, прислоняясь головой к моим рукам, — но я так устала смотреть, как мой народ живёт отшельниками на своих островах, и лишь единицы покидают его. Мне так хочется, чтобы, наконец, отступило бесконечное непримирение. И эльфы могли бы чаще посещать Старый Свет, и люди вполне могли бы становиться гостями наших лесов. Сколько можно враждовать? Сколько можно ненавидеть и бояться? Почему так, Дэмиен, — грустно спросила она, оборачиваясь, — ты никогда не задавался таким вопросом, пока у тебя был твой дар?

— Вопрос на такой ответ мог бы меня убить, — невесело ответил я, — несложно, однако догадаться. Почему в моём мире есть люди с белым цветом кожи, жёлтым, красным и даже чёрным? Почему в этом мире у эльфов длинные уши, орки имеют чёрную и зелёную кожу и внушительные клыки? Почему гномы низкого роста и мало восприимчивы к магии, а таисианы покрыты чешуёй и имеют хвост? И почему, наконец, каждое живое существо что в моем мире, что в этом в непохожих на себя всегда видит в первую очередь врага?

— Так почему?! — почти в отчаянии спросила Миа, вставая со стула и хватая меня за руки с такой силой, что становилось больно. Ее взгляд напугал меня: казалось, я сейчас ей открою вселенскую истину.

— Потому что кто-то очень этого пожелал, — прошептал я, опустив взгляд.

— Но для чего, Дэмиен, для чего? И почему ты вообще стал мыслить? Что случилось с тобой в Храме? Ты…что — то видел?

— Видел. Но то, что я там видел, касается лишь меня и моего мира. Там всё куда как хуже, чем здесь. Или точно так же, как и здесь. Тем не менее общую мысль передать могу. Каждая новая жизнь появляется для того, чтобы её носитель чему-то научился. Вот растёт, например, человек, и родители его учат. Тому, что таисианы — лжецы, эльфы — пройдохи, орки — так вообще звери все до единого, и бедный ребёнок этому всему, разумеется, верит. Так вырастают люди, полностью нетерпимые к другим расам. И сможет ли он в будущем разорвать этот порочный круг и понять, что не все орки, эльфы, таисианы такие плохие? В общем… я не проповедник, и красивых речей говорить не могу, особенно на такие темы.

— Но твою мысль я уловила, — тихо ответила Миа, — значит, жизненный опыт. Каждый должен научиться тем вещам, которые на самом деле правильны?

— Да, примерно так. И именно поэтому мы сейчас расстаёмся. Потому что каждый из нас делает то, что считает правильным. Но ведь это не означает, что мы больше не увидимся верно?

— Пообещай мне, — она, наконец, отпустила мои руки, но я уже давно забыл о том, что им было больно, — пообещай мне, — она обняла меня, — что обязательно, обязательно вернёшься. Зачем, ах, зачем ты вчера сказал, что можешь не выжить в этом походе? Я теперь места себе не найду.

— Я обещаю, — я мягко приподнял её голову и посмотрел ей в глаза, — я к тебе вернусь, непременно вернусь.

— Тогда возьми вот это. Я хотела дать тебе его перед тем, как ты войдёшь в Храм, но королева запретила.

Подарком оказался очень красивый серебряный кулон на цепочке, изображающий извивающуюся саламандру.

— Чудесный подарок, спасибо, — тихо прошептал я.

— Это не просто безделушка, — ответила она, — я лично его зачаровала своими способностями и лично для тебя. Начала ещё когда мы расстались в Краспагене: ты тогда остался в Университете, а мы ушли за драконом, помнишь? Так вот, если тебе захочется поговорить со мной, просто сожми его в ладони и мысленно позови меня. И я тебе отвечу, если смогу.

— Спасибо, — теперь уже я крепко обнял её. Наше объятие длилось долго, мне не хотелось отпускать её, отпускать от себя этот дивный аромат фиалки, это тёплое манящее дыхание, эту восхитительную кожу…

— Пока у нас есть немного времени, — прошептала она, отстраняясь и показывая глазами в сторону своей спаленки.

— Да, я тоже об этом подумал, — ответил я, принимая облик человека и увлекая её за уже такую родную дверку…

Два часа спустя я, усталый, но счастливый, возвращался в свою комнату К тому времени она уже напоминала проходной двор и с трудом вмещала в себе всех желающих в ней находится. Орк поднялся было, чтобы продемонстрировать что-то в свертке с, как я мог догадываться, купленным оружием, но жестом я остановил его. Мой взгляд был обращен на Бальхиора. Мне не терпелось от него избавиться, однако в голову лезли настойчивые мысли о том, что он мог бы быть полезен. С другой стороны — это первый спутник, которого мне навязывают против моей воли. А бесплатный сыр бывает только известно где. Впрочем, не вижу смысла не поделиться сомнениями со своими спутниками. Ладно, пора с этим заканчивать…