А я почесала кота за ушком. Тяжёлый, зараза.

— Милый, — обратилась я к неизвестно откуда взявшемуся в лаборатории животному, — ты очень хороший, но я не смогу тебя долго держать на ручках, иначе очень легко и быстро сломаюсь. И кто тогда будет тебя гладить?

— Ну да, от этих эльфов фиг дождёшься, — проворчал он и всё-таки позволил себя снять и усадить на стул. — Гладь!

Я присела рядом и послушно запустила пальцы в густую шерсть. Зелёные искорки метнулись прочь от моих пальцев, активно разбегаясь по лапам и хвосту.

— Кто ты такой? — спросила я, пока Ким занимался моим осмотром.

Колдун довольно кивал сам себе и делал какие-то пометки у себя в блокноте, не отвлекаясь на разговоры и поимку беспокойного животного, сопровождающуюся разрушениями.

Как закончит осмотр, нужно будет вытрясти из него всю информацию.

— А ты как думаешь? — промурчало это странное создание.

— Если бы у меня были какие-нибудь ценные мысли, я бы их озвучила, — слегка раздражённо заметила я.

— Эй, не кипятись, красотка, от нервов бренчать начинаешь, это так себе звучит, — от такой наглости я аж обомлела. Ненадолго. Но тут же дёрнула его за ухо, да побольнее. Знаете, как оказывается, это удобно делать абсолютно жёсткими пальцами? Я даже не представляла, но вот распробовала. — Ладно-ладно, понял, ты не в настроении… я — тот самый дух, заключённый в кулоне. И я же вывел вас в том испорченном лесу на скрытую тропу, — самодовольно заметил кот.

Я с немым вопросом уставилась на колдуна. Правда что ли? Не верю.

— Что ты на меня так смотришь? — воскликнул Ким. — Да, это на самом деле он. Я извлёк дух из кулона, правда, не ожидал, что он будет такой буйный. За что и поплатился.

Ничего себе новости…

Неожиданно вспомнилось: «Такая большая тётенька в такую маленькую коробочку? Ничего не выйдет. Даже если её сложить вчетверо она не влезет в этот ящичек». Вот и тут то же самое. Как, скажите на милость, этот огромный кот влез в маленький (относительно нынешних размеров животного, разумеется) кулон?

Однако Ким не горел желанием развивать тему:

— Но давай сейчас о тебе, пока этот дух изволит сидеть относительно спокойно… Разбил все экспериментальные зелья для Мартынко, зараза такая, — последнюю фразу он проворчал едва слышно, а потом громче продолжил: — В общем, у тебя всё идёт хорошо, даже лучше, чем я предполагал. Уже вернулось обоняние, правда же?

— Скорее, возвращается, а не вернулось, — осторожно заметила я.

То, что всё идёт хорошо — это прекрасно. На самом деле прекрасно, но я вот радоваться пока не спешила: у меня слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы. Так что мне нужны ответы на мои вопросы.

— Хм… и с чего такие выводы? — между тем поинтересовался колдун.

— У Лана в покоях не может практически не пахнуть жасмином, эти цветы там везде, — назвала я очевидную причину.

Неожиданно Ким рассмеялся:

— Там стоит заклинание-блок, удерживает запах в принятых Индарэлланом значениях, так что не переживай, всё ты нормально чувствуешь уже.

А… ладно. Про магию я не подумала.

— В общем, ты постепенно возвращаешься к относительно нормальному состоянию. Возможно, через пару-тройку месяцев снова вернёшься в человеческое тело… только гарантии, что заклятие будет полностью снято, я не дам, — честно признался колдун. — Скорее всего, условие, поставленное Босхафтом для полного снятия заклятия, сохранится. Извини, — и голос у него был таким виноватым-виноватым…

Что ж, правильно я не спешила радоваться.

Потому что это, мягко говоря, так себе новости. И надеяться на лёгкое избавление от заклятия не стоит.

Индарэллан

Как я «люблю» вот эту манеру отца появиться, приказать следовать за собой и не сильно волноваться о том, что отрываешь от чего-то важного того, кому собираешься мозги на место вставлять.

Надо ли говорить, что я из-за своего непокорного характера и неуёмного чувства протеста подобной чести удостаивался намного чаще, чем все остальные?

И, судя по его ну оч-чень быстрой походке… настолько быстрой, что мне кое-где приходилось переходить на бег, чтобы хотя бы не сильно отставать от венценосного папочки, раз уж не получалось идти вровень… его величество Ринаэль был не в духе. Очень, очень сильно не в духе.

Интересно, что вызвало в нём такие эмоции?

Вряд ли это только мой уход от навязанной женитьбы с младшей дочерью канцлера — столько раз уже были попытки со стороны девиц и их родителей обставить всё так, что я «опозорил бедняжку»… я такие истории коллекционирую, хотя в этот раз она чуть не обернулась для меня катастрофой. Но иногда случаются и совсем весёлые ситуации: как-то было, что таких «бедняжек» набежало в мои покои штук двенадцать, а меня самого там в это время не было. Зато комнаты были предварительно зачарованы, войти можно — выйти без позволения хозяина нельзя. Так что дамы были вынуждены развлекать друг друга без моего участия, пока мы с Кимом свалили на рыбалку, да так, что нас видела куча народу на реке. Не подкопаешься.

Усмехнулся, припоминая, как отец тогда был недоволен, а Андре, пытавшийся не заржать в голос, чтобы не оскорбить никого, от натуги аж покраснел.

В общем, свадеб я избегаю с завидной регулярностью, так что совсем не понимаю, почему отец так раздражён. Ну и что, что дочка канцлера? Она не первая из этой семейки пыталась, года три назад отличилась её старшая сестра, так что… нет, дело однозначно не в том, что я снова увильнул от участи породниться с родом Альтаррес.

Тогда в чём?

Разве что… разве что тут не просто канцлер свою дочь подослал, а имела место спланированная диверсия, в добавок ко всему ещё и одобренная моим отцом.

Хм… А если это на самом деле так?..

Едва за моей спиной закрылась дверь его рабочего кабинета, как отец тут же развернулся на пятках, гневно взирая на меня.

— Ничего объяснить не хочешь? — в один голос спросили мы друг друга.

На несколько секунд в кабинете повисла пауза, мы смотрели глаза в глаза, а потом…

Рассмеялись. Громко, немного нервно, чуть-чуть истерично, но зато искренне и от души, сбрасывая нервное напряжение.

— Что случилось, что ты так хотел меня видеть? — спросил я, когда мы перестали хохотать.

Мы всегда были слишком похожи: говорили одними фразами, одинаково двигались, смеялись, улыбались и гневались… наверное, в том числе и поэтому он стремился сделать так, чтобы и у меня появилась та же маска, что и он цеплял, когда находился в кругу придворных или выходил к народу. Этакого холодного и отстранённого эльфа, с гордостью несущего свой титул, благородного и абсолютно не эмоционального. Ледышки с острыми ушами, в общем.

Отец уже был не таким раздражённым, как во время визита в лабораторию к Киму, скорее, просто уставшим от своей ноши, от короны и правления совсем не маленькой страной. Ну и жаждущим узнать ответы на какие-то свои вопросы, разумеется.

— Это ты мне скажи. Какого чёрта ты балуешься запрещённой магией и одушевляешь предметы?

А… вон оно что…

— Я не одушевлял Лену. Она — одна из жертв Босхафта. Впрочем, как и Мартынко, — ответил я, осторожно подбирая слова.

— Что за Лена и Мартынко? — не понял отец. — И при чём тут это ненормальный?

— Лена — девушка, обращённая им в статую, Мартынко — змея из-за него же. Ты этой ночью имел счастье лицезреть в моей спальне, я украл их у одного ценителя прекрасного, но об этом я уже говорил как-то, — не стал уточнять, что этим ценителем был сам Босхафт, и тут же перевёл тему. — Что за акция «жени на себе ненаследного принца», кстати?

— Какая акция? Никакой акции, — ответил он и похлопал ресницами, состроив донельзя честную мину.

Ну-ну, так я и поверил. Не первую сотню лет друг друга знаем, чтобы купиться на подобное.

— Ой, вот только не надо. Наверняка всё было как минимум с твоего молчаливого согласия, — отмахнулся я и уселся на один из немногочисленных стульев. — Как максимум — вообще твоя идея.