Семь шагов. Семь тихих шагов, среди сигаретного дыма и не стихающих стонов. Одна рука бросилась к дымящему рту, другая, словно кобра, взметнулась над бритой головой. Блеск лезвия в оранжевом свете. Глухой удар. Кровь на ладонях. И рукоять ножа, торчащая из широкой и уже неподвижной груди.

Все прошло быстро и, как оказалось, легко. Илон придержал обмякшее тело на стуле, а затем осторожно опустил его на пол, испытывая одновременно отвращение и радость. Отвращение от того, что он оборвал чью-то жизнь, и его при этом не вывернуло наизнанку и не загрызла совесть. И радость, что он смог прикончить этого громилу, кем бы он ни был, а значит, сможет прикончить и Скара.

Мужчина у окна неожиданно дернулся, застонал громче и вдруг шепеляво, с удивлением проговорил знакомое имя.

Илон потряс головой, не веря в услышанное. Молча сходил за автоматом и вернулся.

— Это я, я. Ник. Тьфу, — он сплюнул. — То есть Капюшон.

Илон поднес указательный палец к губам и, потрясенный, опустился на стул, вытирая о край футболки влажные от крови руки.

— Что я у тебя покупал последний раз? — с подозрением прошептал Илон.

— Как обычно, кофе из-под купола, — Капюшон тоже перешел на шепот. — Надеюсь, он тебе понравился.

— И что ты тут делаешь?

Капюшон скосил щелки заплывших глаз на бездыханное тело.

— Приехал пару дней назад. Привез им всякую мелочовку. В основном детали для андроидов.

— Вижу, сделка прошла не очень удачно.

На измочаленном вдрызг лице Капюшона проступило некое подобие улыбки. Разбитые губы дернулись, и он вновь застонал. В янтарном свете лава-лампы распухшая сине-красная морда выглядела особенно зловеще. Удивляло то, что он вообще мог ворочать языком.

— Кто это? — спросил Илон, указав дулом на труп.

— Вроде митфан. Зовет… звал себя Ронаном.

— Знаешь, я всегда считал тебя очень осторожным.

— А я всегда думал, что ты типичный офисный планктон из Цитадели, а теперь даже не знаю, кто ты на самом деле. И развяжи меня, наконец.

Илон промолчал. Не верил ему. История сама по себе звучала лживо, а ее рассказчик вызывал доверия не больше, чем астрологический прогноз.

— Сколько их всего?

— Трое. Этот, еще есть Эго и… Танос. Последнего ни разу не видел.

— У Эго есть шрам на лице?

— Нет.

— Значит, Танос, — засопел Илон, сжимая рукояти автомата. — Что они от тебя хотели?

— Пообещали свести меня с надежным человеком из Гринвуда.

— И зачем тебе понадобился контакт среди кавенов?

— Мой лучший поставщик, из ваших, смылся в виар на три года.

— Ву? — сразу сообразил Илон.

— Ага, он самый.

— Теперь ясно, откуда у него лайки, — Илон покачал головой. — А от кавенов тебе какой прок? Насколько я знаю, у них шэлловских побрякушек нет.

— Хотел заняться поставками мяса. Да и их сигареты не хуже, чем из-под купола.

— Откуда мне знать, что ты с ними не заодно?

— Там, на полке, — коробка, — с явной неохотой прогнусавил Капюшон. — В ней… инвиз.

— Тот самый? — не поверил Илон. — Ты же сам мне говорил, что его не существует в природе.

— Я тоже так думал.

— Но что это доказывает?

— С Эго охранный бот. Если будешь с инвизом, он тебя не отсканит на подходе.

Илон поднялся и шагнул к полкам у стены, заваленных новенькими деталями, как гнездо сороки блестяшками, и провел пальцами по коробке — совсем невзрачной, чуть мятой с боков, из-под обуви или вроде того. Осторожно сдвинул крышку, опасливо заглянул внутрь.

На дне коробки лежали круглые штуковины, похожие на прозрачные пуговицы. Илон взял одну, подцепил ногтем мелкий рычажок на ребре, опустил его и, ощутив легкую дрожь на кончиках пальцев, спрятал в тугой карман джинсов. После чего все еще с подозрением глянул на скрюченного под окном контрабандиста.

— Если все пройдет гладко, вернусь за тобой позже.

С этими словами Илон направился в коридор, слушая, как за спиной жалобно мычит брошенный Капюшон.

На втором этаже по-прежнему было тихо и темно. Илон немного постоял, собираясь с мыслями. Митфаны в мертвом городе, изувеченный контрабандист из Лост Арка и детали для андроидов…

Что ты задумал, Скар? — спросил он сам себя, начиная взбираться по ступенькам.

Когда сверху донеслись приглушенные голоса, Илон остановился. Бормотали этажом выше — неразборчиво, раздраженно и мрачно. Илон вынул инвиз, тот колебался, словно внутри прозрачной пуговки жужжал мелкий моторчик, и вернул его обратно в карман.

Шаг, еще шаг… Палец нервно дернулся на спусковом крючке автомата, но, к счастью, не вдавил его до упора. С лестничного пролета уставшие от мрака глаза ухватили бегающие красные лучи, падающие на пол и стены. Черный металл, медузообразное тело, парящее в воздухе, и несколько косичек, точь-в-точь, как у Бро.

Сторожевой бот медленно проплыл слева направо и скрылся из виду, вернувшись к хозяевам. Либо сканер бота доставал не дальше десяти шагов, либо инвиз действительно приглушил присутствие чужака.

Илон поднялся еще выше, туда, где совсем недавно висел бот, и провел взглядом вдоль провода. Квартира, куда тянулся провод, находилась совсем рядом. Дверь была открыта.

— А что делать с Капюшоном? — спросил незнакомый голос.

Молчание.

— Понял, — сказал незнакомец.

И в этот момент красные лучи сканера, подрагивая и разбегаясь, нарисовали на пороге сетку. Едва жестянка показалась в дверном проеме, как Илон нажал спусковой крючок.

Громыхнула автоматная очередь, несколько пуль звонко впились в темный металл. Из бота брызнули искры, он затрещал-запищал, лихорадочно закружился, беспорядочно размахивая красными лучами, и грохнулся на пол, оголив выгоревшие процессоры.

Почти сразу из комнаты прилетал громкий ответ. Злой свинец лег волнистой линией вдоль стены напротив распахнутой двери. Пыль закружилась в воздухе, посеребренная в белом свете, идущем из комнаты.

Илон тихо подкрался к двери, перехватил автомат одной рукой, сунул его в комнату и, не глядя, вновь вдавил лепесток спускового крючка, разбрасывая пули. Симфония звона и грохота. Чей-то вскрик, чьи-то мучительные стоны. И снова ответ, высеченный свинцом на стене перед дверью. А затем еще один.

Он опустил разогретый, но пустой ствол. Снял второй автомат с плеча, понимая, что стрельбой вслепую Скара не возьмешь, и решил рискнуть. То, что подсказывал ему темный попутчик, выглядело глупо, безумно и безрассудно, но тот еще ни разу его не подводил.

Оставался последний рывок. И Илон начал падать — прямо перед дверным проемом, попутно поливая свинцом дальний угол комнаты. Он выстрелил раньше и точнее, и укрывшийся за столом Скар схватил пулю прежде, чем успел ответить. Его здоровенный пулемет в слабеющих руках выплюнул очередь в потолок, обрушивая водопад штукатурки.

Плечо, почти поджившее, от падения обожгло болью. Но Илон лишь торжествующе улыбнулся ей. Потому что убийца Мэй осел в углу, хрипел и, харкая кровью, безуспешно пытался поднять свое тяжелое оружие. Жизнь утекала из Скара, делая его лицо со шрамом жалким, а не страшным.

Второй противник, тщедушный длинноволосый блондинчик, лежал у стены, неподалеку от стола. Немигающие серо-голубые глазам смотрели в никуда, на простреленном брюхе застыли сложенные ладони, прикрывая рану, но кровь сочилась сквозь пальцы, пятная голубую рубашку.

Бегло оценив обстановку, Илон рывком сдвинул старый письменный стол и склонился над Скаром. Тот криво ухмылялся, булькая кровью, и все еще не убирал ладоней с пулемета. Илон выдернул его и отбросил в сторону. А затем достал фотографию Мэй и ткнул ей в тускнеющие глаза Скара.

— Помнишь ее, а? Помнишь, ты, гребаный ублюдок?!!

Заклятый враг внезапно улыбнулся, его лицо, перекошенное ненавистью и перепачканное кровью, вдруг сделалось счастливым, умиротворенным.

— Д-доча, — произнес Скар, судорожно вздрогнул и замер навсегда.

В лаборатории висел густой сигаретный дым. И Адам, изможденный, всклокоченный и бледный, плавал в нем, словно неприкаянный дух. Кроме него, в институте больше никого не осталось, что и неудивительно в такой-то поздний час. Бездельники разлетелись по домам, чтобы спустить время на погружение в бессмысленные виртуальные миры, просмотр тупых сериалов и плотские утехи. Пока он… Пока он в одиночестве творил настоящую историю. И это были далеко не пустые слова, теперь это были далеко не пустые слова. Потому что яблоко, брошенное в коробку настольного портала, вернулось уже в третий раз. Целым и невредимым.