Ким Тэхён шептал и целовал, целовал и шептал, что завтра съёмки, и надо выспаться, поэтому сегодня кое-кто останется без сладкого. Но после Юнги не скроется. Тэхён его трахнет, обязательно трахнет, отжарит с обеих сторон, вспашет, затолкает в него свою сперму, и никто ему не помешает. Юнги задыхался. Летел с горы на гору американских горок, ронял желудок от ужаса и восторга, а когда остался один, решил, что скрываться от мелкого мерзавца в последний рабочий день — не такая уж плохая идея. И уж точно не новая.

Его вчера почти додавили. Почти сожрали и неожиданно смилостивились — выплюнули, обсосав напоследок до остова. Теперь натёртые губы, следы зубов долго будут заживать. А память — предательница, ещё долго будет подбрасывать картинки и вызывать мурашки. Но Юнги прорвётся. Тряпка он или мужик? По намеченному плану, а потом в отпуск. После которого Юнги вернётся обновлённым, свободным от жалкого пристрастия к вчерашнему школьнику. Последнее препятствие — серьёзно настроенный Ким Тэхён, от которого скрыться, мать твою, не получилось.

— Что мне сделать, чтобы ты от меня отстал? — устало спрашивает Юнги. Тэхён вспыхнув взглядом, убирает руку. Кто-то с той стороны уже рвётся облегчиться, но входную дверь гопник предусмотрительно запер. Под чей-то возмущенный стук он начинает наступать на Юнги.

— И ты прям сделаешь? Если я скажу?

— А потом ты от меня отстанешь?

Отчаяние Юнги настолько велико, что он опять готов торговаться. Только в этот раз цена вопроса серьёзнее.

Тэхён придвигается ещё ближе. Бурлящие в нём эмоции ложатся тенями под бровями, складками вокруг гневно сжатого рта. Злой зрелый мужчина, точно знающий, чего он хочет. Юнги готов спрятаться от него в одну из кабинок.

— Мне кажется, ты охуел, аджосси, — цедит тот. — Сначала сбегаешь, стоило раз тебя засосать, потом несколько лет спустя объявляешься, уговариваешь, чтобы я спас твой проект. И как уговариваешь, помнишь? Было очень вкусно — целовать тебя, держа на коленях. Теперь, когда дело сделано, можно опять пообжиматься, дрочнуть друг другу напоследок, а потом мне следует исчезнуть с горизонта. О нет, скорее, ты сам опять сбежишь.

— Всё нормально у меня было с проектом! — снова обижается Юнги.

— В твоей хорошенькой хитрой голове одна работа, — Тэхён делает шаг. — Всё остальное как обычно пропускаешь мимо ушей.

Юнги на этот шаг отступает.

— Не понимаю твоих претензий. Я никогда другого не утверждал. Я живу работой. Мне важно то, чем я занимаюсь.

— Какой ты упёртый! Как осёл!

— Такой, какой есть, поэтому какие претензии? Что тебе от меня надо? — злится Юнги.

— Ты знаешь. Я миллион раз озвучивал.

Юнги готов зарычать.

— А ты, в свою очередь, знаешь, что я не могу этого дать! И тоже миллион раз говорил.

— Вчера ты неплохо давал! Я аж в трусы кончил. Скажи ещё раз, чего ты там не можешь.

Юнги оскорблённо замолкает.

В дверь снова стучат, сопроводив стук резким окриком по-немецки. Юнги краем сознания это замечает. Тэхён уже нависает над ним, напирает телом, загнав обратно к раковинам.

— Юнги… — зовёт он. И от его проникновенного глубокого голоса, от касания пальцев поверх платка тяжелеет в паху. Блядство, какое же блядство. Что мелкий гопник с ним делает. А тот чувствуя слабину, склоняется к губам: — Юнги-хён, разве я теперь отступлюсь? После вчерашнего? Я откусил малость, и мне недостаточно. Мне хочется ещё. Порцию побольше. Я хочу тебя целиком.

— Изверг, замолчи, — стонет Юнги. — Упрямое чудовище. Никуда не деться от тебя!

— Так и есть, — смешок обвивает губы Юнги тёплым воздухом. — Так чо? Чо дальше планируешь? В твоём плане есть я? Чем займёмся?

У Юнги мутнеет в голове, но одну мысль он держит крепко: хулиган не отстанет, а оставаться наедине с ним чревато последствиями для его зада. И его ментального здоровья.

Грохот по двери становится интенсивнее, а музыкальным сопровождением для него служит очередная девчачья песенка из колонок. И тут Юнги осеняет. Всё просто, ему нужна толпа, он должен тусить до последнего.

— Не знаю как ты, а я собираюсь на вечеринку. Бассейн, коктейли и маленькие вкусные штучки на закуску, — озвучивает он только что родившийся план Б.

Пока он говорит, Тэхён продолжает его трогать, гладит засосы над платком и мягко касается воспалённых губ. А потом отодвигается, довольно блеснув глазами.

— Ну зашибись. Я тоже туда собираюсь. Пошли, господин директор, а то бедный немец сейчас наделает в штаны.

Комментарий к Часть 11

*Twice, песня “ТТ”

========== Часть 12 ==========

Что и говорить, вечеринка проходит успешно — Юнги надирается в первый же час. Нет, не потому что отчаявшийся, а потому что виляет как заяц между стихийными компаниями коллег, кучкующимися там и тут по территории отеля. И везде ему наливают.

Девушки из отдела рекламы, гримеры, озвучка — потчуют его вином. Они оккупируют несколько столиков около бассейна, сдвинув их в один. И именно их колонки отвечают за музыкальное сопровождение вечера. Спустя десять минут в компанию вписывается Тэхён. Ему тоже наливают, он начинает блестеть глазами на Юнги, начинает домогаться до него двусмысленными намеками, и Юнги приходится бежать дальше.

Осветители, заманив к себе стилистов, устраиваются на шезлонгах. Столом им служит лавка из обеденного шатра. Они наливают Юнги текилу, не забыв насолить руку и угостить лимоном. Через двадцать минут на одном с ним шезлонге сидит Тэхён. Теперь он солит ему руку, и даже сам пытается избавиться от соли языком. А ещё шепчет, что в следующий раз посолит губы. Юнги хватается за сердце, сползает с шезлонга и перемещается дальше.

Потом были художники, реквизиторская группа и фотограф. Кто-то купается в бассейне, кто-то сидит на краю и мочит ноги. Некоторые смелые личности даже не надели купальную амуницию и бултыхаются одетыми. Юнги едва избегает подобной участи — быть сдёрнутым за ногу резвой девицей и оказаться в воде. И опять ему наливают. Ещё вина, пиво, какой-то миндальный ликёр. И снова как черт из табакерки рядом появляется, мать его, Ким Тэхён.

Когда Юнги добирается до последней компании, в голове хорошо уже так шумит. Калибр побольше — режиссёр, оператор и его Ынха — как и положено начальникам, сидят в отдалении, в обеденном шатре и пьют что-то крепкое, похожее на виски. Как водится, наливают и ему. Юнги хлопает, не меняясь в лице. К тому времени ему становится без разницы, что плещется в рюмке. К большому начальству постоянно прибегают остальные, чтобы выпить за успешное окончание съемок, поэтому неудивительно, что в скором времени за столом оказывается Тэхён. Этот артист больших и малых театральных подмостков гармонично вписывается в очередную компанию, перестаёт «чокать» и пошлить. Из его речи неожиданным образом пропадают жаргонные словечки. Даже в компании «шишек» он чувствует себя как рыба в воде, не забывает ухаживать за каждым, подливает, подсовывает поближе закуски, а Ынхе гопник отсыпает столько комплиментов — покрасневшая аджума в тысячный раз им очарована.

Стоит ли говорить, что именно Ынха — предательница снаряжает Тэхёна проводить Юнги, когда замечает, что её начальник, намешав самого разного алкоголя, оседает мешком на лавке и подпирает щёку кулаком. А гадкий гопник с радостью соглашается. Юнги не видит, как они перемигиваются у него над головой.

— Эй… — брыкается Юнги, чувствуя, как его за подмышки тянут с сиденья. — Я ещё по второму кругу не сходил… Нуна — координатор, помощник оператора и…

Режиссер отнимает у него рюмку, суёт в карман шорт мобильник, а Ынха качает головой.

— Посмотри на себя, господин начальник. Ты же «координатор» еле выговорил. Иди-ка, наверное, отдыхать.

— Да не хочу я! Не такой уж я и пьяный. И я ещё не нагулялся, — возмущается Юнги, но оказывается в охапке сильных рук, которые тащат его в сторону кемпингов.

— Эй, ты! Пусти. Я ещё. Выпить хотел… — упирается он кедами в пыльную дорожку. — И не тискай меня, люди смотрят. Я сам могу идти!