Теперь люди расставались, и расставались навсегда. Среди множества посулов о прекрасной жизни ни разу не прозвучало обещание, что можно будет как-то поддерживать связь с теми, кто остался.

Приходили странные длинные автобусы без водителя, раскрывали двери и приглашали войти тех, кто избрал новую жизнь. Когда все места заполнялись, звучало обещание вскоре приехать за теми, кому не хватило мест. И автобус под бодрую весёлую музыку отбывал в неизвестном направлении.

Большая часть даже не допускала мысли о том, что, возможно, это обман, а везут их не на новое место жительства, а в какие-нибудь концлагеря, или вообще на уничтожение. Все были как будто под гипнозом.

Очередь на автобус занимали задолго до его прихода, ссорились и ругались друг с другом из-за каждой мелочи. И только когда оживали экраны телетумбы, все замолкали и жадно вслушивались в каждое слово.

Напрасно те немногие люди, которые сохранили способность трезво мыслить и критически относится к непроверенным фактам, пытались образумить толпу. Никто их не слушал. Личности людей, воспитанных современными СМИ, были настолько гипнабельны, настолько подвержены любой информационной обработке, что становилось ясно: сегодняшние события возникли не на ровном месте. Они подготавливались десятилетиями. И вот наступили дни, когда люди, как будто завороженные дудочкой волшебного крысолова, идут за ним неведомо куда.

Итак, люди уезжали, город пустел. Тем, кто остался верен идее создания поселения, пришлось в кратчайший срок, до наступления зимы решить, казалось бы, невыполнимую задачу. Надо было построить пригодные для зимы помещения, обеспечить себя топливом и пищей.

Конечно, в своё время крестьяне жили так, как предстояло жить поселянам. Но в чём-то крестьянам было легче. Во-первых, не надо было решать все задачи одновременно. Во-вторых, у людей был навык такой жизни. А среди современных людей практически не было тех, кто умел быстро и надёжно срубить избу, сложить печь, вспахать поле (без современной техники!), обмолотить хлеб, перемолоть зерно на муку… Да мало ли, какие умения ещё могли понадобиться. Никто не умел ковать железо, соорудить конскую упряжь, сделать тысячи других вещей, которые вдруг стали сейчас востребованы. Да и где взять лошадей, коров, кур, другую живность, которая должна была отныне быть рядом, чтобы выжить?

Конечно, в городе было много магазинов, которые не слишком пострадали, в том числе и магазины стройматериалов. Никто не предъявлял права на товар, находящийся в них. Возможно, хозяева погибли или уехали. Но как доставить всё это на место, где планировалось поселение? Никакого транспорта (кроме велосипедов) больше не было. Даже если удастся раздобыть лошадей (в городе был ипподром, но он был разрушен, часть лошадей погибла, остальные разбежались), то где взять телеги? Да и захотят ли лошади «голубых кровей», даже если их удастся поймать, таскать за собой тяжести?

От нахлынувших проблем у многих опускались руки.

Люди подбадривали себя, вспоминая, что и до них были тяжелые обстоятельства в жизни отдельных людей и целых стран. Были опустошительные войны, голод, природные катаклизмы, которые особенно участились в последние годы.

Многие припомнили и книги, где описывались подобные случаи. Говорили о Робинзоне Крузо, о героях «Таинственного острова». Там люди, попавшие в экстремальные условия, но не предавшиеся унынию и не сложившие рук, сумели выжить в самых тяжелых условиях.

Будущие поселяне не теряли надежду, они верили, что с Божией помощью справятся. Молитва и работа шли рука об руку.

Прежде всего выяснили, кто на что способен, в каком деле сможет себя проявить. Затем – кто и чему хотел бы научиться и на каком участке работать.

Поселян было около двух тысяч, но большую часть из них составляли женщины, дети и люди преклонного возраста. Были и инвалиды. Почти все эти категории мало чем могли помочь, некоторые и сами нуждались в помощи и уходе. Работоспособных мужчин было всего около трехсот человек.

Подсчитали, и выяснили, что такими силами дома для всех до зимы не построить.

Тогда пришла удачная мысль, походить по ближайшим к городу деревням и сёлам, поискать заброшенные дома, в которых были дровяные печи. Таких, увы, в последнее время было много, люди покидали сельскую местность и предпочитали городской комфорт. Эта идея позволила вскоре пристроить на временное проживание довольно много женщин с маленькими детьми и стариков. Их надо было только обеспечить продуктами и топливом на зиму.

Хотя было и поздновато, но многие женщины с усердием принялись возделывать огород, даже те, кто этим никогда не занимался.

Большую сложность представляла доставка к местам нового проживания. Тут очень выручило то, что в одной деревне пара стариков так и не смогла отказаться от любимой лошадки. Была и телега. И сейчас это покорное, меланхоличное животное терпеливо шагало по дорогам, подвозя ту или иную семью.

В поселении решено было поставить сначала несколько больших домов, которые потом можно будет использовать для общих потребностей, например под склад или школу.

Отдельно была выделена бригада, которая собирала в полуразрушенном городе всё, что могло пригодиться в новой жизни. Им удалось поймать и несколько лошадей с ипподрома, те сначала никак не могли понять, что от них хотят, потом всё же позволили себя впрячь. Телеги делали из чего попало, но колёса были хорошие – от автомобилей, которые всё равно стояли без дела. Каждую найденную в гаражах канистру горючего берегли как зеницу ока.

Появилась и ещё одна беда. Совершенно случайно в одной из брошенных квартир обнаружили умирающего парализованного старика. Его родня уехала за счастливой жизнью, а нетранспортабельного дедушку просто бросили. Правда, рядом с ним оставили продукты, воду и лекарства. Но не на всю же жизнь! Хорошо, что старика нашли в самые первые дни массового отъезда из города его жителей.

Было решено на всякий случай обойти все уцелевшие дома. Удалось спасти ещё одиннадцать человек. Ещё больше нашли таких, которым помощь была уже не нужна. На сердце было тяжело от того, что люди увидели, до какого состояния может пасть человеческая душа.

Все тела, которые удалось извлечь из-под завалов, предали земле и отслужили по всем погибшим заупокойную службу.

Так в этих и в других трудах незаметно подошла осень.

Серафима Сергеевна жила с Верочкой в деревне. Вместе с ними в избе жило ещё две семьи.

Евгений и Надя работали на строительстве в поселении.

Уже падал первый снежок, когда закончили строительство первых домов в поселении (их, скорее, можно было назвать бараками). Конечно, никакой особой красоты в них не наблюдалось. Но, всё же, это была крыша над головой. А сложенные из битого кирпича печи (не нашлось ни одного печника, клали печи по книжке) вполне прилично обогревали. Много было и ошибок, но ведь на них учатся!

Самым красивым зданием, по общему мнению, была небольшая часовня. Ведь большинство поселян были активными прихожанами, и для них возможность посещать храм была не менее важной потребностью, чем еда и питьё.

Своему поселению они решили дать название «Малое стадо», которое почерпнули из Евангелия. Действительно, их было мало, но они не были хаотичной, разрозненной толпой. Они имели Пастыря, который вёл и хранил их.

Шли дни за днями, месяцы сливались в годы. Люди, занятые тяжёлым трудом только тогда замечали, как мчится время, когда, глядя на своих детей, изумлялись, как же они выросли!

С момента Катастрофы прошло уже почти двадцать лет. Из маленькой девчушки Вера превратилась в симпатичную девушку с карими глазами и слегка вздёрнутым носиком. Она была немного порывиста, чувства порой опережали разум, но Вера знала об этом своём недостатке и старалась себя контролировать.

Доброта и стремление всем помочь достались ей в основном от Серафимы Сергеевны, которая души не чаяла в своей случайно обретённой внучке, и любовь эта была взаимной. Первым горем молодой души была смерть любимой бабушки. Она отошла в лучший мир три года назад, но Верочке всё время казалось, что Серафима Сергеевна незримо продолжает быть рядом с ней. Решая, как ей поступить, она часто спрашивала себя: