Я недооценила изощрённость его безумия, как и собственную развращенность. Покачала головой, понимая, что этот шаг будет одним из самых тяжелых в этом семидневном заточении. К играм с сознанием я не привыкла.
— Тогда не заставляй меня ждать… и повторять свою просьбу дважды.
— Я не умею… — голос показался мне таким беззащитным и обреченным, что я его не узнала.
— Не ври, Марина. Ты делала это наедине с собой едва ли не каждый день. Представляя мое лицо. Скажешь, я не прав?
— Я не…
— Тогда считай, что я не спрашивал, умеешь ты или нет. Накрой ладонями, погладь и сожми соски.
Повинуясь непреклонности его голоса, я оторвала руки от зеркала, накрыв полушария груди. Соски напоминали твердые камешки. Нерешительно обвела по кругу, задержавшись пальцами на ореолах.
— Сожми сильнее, — хрипло велел Крейн.
Я выполнила этот приказ, стараясь не смотреть на свое лицо.
— Что бы чувствовала боль. Не слишком сильную, но ощутимую.
Не подчинится ему было равносильно суициду. Всхлипнув, я вонзила пальцы в кожу, сжимая. Каждое движение сопровождалось задержкой дыхания…
— Я сказал, не слишком сильную! Или мне воспользоваться зажимами…отрегулировав их на своё усмотрение?
Страх заставил меня вздрогнуть. К такому я точно была не готова.
— Прошу. Не надо никаких зажимов, у меня очень чувствительные соски… Это адская боль.
— Тогда выполняй мои приказы и не пытайся их саботировать. Погладь.
Мои пальцы послушно заскользили по груди, прогоняя страх и захлестывая тело волной острого желания снова и снова.
— Умница. Ещё раз сожми пальчиками.
Сжала, перекатывая между пальцев затвердевшие соски. Вздрогнула от удара сладкой пульсацией внизу живота.
— Теперь опусти свои пальцы вниз, — велел Крейн, когда мои глаза непроизвольно закрылись а дыхание стало хриплым, — и покажи, как ты себя ласкаешь.
Я ожидала чего-то подобного. Я не ожидала, что меня накроет острым чувством бессилия и открытости.
— Алекс, нет… прошу…
— Выполняй! Иначе ты будешь делать это под аккомпанемент плети. До глубокой ночи!
Эта перспектива повергла меня в ужас. Опасаясь, что мой палач сейчас ухватится за эту идею и уже не будет смотреть на мое послушание, я опустила руки вниз. Пальцы не слушались, дрожали в немом протесте, пока я вела вниз по животу.
— Я хочу видеть твою реакцию на собственные прикосновения, девочка моя. Подари мне столь изысканное удовольствие.
От его голоса меня буквально укачивало. Не по себе — слишком мягко, чтобы описать то, что приходило внутри в этот момент! И я не столько боялась плети. Я понимала, что достаточно его желания — и она пройдется по моей спине без повода. Нерешительно накрыла лобок пальцами, прямо поверх его фантомных прикосновений.
— Ниже! — хрипло прорычал Алекс в мою шею. — Проведи по губам…
Осталось только подчиниться. Это было не так грубо и унизительно, как вчерашний оральный секс. Повторения которого я уж точно никогда не захочу. Растирая кожу, легко скользя по собственной смазке, я закусила губу, поглаживая себя и не имея возможности сопротивляться сладкому пульсу.
— Легче… раскрой их… Покажи, как они блестят от влаги.
Каждый приказ заставлял меня сжиматься и напрягаться. Алекс жадно следил за моими движениями.
— Разве я прошу тебя о чём то-сложном, сладкая? — каждый раз, когда я пыталась сбросить гипноз и остановиться, он шептал мне в затылок, принуждая продолжать. — Разве дарить удовольствие Хозяину — не радость? Дарить удовольствие и радовать моей девочке стыдно?
— Я просто… никогда этого не делала, — несмотря на весь стыд от ситуации, мои ласки не могли остаться без ответа. От возбуждения кружилась голова, а мое лицо в отражении слилось в набор абстрактных красок.
Алекс запрокинул мою голову и накрыл сверху мои губы своими.
— Тем желаннее жертва, — прошептал, возвращая в прежнее положение. — Преодоление себя, чтобы подарить удовольствие Хозяину, разве не высшая добродетель, для желающей принадлежать?
Его слова могли довести до кипения. Застонав, я раскрыла половые губы, замерла в нерешительности.
— Подари мне себя. Раскройся. Покажи, как влагой сочатся лепестки губ…как сбивается дыхание… дай почувствовать твоё желание!
С хриплым стоном, задев клитор, я ввела в себя палец. Как еще не рухнула прямо на зеркало от острого выброса эндорфина вместе с адреналином по всем уголкам дрожащего тела.
— Заставь меня желать тебя, девочка моя, — его ладонь невесомой лаской потянулась вверх по бедру.
Влага брызнула на мои пальцы, и минуя их — на зеркало. Я едва это поняла. Одного пальца оказалось мало, и изогнувшись, я ввела в свое пульсирующее лоно еще два. И тотчас же ладонь Крейна скользнула вниз, накрывая мою руку своей — усиливая нажим и делая касания более острыми и прочувствованными…
Мое тело охватил пожар. Я задыхалась словно в пустыне, моля о глотке воды, извиваясь всем телом в руках Алекса. Как он сам еще стойко терпит все, что происходит?
— Продолжай… Я хочу видеть всё.
Я застонала. Стон был похож на крик.
— И посмотри на себя сейчас… пылающую от желания…как расширены твои зрачки… как темнеют глаза…
Чертов дьявол за моей спиной собирался присвоить мою душу целиком. Я открыла глаза, опустив голову, вглядываясь в развратное, шокирующее и вместе с тем манящее отражение. Это могло испепелить рассудок, но действовало, как огонь на мотылька. Да на свое отражение я могла смотреть бесконечно!
— Лети, — коснулся затылка шепот Крейна, а его пальцы сжали м ой клитор, затаскивая в умопомрачительный водоворот взбесившейся вселенной.
Я потеряла точку опоры с первым ударом оргазма.
— Ты доставила удовольствие нам обоим. И заслуживаешь своей награды! — в такт сладострастным сжатиям прозвучал где-то вдалеке голос Алекса. — Взлетай, девочка моя.
Нажим его пальцев поверх моих заставил меня окончательно потерять связь с реальностью. Забиться в сладких судорогах на зеркале, напрочь забыв, где я нахожусь и что, собственно, происходит. Сжала его и свою руку коленями, потеряв опору, ударившись лбом о зеркало.
Алекс накрыл меня, бьющуюся в судорогах потрясного оргазма, своим телом, вдыхая запах моих волос и кожи. Зеркало покрылось испариной от моего рваного дыхания, скрыв выражение лица.
— Нравится? — обнимая еще крепче, спросил мой искуситель.
Врать не имело смысла.
— Д…да, — прохрипела я. Испарина на зеркале исчезла, явив моему взору поплывшие глаза с расширенными, почти черными зрачками.
Крейн поднял мою руку, которой я и довела себя до восхитительного беспамятства. На миг сжал ее в своей руке и в следующий момент поднес к моим губам.
— Открой рот и оближи пальцы. Почувствуй вкус своего удовольствия.
Еще совсем недавно такой приказ поверг бы меня в шок, но сейчас не существовало того, что могло показаться постыдным или унизительным. Я послушно слизала капли собственного сока с подрагивающих фаланг.
— Ты принадлежишь мне… и твоё желание тоже принадлежит мне! — наблюдая за тем, как я втягиваю пальцы губами, произнес мой дьявол.
— Пусть… так и будет… — подарила я ему небольшую дозу своего мнимого послушания.
Алекс вновь запрокинул мою голову за шею и поцеловал в губы, снимая языком капли вкуса. Я бездумно ответила на поцелуй, забыв обо всем на свете.
— Ты принадлежишь мне, и ни одно твоё движение. сделанное по моему велению…не может быть для тебя запретным. Они все полны радости угодить мне и сделать меня счастливым.
Это было похоже на мантру. Я кивнула, потеряв способность говорить и силы.
— И ты должна понимать, что все, что ты даришь м не, я верну тебе в троекратном размере. Я все для этого сделаю.
Мне было не до того, чтобы разбираться в хитросплетениях фраз этого дьявольского философа. А слова… они могли значить все. Что угодно. Но почему-то я их запомнила.
Они все еще звенели в моей голове, когда Крейн осторожно поднял меня на руки, прижимая к себе. Было вопреки всему спокойно и хорошо, а в теле звенела сладостная нега. Я чувствовала себя под защитой и в полной безопасности. Думать о том, какие качели мне приготовит завтрашний день, и вовсе не хотела.
