— Но прежде чем я перейду к этому, я должен сделать объявление, — продолжает он, а затем протягивает мне руку, жестом показывая, чтобы я встала.

Я пристально смотрю на него. Ты уверен?

И он кивает.

Я кладу свою руку в его, и он помогает мне подняться на ноги.

Но он не отпускает мою руку.

Все глаза в комнате полностью сосредоточены на этом факте.

Он держит меня за руку.

Он говорит по-датски, глядя каждому в глаза. — Вы все были очень верными сотрудниками для меня на протяжении многих лет, и я хотел бы считать вас друзьями. В некотором смысле, семьёй. Управлять дворцом нелегко, и я знаю, что недостаточно часто говорю, что вы проделываете огромную работу — на самом деле, я не думаю, что когда-либо говорил, и за это я прошу прощения. Вы делаете великое дело.

Все смотрят друг на друга, брови подняты, готовые к удару топора, несмотря на то, что он сказал.

— И поскольку я вижу в вас друзей и семью, я знаю, что должен быть честен с вами. Не только как король, но и как человек. И поэтому я должен сказать вам, что я влюбился.

Кто-то издал звучный вздох — думаю, это была Карла, она такая романтичная, — а все остальные подняли брови.

— Я так и знала, — бормочет Майя себе под нос, но у неё такое свинцовое лицо, что я с трудом могу понять, рада она этому или нет.

— Я понимаю, что это может стать для вас шоком, — говорит Аксель. — А может, это вовсе не шок. Может быть, всё это было очень очевидно. Трудно сказать, когда ты в этом. Я не планировал влюбляться в неё, и я уверен, что она скажет вам то же самое. Честно говоря, я думаю, что какое-то время она меня ненавидела.

— Ой, да ладно. — Я закатила глаза.

— Ты несколько раз называла меня Королём Засранцем, — замечает он, пока все сотрудники смеются.

Он бросает на них презрительный взгляд. — Я проигнорирую это. В любом случае, смысл всего этого в двух вещах. Первая — дать вам знать, что мы вместе. Я понимаю, что она всё ещё няня, но девочки одобряют это, и я думаю, что дворец станет лучше, если она будет рядом. — Он оглядывает все лица. — А во-вторых, я хочу сказать, что да, Аврора совершила несколько ошибок, когда была моложе, но это не так плохо, как пишут в таблоидах. Я не буду обсуждать это дальше. Однако я хочу обсудить, как всё это попало в таблоиды.

Он делает паузу. — Это был один из вас.

Все либо вздыхают, либо молчат.

Чёрт, Аксель. Это как в фильме «Улика»!

— Именно так, — говорит он, начиная вышагивать с руками за спиной, его голос становится глубже. Ого, он действительно играет роль Уодсворта. — Один из вас продал мисс Аврору прессе.

— Я не думаю, что кто-то мог бы это сделать, — говорит Майя. — Мы все уважаем вас обоих больше, чем это.

Он перестаёт вышагивать и возвращается ко мне, берет свой стакан портвейна с кофейного столика и допивает его. — Я знаю это. Я просто…, - он прерывается, когда его взгляд переходит на дверной проем, где стоит Йохан с ноутбуком в руках.

— Выигрывал время, — заканчивает Аксель.

— Всё здесь, — говорит Йохан, держа его в воздухе.

— Это мой гребаный ноутбук! — кричит Никлас, бросаясь к Йохану.

Но у Йохана за спиной стоят королевские слуги, он передаёт им ноутбук, и они исчезают в коридоре.

Что, блять, происходит?

Затем появляются ещё несколько стражников, блокируя выход из комнаты.

Никлас поворачивается и смотрит на Акселя. — Что ты делаешь?

— Йохан нашёл письма на твоём жёстком диске, я полагаю.

— Электронные письма? Нет… ты не можешь заходить в мою комнату!

— Но ты заходил в комнату Авроры, чтобы взять её дневник.

— Нет.

— И ты признался мне, что уже был там раньше.

— Это вторжение в частную жизнь!

— Да, это так, это то, что ты сделал. Ты раскопал гребаный компромат, а потом продал его. И ты даже не позаботился о том, чтобы хорошо это скрыть, потому что предполагал, что тебя за это не накажут. Ну, знаешь что, Никлас. Собирай свои вещи. Ты уволен.

И снова все вздыхают, включая меня. Я не думала, что он это сделает, и я вздрагиваю, ожидая того, что может произойти дальше.

О, Аксель.

— Ты не можешь меня уволить, — дико говорит Никлас.

— Могу. Я уволил. Убирайся на хрен отсюда.

Ещё вздохи. Ещё больше моих нервов в огне.

— Нет. Нет, это… ты разрушил мою жизнь.

— Как это? — спрашивает Аксель, его челюсть напряжена, глаза пылают.

Он дерзит ему. Он дерзит ему.

Никлас хмурится, пытается думать, пытается придумать выход.

Затем он решается.

Он становится злобным.

— Потому что ты был за рулём в ночь смерти Хелены. А не я.

И теперь никто больше не может вздохнуть, потому что в комнате нет воздуха.

Все смотрят на Акселя.

Аксель остаётся совершенно спокойным. — Нет, я не был.

Он лжёт. Он лжёт ему и всем остальным, потому что правда всё разрушит. И хотя Аксель морален, я знаю, что он лжёт, потому что должен лгать. Правда — ну, правда грязная. Она сложная. Они оба виноваты и оба не виноваты. Один человек несёт вину за то, чего он не делал, и в то же время скрывает правду о том, что он сделал. Другой человек провёл годы, утопая в чувстве вины за то, чего он тоже не делал. Где здесь счастливый конец?

— Ты лжёшь. Я докажу это, — рычит Никлас, и я вижу, как по его лицу стекает пот.

Он нервничает.

Он проигрывает.

Он знает, что никто ему не поверит, особенно после сегодняшнего дня.

— Делай то, что тебе нужно делать, — говорит Аксель. — У меня твой ноутбук. Мы сделаем то, что нам нужно. Ты свободен, Никлас.

— Ты не годишься для того, чтобы носить эту корону, — насмехается Никлас.

Аксель не растерялся. Он полупожимает плечами. — Я никогда не говорил, что гожусь. Но это моя корона.

Никлас рычит и начинает бежать к Акселю.

Хенрик быстр и сдерживает его, хотя очевидно, что Аксель может сам о себе позаботиться.

— Она ненавидела тебя! — кричит Никлас, указывая на Акселя. — Она использовала тебя всё это время!

Я резко вздыхаю. А вот и Хелена.

— О, заткнись, маленький проныра, — ехидно говорит Майя. — Она и тебя использовала. Мы все это знали. Мы все знали, что происходит. Мы не тупые. — Она смотрит на Акселя. — И честно говоря, дорогой племянник, мне действительно всё равно, кто был за рулём машины или нет. Это был несчастный случай, и это действительно всё, что имеет значение. Мы знаем, через какую боль ты прошёл, и ты больше, чем кто-либо другой, заслуживаешь того, чтобы жить дальше. Так что давай поможем тебе жить дальше.

Чёрт. Майя всё это время знала о Никласе и Хелене.

Аксель тоже выглядит совершенно удивлённым.

И тронутым.

Его губы сжаты, челюсть крепка, но его глаза несут в себе столько веса и мягкости. Возможно, это просто привязанность его тёти вместо матери.

Возможно, это просто правда и тяжесть мира свалилась с его плеч.

И пока я размышляю об этом, я понимаю, что Аксель сдерживает слезы.

О, Боже, сейчас я заплачу.

В последний момент ему удаётся сдержаться. — Спасибо, tante Майя, — говорит он, его голос дрожит от эмоций, слова едва ли выше шёпота. — Спасибо.

Она подходит к нему, выглядя так, будто тоже собирается заплакать, и обнимает короля. Она что-то шепчет ему, а он кивает, крепко обнимая её.

И теперь я действительно плачу, большие жирные счастливые слёзы текут по моему лицу.

Он нашёл своё завершение.

Он исцелится.

Он собирается двигаться дальше.

Пока происходит эта трогательная сцена, королевские слуги уводят Никласа.

Хорошее избавление для этого парня. Не отказалась бы скормить его Снаф-снафу.

В этот момент в дверях появляются Клара и Фрея и видят, как обнимаются Майя и Аксель.

Они тут же подбегают и присоединяются к объятиям, превращая их в групповые, обхватывая ноги Майи и Акселя.

Фрея замечает меня и машет рукой. — Давай, Аврора, теперь ты член семьи.

Я не могу удержаться от того, чтобы не улыбнуться.