Я игнорирую его. Вместо этого я выбираю экстаз.

— Мне нравится, когда ты теряешь дар речи, — говорит он с ухмылкой, заправляя мои волосы за ухо. — Это даёт мне мир и покой.

Я разражаюсь смехом. Это даже не смешно, что он сказал, просто я не могу сдержаться. Радость проникает в меня из всех уголков моего сердца.

— Что? — спрашивает он, нахмурившись.

— Ничего, — говорю я, и если я не перестану улыбаться, то думаю, что моё лицо навсегда останется таким. — Совсем ничего. — Я хватаю его за руку и начинаю тянуть его к французским дверям.

— Куда мы идём? — спрашивает он.

Я бросаю на него кокетливый взгляд через плечо. — Если вы хотите детей, Ваше Величество, то первое, что мы должны сделать, это начать их делать.

Он позволяет мне затащить его в спальню. — Не то чтобы я жаловался, но разве ты не должна несколько дней не принимать таблетки, чтобы они не подействовали?

Я ложусь обратно на кровать. — Нет ничего плохого в небольшой практике.

— Нет, — говорит он с похотливой ухмылкой, расстёгивая шорты. — Определённо нет.

* * *

Жужжание прерывает мои сны.

Я стону и переворачиваюсь на спину, моё тело всё ещё измождено бесконечными занятиями создания ребёнка. Я медленно открываю глаза. Свет освещает комнату, но это не от луны снаружи, а от моего телефона на тумбочке.

Кто, черт возьми, звонит мне в такой час?

Я смотрю на Акселя, который спит и слегка похрапывает — он всегда в отключке, после того как кончит, а затем тянусь к телефону.

Это Амели.

Мой пульс учащается. Боже, я надеюсь, что всё в порядке.

Но прежде чем я успеваю ответить, телефон перестаёт жужжать.

Я открываю его и проверяю время. Здесь, на острове Санта-Крус, три часа ночи, а это значит, что в Париже сейчас восемь утра.

Я как раз собираюсь написать ей сообщение и спросить, зачем она звонила, когда приходит сообщение от неё.

Это фотография чего-то, снимок экрана, и я не могу рассмотреть его как следует, пока он не откроется.

За ним быстро следует ссылка на британский таблоид.

Моё сердце падает как камень.

Это не к добру.

Я открываю первую фотографию, под которой Амели написала сообщение: это правда?

И к моему полному ужасу, это правда.

Абсолютная правда.

Это первая страница статьи с моей фотографией.

Фотография моего фоторобота, сделанного в те времена.

Заголовок гласит: «Датская королевская няня — преступница!»

Я не могу дышать. Я не могу моргать. Я даже не могу больше чувствовать своё сердце.

Всё, чего я боялась, всё, что я пыталась похоронить, всё, что я оставила позади себя, надеясь никогда больше не сталкиваться с этим, вернулось в полной силе. Меня больше не преследует моё прошлое.

Моё прошлое здесь.

Дрожащими руками я нажимаю на ссылку и читаю остальную часть статьи, игнорируя все сообщения, приходящие от Амели, вопрос за вопросом.

То, о чём сообщалось, было полной правдой, хотя и не рассказывало всей истории.

Это выставляет меня настоящим преступным гением, а не какой-то молодой, испорченной девушкой, которой манипулировали и над которой издевались.

Вот что ранит больше всего. Может быть, я злодейка в той же степени, что и жертва, но даже не зная фактов о том, через что я прошла, моя правда превратилась в ложь.

Я роняю телефон на колени, чувствуя, что мир рушится на меня.

Всё закончилось.

Всё.

Он, девочки, моя работа.

Всё кончено.

Я не могу продолжать после этого.

Я не была достойна раньше.

Теперь я преступница.

— Который час? — Аксель говорит рядом со мной, его голос хриплый от сна.

Но я даже не могу говорить.

Он сдвигается в кровати, чтобы посмотреть на меня, и я, должно быть, похожа на вурдалака, освещённого телефоном на моих коленях, который в ужасе смотрит на него.

— Что случилось? Почему ты не спишь? — спрашивает он, садясь прямо.

Моя голова трясётся, покачивается, действительно, и мой рот открывается, чтобы сказать, но ни звука не выходит.

На моей груди лежит тысяча килограммов кирпичей.

— Аврора, ты в порядке? — Его голос звучит настоятельно. Он хватает меня за плечо, так что я оказываюсь лицом к нему, его глаза ищут моё лицо. — Что случилось?

Свет в телефоне гаснет, и в комнате становится темно.

Так будет лучше.

Я могу сказать ему правду без света в лицо.

— Я должна тебе кое-что сказать, — шепчу я.

Долгое мгновение. — Хорошо, — говорит он, пытаясь казаться спокойным, но терпя неудачу. — Что? Ты можешь сказать мне всё, что угодно.

— Да, хорошо. Очевидно, я думала, что не могу сказать тебе об этом. А теперь у меня нет выбора.

— Что такое? — Его голос стал низким, он приготовился к худшему.

— У меня есть прошлое. — Я смотрю вперёд в темноту, чувствуя, как эта темнота проникает в мою душу. — Я совершила несколько плохих поступков.

— Не сомневаюсь, — мягко говорит он, проводя рукой по моей обнажённой спине. — Я знаю о твоём прошлом. Мы все делали плохие вещи.

— Меня зовут не Аврора Джеймс.

Бомба взрывается, оставляя после себя лишь тишину, как при взрыве звезды в космосе.

— О чём ты говоришь? Тогда как?

— Меня звали Рори Джеймсон. Я изменила его, чтобы отделить себя от своего прошлого.

— Ладно, хорошо. Всё в порядке. Для меня ты всё ещё Аврора.

Боже, он такой понимающий, такой хороший. Он не понимает.

— Рори Джеймсон сделала несколько плохих вещей.

Я слышу, как он сглатывает. — Что сделала Рори Джеймсон?

Я делаю глубокий, дрожащий вдох, зная, что это не успокоит меня и не облегчит ситуацию. — Она встретила парня по имени Дэн. Она влюбилась в него, потому что не знала ничего лучшего. Она была слишком молода. Он был достаточно взрослым. Он подсадил её на наркотики, чтобы убежать от её дерьмовой жизни. Позже он привлёк её на дорогу, помогая ему совершать преступления. Она украла несколько кошельков, в основном. Потом воровала в магазинах. Наконец, она помогла ему ограбить дом друга. Её так и не поймали, его тоже, они просто продолжали ездить и употреблять, пока однажды их не настигло это. Он заключал сделку с наркотиками, парень пытался его обмануть, забрать его вещи. Я была там, а мне не следовало быть там. Парень пришёл за мной, Дэн напал на него. Убил его. Это была самозащита, конечно, но это не имело значения, учитывая обстоятельства.

Я делаю паузу, боясь взглянуть на него. Я сжимаю руки в кулаки, пока они не онемели. — Нас обоих арестовали. Меня судили за употребление наркотиков и соучастие, но позже обвинения сняли. Дэн попал в тюрьму. Это был не только счёт за непредумышленное убийство. Это были годы и годы краж, грабежей, отмывания денег и торговли наркотиками. То, что произошло ещё до того, как он встретил меня. Даже я не понимала, каким человеком он был и что он сделал. Но к тому времени, когда я это поняла, его уже посадили, и мне пришлось начинать новую жизнь. Я немного изменила своё имя, переехала в Брисбен, месяц была практически бездомной, прежде чем смогла найти работу. Потом я работала, работала, работала, экономила, экономила и уехала в Европу, чтобы никогда не вернуться.

Я слышу, как он резко выдыхает через нос — единственный шум в комнате. — Почему ты не сказала мне об этом раньше?

Я закусываю губу, готовясь к удару. — Потому что я глупая. — Я разблокировала телефон, открываю статью и протягиваю ему. — Я очень глупая.

А К С Е Л Ь

Я смотрю на телефон, который держу в руках, разум ещё не оправился от бомбы, которую Аврора только что вывалила мне на колени, только для того, чтобы найти другую.

Хуже.

Я читаю статью в оцепенении.

Статья, повторяющая всё то, в чем Аврора только что призналась мне, но без каких-либо реальных деталей и отличительных особенностей. Статья, которая рисует Аврору лживой, полусумасшедшей злодейкой, отбросом трейлера, пробившим себе дорогу в датскую королевскую семью.