Во дворе под стоянку отвели два больших кармана, но когда я возвращался с работы, все они были уже забиты битком. Приходилось или становиться на проезде, вплотную прижимаясь к поребрику, или вообще на улице. И вот сегодня впервые удалось захватить свободное место прямо под окном кухни.

Обычно там стояла какая-то синяя двухдверная чебурашка. Служивший в Афгане отец называл такую бестолковую мелочь барбухайками, хотя настоящие барбухайки были пусть и нелепыми, но все же автобусами. Я на них насмотрелся в Сирии - там они были основным гражданским транспортом.

Справедливо рассудив, что места во дворе не куплены, я загнал Кота в угол кармана и поднялся к себе, еще в лифте представляя, как закажу пиццу, открою баночку «Гиннеса» и поваляюсь на диване перед телевизором. День выдался на редкость нервным и суматошным, хотелось уже расслабиться.

Стоит ли говорить, что над всеми пунктами пролетела классическая птица обломинго? Пиццу доставили только через час, да еще и перепутали: привезли маргариту вместо пепперони. Предложили заменить, но пришлось бы ждать минут сорок. Пиво, как выяснилось, кончилось, за новым я по такой погоде не пошел. А боевичок на середине прервал звонок Лизаветы. Умирающим тоном она попросила приехать, потому что ей «очень-очень плохо».

Подразумевалось, что Женя должен подорваться и сей секунд поскакать белочкой с Пионерки на Ржевку. И плевать, что ночь на дворе, гололед и метель, а Женя всю неделю впахивал допоздна, как папа Карло. Ей же надо! У нее же в очередной раз экзистенциальный кризис!

Раньше я так и делал. Безропотно подрывался и летел. Утешать любимую. Уговаривать, что жизнь прекрасна и удивительна. А потом все это до чертиков надоело.

***

Лизу я встретил благодаря своему другу и компаньону. Иногда мне казалось, что это произошло неслучайно, хотя они оба подобные предположения отрицали.

Мы с Пашкой познакомились на собеседовании в ЛЭТИ, затем попали в одну группу и продолжали дружить, когда после второго курса я перешел в Военный учебный центр. Пашка после диплома устроился в гражданский НИИ, а я получил звание лейтенанта и подписал пятилетний контракт. Сначала служил в радиоэлектронке на военном аэродроме под Питером, потом два года в Сирии.

Мой отец, спецназовец в отставке, прошедший все возможные и невозможные горячие точки, был рад, когда я надел погоны, и, разумеется, не одобрил тот факт, что моя служба ограничилась одним контрактом. С тех пор прошло два года, а отношения между нами оставались немного натянутыми. Я же считал, что мои знания и навыки вполне могут пригодиться и на гражданке.

После моего возвращения в Питер мы с Пашкой встретились, два дня гудели, как трансформаторная будка, а когда запасы бухла кончились, решили открыть совместный бизнес. На трезвую голову сообразили, что тему стартапа выбрали рискованную до почти полной безнадеги. Однако что нас отличало и роднило, так это упертость.

«Вижу цель, не вижу препятствий» - это про нас.

Я был практиком до мозга костей. Научрук уверял, что отечество потеряло в моем лице гениального конструктора, но мне было комфортнее работать с уже изобретенным и изготовленным: настраивать, калибровать, ремонтировать и просто юзать. А вот конструктор Пашка, напротив, тяготел к административной работе. Найти нужных людей, договориться, организовать – в этом ему не было равных.

Объединив свои способности и небольшой стартовый капитал, мы открыли венчурную компанию. Найти, выкупить и доработать перспективные технические разработки – полдела. Разыскать инвесторов и заказчиков, довести проекты до производства оказалось намного сложнее.

Первый год мы работали себе в убыток. Был момент, когда все утверждали, что затея провалилась и надо сворачивать дело, пока не утонули в долгах. Но мы уперлись. Сначала вышли в ноль, а потом и на небольшой пока, но все же плюс. Месяц назад нас официально взяла под крыло оборонка, со всеми вытекающими из этого плюшками. Хотя и не без жирного минуса: заграница для нас отныне была закрыта.

Да, так вот про Лизу. Пашке она приходилась двоюродной сестрой. Познакомились мы на его дне рождения. На тот момент я был катастрофически одинок. Рита, с которой встречался до Сирии, ждать не захотела, быстренько выскочила замуж, и я ее не винил. Наверно, это было одной из главных причин, по которой не стал подписывать новый контракт. Настоящая жена офицера, как моя матушка, существо редкое, почти из Красной книги, а мне хотелось иметь в перспективе нормальную семью.

Лиза полностью вписывалась в тот типаж, на который мое мужское бессознательное делало автоматическую охотничью стойку. Джентльмены, как известно, предпочитают блондинок, и Евгений Петрович Филатов не исключение. Стройная, длинноволосая, длинноногая, с голубыми глазами и высокой двоечкой – то, что доктор прописал.

Закрутилось все быстро, и я потерял голову – точнее, то, что осталось от нее в рабочем процессе. А осталось, видимо, немного, потому что месяца через три-четыре я начал подумывать, не сделать ли ей предложение. И подошел к этому на опасное расстояние, когда у Лизы случился первый – при мне – экзистенциальный кризис. Именно так она называла свои закидоны на тему «жизнь не удалась».

В школе Лиза мечтала стать актрисой, занималась в юношеской театральной студии, а потом дважды провалилась на вступительных. Пошла в итоге в Кулек на режиссуру театрализованных представлений и праздников, но по специальности так и не работала. Устраивалась в разные места агентом-продажником, уходила, месяцами страдала и тянула деньги с родителей.

Когда все это: слезы, жалобы, истерики – приключилось в первый раз, я испугался и буквально за руку потащил ее к своей тетке Ирине, клиническому психологу. Побеседовав с Лизой, та сказала мне, что если тут и нужна терапия, то только коррекционная. То есть это не депрессия, а чисто поведенческие проблемы.

Девушка хочет всего сразу и сейчас, сказала тетка. А поскольку желаемое и реальное не совпадают, отсюда фрустрация, которая прорывается такими вот всплесками. Менять нужно либо жизнь, либо отношение к жизни. Но не похоже, что она к этому стремится. Кто-то должен принести ей все на блюдечке.

Вот тут-то я притормозил и задумался, достаточно ли сильны мои чувства к Лизе, чтобы я решился тащить этот груз на себе пожизненно. По всему выходило, что нет. Вообще нет – или пока еще нет? Этого я не знал и поэтому плыл по течению, ожидая, что все как-то определится само собой. Когда она была в настроении, все у нас шло очень даже неплохо. Особенно в постели. В сексе Лиза была неутомима и изобретательна, и я старался не думать, со сколькими партнерами она отточила этот скилл. По молчаливому согласию прежнего опыта мы не касались.

И все же, все же… К концу второго года я понял, что выдыхаюсь. Нет, не в работе – там пусть и уставал, но готов был переть до победного, пусть даже на карачках или на зубах. Однако хотелось поддержки и понимания, а вот с этим как раз обстояло не лучшим образом. Лиза не скрывала своего недоумения и недовольства тем, что я занимаюсь делом, которое отнимает массу времени и не приносит ощутимого дохода – а ощутимым, в ее понимании, был доход на уровне Форбса. Со мной она явно промахнулась. Да и в целом… ей нравилось брать горстями, почти ничего не отдавая взамен. И от этого я тоже устал.

Глава 3

Ольга

За шторами неприятно чернело. Судя по мелодии, звонили на рабочую симку.

Какого хрена, суббота же!

По умолчанию все контакты с этой симки добавлялись в «важное», так что звонить могли и ночью.

Семь утра – красота. Ну и что там за пожар?

Звонила Катя Соловьева, девочка из моего отдела, которая по графику должна была работать сегодня.

- Оля, я ногу сломала, - плачущим голосом доложила она. - В больнице сейчас, в травме. На вытяжку кладут.

- Прекрасно! – хныкнула я. – То есть ничего прекрасного, конечно, сочувствую, Кать. Никому не звонила? На замену?