– Ну да, – девушка качает светлой гривой и усмехается, – поэтому зажимает тебя по углам, постоянно прикасается, целует и лично отвозит на встречу с сестрой.

– Это ничего не значит. Банальная вежливость, – продолжаю протестовать, мысленно уничтожая крошечный росток надежды, зарождающийся в сердце. Если хоть на мгновение позволю себе поверить в чувства Рэймонда, потом будет значительно больнее падать. Не хочу собирать осколки своего разбитого сердца, напиваясь под грустные песни. Противоречу сама себе. С одной стороны, радость поднимается из глубины, а с другой – топлю ее сама. – Ты же видела его! И да, я слышала, о чем вы говорили с Мари в день нашей помолвки. Как там?.. «Бедняжка, она еще не знает, куда попала».

Элис смущается, отводит взгляд. Думала, я не узнаю, как они смеялись надо мной? Нежность, еще минуту назад заполнявшая сердце, начинает стремительно таять, сменяясь злостью. Главное, не разрыдаться от обиды.

– Прости, это было глупо и бестактно. Но и ты пойми, – не хочу слушать ее оправдания, – мы все тогда были немного на взводе.

– Да? И что же изменилось теперь? Пришла смеяться надо мной? И где, черт её дери, Мари?!

Вскакиваю с места, невольно пугая бедного бармена, едва не выронившего большую кружку пива. Дергаю головой, переводя взгляд обратно на сестру. Элис, бледная и какая-то испуганная, кусает губы, но смело смотрит в ответ.

– Прости, я не хотела тебя обидеть, – чеканит каждое слово. Выдыхаю. Уже не злюсь, пусть отголоски раздражения всё ещё плещутся в мыслях. Сажусь обратно, придвигая бокал с коктейлем. Выпиваю. – С Мари я больше не общаюсь. Она предала меня, и я пока не готова это обсуждать.

Вот так новость. Что же случилось? Мари всегда отличалась буйным нравом и немало нервов потрепала в своё время всем членам семьи, но чтобы напакостить Элис. Должно случиться что-то из ряда вон выходящее, раз старшая сестра оборвала с ней связи.

– Я расскажу. Потом, – обещает Эл. – А пока скажи, что ты меня простила. Была не права, каюсь. Мы ведь ничего не знали о нём, какой он. Только сплетни, которые, сама знаешь, распространяются со скоростью света. Но теперь я вижу, что, на самом деле, Харрингтон не такой зверь, каким его описывают, раз ты испытываешь к нему… чувства.

Задумчиво верчу в пальцах опустевший бокал. Не могу долго злиться на нее. Официант приносит новую порцию напитка. Как вовремя. Поднимаю его в воздухе, чокаясь с девушкой. Элис понуро улыбается.

– Хорошо, – говорю спустя минуту после того, как почти половина «Пина колады» проскальзывает в желудок, – я больше не злюсь.

– Чудненько! – тут же восклицает Эл, а потом склоняется ближе и игриво произносит: – Ты должна соблазнить его.

– Что?

– Ты слышала, – смеётся, играя бровями. Сумасшедшая. – Джесс, ну что ты теряешь? Переспи с ним, ты же хочешь, я знаю. И ты ему точно нравишься. Думаешь, я не видела, как вы целовались у машины? Да он тебя съесть был готов! Когда люди не испытывают друг к другу влечения, таких поцелуев не случается.

– Не думаю, что это хорошая идея, – смущаюсь, но всё же всерьёз обдумываю её слова. Ведь я вовсе не против.

Нет, стоп! Это бред!

– Ох, крошка, ну неужели он настолько плох? Заодно и узнаешь, каков твой драгоценный муженек в постели, – продолжает убеждать меня Элис.

А хочу ли я знать? Возможно, да.

Когда Рэймонд забирает меня домой, ноги путаются, а глаза блестят от алкоголя. Никогда не умела пить, обычно ограничивалась бокалом вина или шампанского, но с Элис сложно остановиться. После третьей порции коктейля мы умудрились прикончить ещё и бутылку «Пино-нуар», отчего я быстро опьянела.

Муж ничего не говорит, даже когда пытаюсь повиснуть у него на шее и поцеловать. Лишь ловко отворачивается, и я разочарованно выдыхаю ему в щеку. Сажусь в машину, сама пристегиваюсь и устремляю взгляд в окно. Сфокусироваться на чем-то одном практически невозможно. Боюсь, что меня стошнит, поэтому закрываю глаза…

Сначала чувствую, как кто-то несёт меня на руках. Громко хлопает входная дверь. Шарлотт о чем-то разговаривает с Рэймондом, а потом он просит принести пару таблеток от похмелья. Утром будет стыдно. Но это завтра, сегодня у меня немного другие планы.

В комнате всё ещё делаю вид, будто сплю, даже когда слышу тихое бормотание мужчины. Он бережно стаскивает с меня обувь и платье. Дыхание становится громче, но он быстро успокаивается, накрывает меня одеялом и просто уходит. Смешно настолько, что хочется разреветься.

Здравый смысл успокаивает, говоря, что это правильно. Если он воспользуется моим состоянием, это будет грязно и подло с его стороны. И я всё прекрасно понимаю. Но, с другой стороны, обида/задетое самолюбие/женская логика – нужное подчеркнуть – вынуждает меня подняться и, пошатываясь, отправиться в комнату мужа, чтобы, наконец, всё прояснить. Сегодня я смелая.

Хочу получить ответы! Хочу узнать, что он чувствует ко мне и чувствует ли хоть что-то вообще! Может, он робот? Инопланетянин? Боже, а если гей? Значит, исправлю и сделаю натуралом. Желает Рэймонд или нет, но я заставлю его поговорить со мной! Надоело отсутствие хоть какого-то понимания того, что между нами происходит. И вообще больше не позволю ему целовать себя даже на публику, пока не выведаю всё, что хочу. Перебьется! Ух!

Уже на полпути к спальне Рэймонда вспоминаю, что мы с Элис все-таки купили новое нижнее бельё. Возвращаюсь, ощущая, как качаются стены, а пол под ногами плывёт. Заползаю в ванную. Холодная вода немного приводит в чувство.

Вытряхиваю на постель красивый розовый комплект, едва прикрывающий мои женские прелести. В жизни бы такого не надела по своей воле, но тут случай особый. И весьма запущенный. Накидываю на плечи тонкий шёлковый халат, взлохмачиваю волосы.

В комнате мужчины не обнаруживается. Ударяюсь пару раз лбом об его дверь. Наверное, он в кабинете. Подозрение, что муж водит туда других женщин, подогревает намерение ворваться в его обитель с ноги, повалить на стол и жёстко… потребовать ответов.

Кусаю губу, сдерживая тихий стон. Да что со мной такое? Нет, конечно, я понимаю, что у меня давно никого не было. Но чтобы я хотела Рэймонда? Того самого, что пытался попасть в мою комнату среди ночи с явно нехорошими намерениями? Или того, что нежно гладил и успокаивал после ужасного фильма? Да, хочу. Вот до чего доводят отчаянье и долгое воздержание. Боже.

На первом этаже тишина. Слуги уже разошлись по своим комнатам, только под дверью кабинета Харрингтона виднеется тонкая полоска света. Решительно иду туда, толкаю тяжёлую дверь, молясь, чтобы было не заперто, и замираю у порога.

В помещении играет лёгкая джазовая музыка, окно распахнуто настежь, и это несмотря на то, что на улице почти минус двадцать. Посреди кабинета ко мне спиной стоит Рэймонд в одних домашних штанах и… лупит боксёрскую грушу, которая от силы ударов пролетает в опасной близости от большого книжного шкафа, но каждый раз возвращается обратно до того, как успевает врезаться в стекло. По крепкой спине мужчины стекают тонкие дорожки пота, волосы мокрые, а сам он издаёт что-то типа «Ха!» и легко подпрыгивает на месте.

Видимо почувствовав взгляд, Рэймонд медленно оборачивается. Открываю рот, жадно вцепляясь взглядом в его тело: мощная грудь с жёсткими черными волосками, крепкий пресс и тёмная дорожка, уходящая под резинку штанов. Забываю, как дышать. Кажется, в эту же секунду я окончательно трезвею. Выпускаю горячий воздух через нос, решительно поднимая на мужа глаза. Его взгляд – тяжёлый, обжигающий, завораживающий. Я даже не помню, зачем пришла. Даже не обращаю внимания на то, что практически раздета, что нижнее белье настолько развратное и мне, по идее, должно быть неловко. Вижу только его чёрные глаза, капельки пота, рисующие линии по идеально вылепленному, словно из куска мрамора, лицу и решимость, с которой он делает шаг навстречу. О. Мой. Бог…

Он не даёт сказать ни слова, сразу же впиваясь в мои губы. Ощущаю их солоноватый вкус, пальцы скользят по взмокшему торсу. Плевать. И на то, что он сейчас не в лучшем виде, и на то, что не помешало бы принять душ.