«Прогуляюсь еще немного вдоль сырых стен, а после вернусь к Гошке, наблюдать, как горожане с каждым днем теряют свои привычные контуры и растворяются в неизвестности» — с горечью думал я, наощупь пробираясь в кромешной тьме. После моего стотысячного шага тьма стала приобретать новые краски, разбавляясь едва уловимым серым цветом, а спустя еще десяток шагов меня знакомо ослепило белой вспышкой. Я зажмурился, по-детски закрываясь от света ладонями, а когда рискнул вновь открыть глаза, увидел перед собой ровную, усыпанную мелким гравием, площадку. Ну, сначала я ничего не увидел, поскольку перед глазами весело прыгали разноцветные всполохи, которые мешали мне осознать, где именно я очутился на этот раз. Шагнув из чернильного марева, я едва не грохнулся на землю, споткнувшись о неизвестно откуда взявшиеся детские качели.
«Осторожно! — услышал я хрипловатый басок, прозвучавший прямо над моей головой. — смотрите уже под ноги, дяденька!»
Голос звучал насмешливо и снисходительно и принадлежал упитанному подростку лет пятнадцати, раскачивающемуся на тех самых качелях.
«Ты кто такой?» — изумленно пробормотал я, потирая убитую конечность и разочарованно думая о том, что моя решительная вылазка снова закончилась ничем.
«Я тут живу, — неопределенно отозвался пацан, легко соскакивая на землю, — вон в той пятиэтажке!»
Неопределенно махнул он рукой на прилегающий к площадке пустырь. Никаких пятиэтажек я не увидел, вместо них натыкаясь взглядом на знакомые силуэты разноцветных построек. Проморгавшись, я снова уставился на яркие стены и в замешательстве пробормотал, забывая про подростка:
«Снова чертов город?»
Очевидно, моя расстроенная интонация не до конца отразила радость от удавшегося эксперимента, поскольку внимательный пацан тут же подхватил тему, доверительно делясь со мной своими собственными наблюдениями.
«Скучно здесь, дяденька, — с явным сожалением протянул он и вздохнул, — я тут всего ничего, а кажется целую вечность скитаюсь. Хотите, я вас до дома провожу, все равно делать нечего.»
Парень выглядел приветливо, и мог бы казаться добрым приятелем, если бы не звенящие металлические ноты в его голосе и явное нетерпение, сквозившее в каждом его жесте.
«Пойдемте,» — уже более настойчиво повторил он и крепко вцепился в мою руку. Я легко выдернул ладонь из его ледяного захвата и сдержанно поблагодарил за заботу, доверительно поведав ему, что дома у меня тут никакого нет, что я тут проездом и в его компании, мягко говоря, не нуждаюсь. Парень злобно окинул меня тусклыми глазками и недовольно зашипел.
«Тут у всех есть дом, дяденька, — назидательно изрек он, — а проездом тут быть никак невозможно. Ну если вы не нуждаетесь, идите сами, но после не обижайтесь!»
Наградив меня в дорогу суровой отповедью, парень снова влез на качели и мерно заскрипел проржавевшими деталями нехитрого устройства. На меня он больше внимания не обращал, на мои движения не реагировал и всячески демонстрировал полное презрение. Я пожал плечами и двинулся через пустырь, рассчитывая выяснить то, ради чего вернулся, собственными силами.
В свой прошлый визит я не успел обзавестись здесь полезными знакомствами, поэтому, немного придя в себя от осознания свершившегося факта, начал сомневаться в правильности своей задумки, в целесообразности сделанного шага и в целом в успехе добровольно взваленной на себя миссии. Чего я рассчитывал получить, вломившись на запретную территорию, откуда нет выхода? Думал я, едва переставляя непослушные ноги. «Иногда наши эмоции заводят нас слишком далеко, — усмехнулся я, вспоминая своего невероятного попутчика, — но даже если бы мне дали еще одну возможность, вряд ли я нашел бы в себе мужество оставить Гошку на растерзание местным врачевателям.»
Мое нынешнее посещение города Теней выглядело немного разнообразней остальных предыдущих. Хотя бы потому, что обычно пустые улицы сейчас пестрели кривыми фигурами его постоянных обитателей. Едва ступив на знакомую аллейку, я натолкнулся на одного зазевавшегося гражданина, неосторожно вывернувшегося из подворотни. Отскочив от меня на шаг, он невнятно зашипел, выражая негодование, и мгновенно скрылся из глаз. Я пожал плечами и двинулся дальше, поражаясь явным переменам, случившимся за время моего отсутствия. Местные казались мне более оживленными, а их потусторонняя деятельность до отвращения напоминала мне привычную суету моего родного Питера.
«Эй, парень, — раздался позади меня различимый голос, — заработать хочешь?»
От неожиданности я резко притормозил и, обернувшись, уставился на абсолютно гладкую рожу сидящего прямо на асфальте местного. От денег отказываться я не привык и согласно кивнул, в голове воскрешая все варианты возможного заработка в потустороннем мире. Сидящий продолжал пялить безглазую рожу, никак не реагируя на мое согласие.
«Что нужно делать?» — приветливо пробормотал я, вкладывая в интонацию всю заинтересованность, на которую был способен. Однако ни моя интонация, ни мое приветливое расположение не сделали аборигена более разговорчивым. Он продолжал пялиться на меня ровно до тех пор, пока из-за моей спины не вынырнул еще один местный, счастливо обладающий ровной безрельефной рожей. Посыл относился к нему, как выяснилось минуту спустя. Тот медленно подошел к сидящему и, не произнося ни звука, протянул раскрытую ладонь, в которую агент по найму небрежно бросил какую-то бумажку. Весь ритуал занял считанные минуты, после чего сидящий на тротуаре снова впал в нирвану. Я опять пожал плечами и двинулся дальше, решая про себя в следующий раз быть более осмотрительным. Мое бесцельное шествие привело к знакомому павильончику, где работала «собирательницей» девочка с хвостиками. Я на пробу толкнулся в тесное пространство магазинчика. Девочка сидела на прежнем месте, только больше не рождала во мне приятной ностальгии по пролетевшим школьным годам. Ее некогда миловидное личико отчетливо сползло к подбородку, оставляя собирательнице неясные очертания некогда правильного рта. Девочка узнала меня и растянула остатки мордочки в приветливой улыбке.
«Ты все еще здесь? — почти по-человечески спросила она, уже разбавляя речь металлическими нотками, — как тебе удается выглядеть на все сто? Впрочем, здесь у всех это происходит по-разному. Мне, вот видишь, скоро придется покинуть выгодную должность»
Несмотря на очевидную потерю преимуществ, девушка не выглядела расстроенной, скорее, наоборот, в ее металлически-звенящем голосе слышалось облегчение.
«Зато я избежала этих нововведений, — усмехнулась она, и ее обвисшая кожа отвратительно завибрировала, — рассказывают, это слишком чудовищно, чтобы соглашаться на это добровольно.»
«А какие преимущества дает эта операция?» — не веря собственному счастью, тут же озвучил я тревожащий меня вопрос, в ответ на который девочка звонко расхохоталась. Ее смех звучал как оцинкованное ведро, наполненное гвоздями. Я невольно поморщился, а девушка, заметив мою реакцию, обиженно замолчала.
«Странный ты. Бродишь тут вечность и до сих пор ничего не знаешь. Говорят, те, кто добровольно лег под нож, приобретают особые способности. Вот только мне они без надобности. Скоро я навсегда оставлю эту кибитку и свалю отсюда.»
Я собрался задать барышне еще сотню вопросов, но внезапно она сделалась невероятно серьезной, а на пороге ее магазинчика возник очередной покупатель. Им оказался дряхлый старец неопределенных лет, с сохранившимися чертами изрезанного морщинами лица. Он придирчиво осмотрел прилавок, близоруко щурясь и что-то шамкая себе под нос. Я решил не дожидаться развития событий, поскольку по опыту уже знал, что безглазая братия уже стекается к дверям ловушки. Выскользнув на улицу и мысленно порадовавшись удаче, я бодро зашагал по знакомым аллейкам, жалея, что не выспросил у собирательницы подробности преимуществ чудо-преображения. На моем пути еще пару раз попадались загадочные наниматели, вылавливая желающих подзаработать прямо из толпы. На все мои попытки тоже подлатать бюджет, деловые аборигены выключались и становились похожими на восковые недоделанные фигуры. Когда после пятой моей попытки привлечь к себе внимание, мне ответили привычным игнором, я почувствовал необходимость выяснить источник обогащения самостоятельно. На соседней аллейке сидел еще один зазывала и старательно делал вид, что просто дышит воздухом. Я немного притормозил возле него и, дождавшись появления очередного соискателя, решил не терять его из вида. Тот, как и остальные пять, обзавелся смятой бумажкой и бездумно поплелся по асфальтированной дорожке, стараясь не привлекать к себе внимания. Все эти меры предосторожности, на мой взгляд, не играли никакой роли. Прохожие и без них были заняты собственными делами и на суперсекретную раздачу бумажек не реагировали. Тип, очевидно, оказался ответственным, и через пару перекрестков, ловко свернул в подворотню, очевидно стремясь принести пользу потустороннему обществу. Его путь лежал к высокому строению, отдаленно напомнившему мне водонапорную башню, только выложенную из крошащегося красного кирпича. В башню вела неприметная металлическая дверь, которую без труда приоткрыл соискатель и за которой исчез. Я смело двинулся следом, в случае чего приготовившись объяснить свое присутствие похожими целями. Меня, правда никто ни о чем не спрашивал, таинственных пропусков не требовал и мне без затей удалось достичь вершины загадочного строения. Башня имела некое подобие чердака, выполненного в виде довольно ровной площадки, обнесенной по кругу высокими стенами. Крыши площадка не имела и обдувалась всеми ветрами. Тип, что поднимался впереди меня, загадочным образом исчез, и все мои попытки отыскать его на довольно открытом пространстве закончились ничем. Вполне могло оказаться, что тип поднялся сюда по своим личным делам, и к работе башня не имеет никакого отношения, мелькнула мысль, когда я в который раз поднялся на чердак, продолжая бесполезные поиски. Утомившись пустыми хождениями, я присел на изъеденные временем ступеньки и закрыл глаза. «Все же, наверно, стоило как-нибудь поточнее узнать координаты места работы местных,» — вяленько толкнулась мысль и тут же пропала, изгнанная шумом шлепающих шагов. Я резво вскочил на ноги и протиснулся в едва различимую нишу, выдолбленную в стене все тем же неумолимым временем. Шлепанье приближалось, разбавляясь приглушенным звяканьем, считавшемся в этом мире деловой беседой. Мимо меня очень целеустремленно и важно прошествовали семь персонажей, последний из которых держал в руках странное приспособление, очень смутно напоминающее кег для пива. В моей голове пронеслись возможные варианты занятости нанятых работяг, и, не сдержавшись, я негромко рассмеялся. Я бы не отказался побухать за вознаграждение, решил я и резко замолчал, осознав, что натворил. Мой смех раскатисто пронесся по каменным ступенькам и отразившись от высоких чердачных стен, рухнул обратно, зазвучав за моей спиной. Работяги, казалось, не расслышали столь очевидного аудио сопровождения и все так же по-деловому принялись шуршать и звенеть уже на чердаке. Я, погасив тревогу, неслышно поднялся следом и в замешательстве замер, пытаясь здраво осознать увиденное. Мои недавние ироничные предположения мало отличались от того, чему я стал свидетелем. Безглазые шлепающие уродцы, дружески рассевшись в тесный кружок, водрузили в его центр принесенный кег и вооружились полупрозрачными трубками, приделанными к его горловине. Теперь их рабочая деятельность напомнила мне курение кальяна, и тоже не возродила в душе особого пиетета. Уродцы, мерно покачиваясь, загружались дрянью из принесенного баллона и явно ощущали себя неоправданно счастливыми. Когда содержимое баллона опустело на треть, один из сидящих неожиданно оторвался от увлекательного занятия и уставился в пространство. Остальные, почуяв тревогу, последовали его примеру и некоторое время настороженно прислушивались.
