«Что значит, не имеете возможности? Вас уволили? — озвучил тот самую привлекательную версию, — за прогулы?»

Я рассказал притихшему приятелю о своих наблюдениях и из чистого хулиганства продемонстрировал свои новые умения. Мимо нас как раз проходила моя медсестра, Маргарита Антоновна, и я, не теряя времени, ловко выпрыгнул прямо перед ее носом, корча устрашающие рожи и обсыпая ничего не подозревающую тетку непечатными посланиями. Со стороны все выглядело чудовищно, но в том-то все и дело, что со стороны меня никто не видел. Никто, кроме Гошки. Тот, несмотря на абсурдность момента, едва сдерживал истерический ржач, глядя на мои кривляния.

Маргарита Антоновна, не оценив мои актерские таланты, прошла к двери и, грустно вздохнув, открыла кабинет.

«Может, там, в городе, вы подверглись каким-то излучениям и теперь стали невидимым?» — выдвинул свою версию мой недогадливый друг. Я не стал пугать его своим видением ситуации, предложив послушать, что говорят люди.

«Пойдемте, Гоша, нас все равно никто не увидит,» — пригласил я его на так называемый следственный эксперимент. Протиснувшись вдвоем на невеликое пространство своего бывшего рабочего места, я предложил Гошке присесть на докторское кресло, а сам пристроился на столе. Маргарита долго возилась, раскладывая бумаги, включая компьютер и всячески готовясь к новому дню. Заключительным этапом подготовки стала маленькая иконка и все та же ненавистная свечка, установленная на подоконник. Гошка тоже почувствовал дискомфорт от заявленных атрибутов, но ничего не сказал, недовольно поерзав в кресле и скривив уморительную рожу.

Через полчаса в кабинет вползла вчерашняя пациентка, вероятно почувствовавшая в Маргарите Антоновне родственную душу.

«Ну как он? — прошептала она, опасливо косясь по сторонам, — буянит?»

Маргарита Антоновна вздохнула и перекрестилась, чем вызвала во мне новую волну недовольства.

«Молчит, вроде, — так же тихо прошептала она, — ох, бедняжка, душа не упокоенная. Наш главный сам ездил на опознание, говорит, Гурию Трофимовичу с сердцем плохо стало, в момент убрался.»

Бабка привычно осенила себя крестом и снова забормотала.

«А, хоть и не любила я его, грешница, Гурий Трофимович хороший доктор был, вежливый, царства ему небесного. То улыбнется, то скажет чего, ободряющего. Ох-хо-хонюшки, да и звали-то его необычно так, Гурий. Это ж в честь кого назван-то, касатик?»

Последние фразы подкинули Гошку из кресла и заставили внести в ситуацию немного конкретики.

«Ты чего несешь, старая? — недипломатично вклинился он в тоскливую беседу, — почему это был? Он сейчас есть, вот же он, обернись, и увидишь!»

Однако бабка, продолжая охать, закатала рукав, неожиданно вспомнив о первоначальной причине своего раннего визита, и на Гошкин пассаж не среагировала.

«Меня она тоже не видит? — запоздало удивился он, оборачиваясь ко мне, — но как же так? Может, это розыгрыш, а, признайтесь, Гурий, это розыгрыш? Вы мне еще там, в том городе показались немного с приветом. Ну и сейчас тоже, с медсестрой этой. Ваши эти кривляния…»

Гошка потерянно замолчал, смешно хлопая глазами.

«Нет, Гоша, — решил я добавить конкретики, — это не розыгрыш. В известном смысле я действительно умер, да. Для тех, кто меня знал и ко мне привык. Но существуют некоторые нюансы, не позволяющие мне до конца признать эту версию состоятельной. Говоря проще, я застрял между мирами. Я тоже не сразу догадался об этом. Понимание пришло ко мне нынешним утром.»

Гошка медленно отступил на пару шагов назад, очевидно все же придерживаясь своей собственной версии, и успокаивающе произнес, так, как обычно говорят с душевнобольными:

«Да, Гурий, хорошо, пусть будет по-вашему. Вы умерли и попали в рай. Мне пора, я пойду, меня ждут дела»

Он неловко выбрался из кресла, опрокинув при этом стоявший на столе органайзер. Бабка, успевшая обсудить с Маргаритой следующую новость, не имеющую ко мне отношения, испуганно подскочила, и забыв опустить рукав, опрометью бросилась вон, оставляя общительную медсестру пялится на стены и творить оградительные обряды.

Глава 11.

«Здорово придумал, — бормотал Гошка, торопливо сбегая по ступенькам, — я бы так не смог. Нет, ну надо же, даже бабку подключил, ай да Гурий! Застрял между мирами, надо же.»

Гошка еще некоторое время от души восхищался богатой фантазией доктора, пока перед его глазами снова не возникла пестрая тетка с латунной табличкой, а ей на смену в памяти замелькали обрывочные эпизоды из приключения в пугающем городе. Гошка был убежденным прагматиком, и на любое проявление разного рода мистики, только хмурился, отыскивая ей разумное объяснение. Сейчас этим объяснением стали невыясненные способности чокнутого доктора, обладающего, по всей вероятности, каким-нибудь видом гипноза.

«От этого идиота можно ожидать чего угодно,» — резюмировал Гошка и принял решение больше никогда не пересекаться с доктором Гурием.

Сейчас перед Гошкой стояли проблемы куда значительнее. Потеряв жилье и работу, Волков был вынужден обратиться к помощи друзей. Обычно, Гошка старался обходиться собственными силами, не напрягая посторонних, но знакомство с доктором существенно скосило его ранимую душу и выбило почву из-под ног. К тому же потеря денег и вещей лишала его возможностей для лихих маневров.

От размышлений о насущном Гошку отвлек знакомый звук, раздавшийся прямо за спиной. Свыкшийся с мыслью о гипнотическом воздействии невероятного доктора на его податливые мозги, Гошка настороженно замер и осторожно скосил глаза, пытаясь определить источник шлепающих босых шагов. За спиной ожидаемо никого не оказалось, и списав все на разыгравшееся воображение, Гошка двинулся дальше. Когда до намеченной цели оставались считанные шаги, шлепающий звук повторился и дополнился не менее знакомым дребезжанием. В замешательстве Гошка заозирался по сторонам, бестолково кружась на одном месте и натыкаясь глазами на торопливых прохожих. Никаких безглазых уродов поблизости не было, но Гошка, повинуясь внезапно охватившей его панике, со всех ног рванул прочь, и очнулся только возле квартиры своего давнишнего приятеля, с которым когда-то учился в городской школе. Немного отдышавшись, Гошка уверенно нажал на звонок. За дверью раздались тяжеловатые уверенные шаги, и вскоре на пороге показалась огромная фигура бывшего Гошкиного одноклассника. Тот с явным недоумением пялился куда-то за спину своего нечаянного гостя, выдерживая паузу.

«Приветствую, Кирюха! — радушно улыбнулся Гошка, — как жизнь, как сам?»

Однако Кирюха не торопился делиться новостями, по-прежнему с интересом рассматривая гулкое парадное.

«Показалось, наверное,» — без эмоций пробормотал огромный хозяин, внимательно изучив территорию, и захлопнул дверь, проигнорировав своего лучшего друга школьных лет. Гошка потерянно захлопал глазами, на всякий случай проводя поверхностную ревизию своей невеликой тушки. Несмотря на свой рост, вес и размер, Гошка обычно всегда попадал в поле зрения тех, с кем собирался перекинуться парой слов. Надменный Кирилл оказался неприятным исключением, и Гошка решил исправить недоразумение.

«Ну что еще? — недовольно прогудел хозяин негостеприимной квартиры, распахнув дверь на повторный Гошкин звонок, — кто тут хулиганит?»

Пользуясь случаем, Гошка прошмыгнул мимо необъятного Кирюхи и приготовился продемонстрировать тому сюрприз.

«Ты чего, приятель? — немного вызывающе проговорил Гошка, когда Кирюха неторопливо вернулся в свою гостиную и тяжело опустился в глубокое кресло, — не признаешь старых друзей? Зазнался? Я к тебе по делу, брат. Не одолжишь ли мне немного денег, я, брат, на мели временно. Отдам, как заработаю. Выручи, Кирилл, отблагодарю.»

Гошка вложил в речь всю силу убеждения, которую смог у себя отыскать, но даже так не сумел растрогать толстокожего приятеля. Тот невежливо потянулся за лежащими на столике сигаретами и со вкусом затянувшись, уткнулся в телефон. Гошка невольно припомнил неурочного постояльца, вероломно отжавшего у него квартирку, рассказ доктора, реакцию бабки и неосознанно провел ладонями по тощим бокам. Гошка выглядел самым настоящим, таким, каким привык видеть себя на протяжении тридцати с небольшим лет, он не просвечивался насквозь, не излучал инфернально-мерцающий свет, не имел способностей просачиваться сквозь стены и отчетливо отражался в зеркале. Однако никто, кроме чокнутого доктора, его не видел. Или не желал видеть. На долю секунды в Гошкиной голове мелькнула мысль, что разговор с Кирюхой нужно было бы начать с предложения безвозмездной денежной ссуды, тогда, возможно, толстожопый друг не так равнодушно отнесся бы к его визиту. Махнув рукой на беспочвенность затеи, Гошка решительно направился в прихожую.