– Хорошо, Страйки, только выключи эти завывания ― не люблю музыку, особенно такую унылую.

***

Страйки вел свои наблюдения около недели, каждое утро представляя Аните видеоотчет и свои выводы.

Личность Николь проявлялась за это время пять раз, всегда во второй половине дня. Переключение происходило, как правило, когда Анита засыпала после обеда. В качестве эксперимента в один из дней она попробовала изменить режим и обойтись без дневного сна, но это оказалось не так-то просто. Уже много лет ее распорядок дня оставался неизменным ― ранний подъем, физическая и умственная активность с самого утра приучили организм Аниты к дневной передышке. Отказавшись от отдыха, к вечеру Анита почувствовала, что в голове у нее мутится, и вскоре ее сознание совсем отключилось, а на авансцену вышла Николь. Впрочем, дважды за эту неделю Анита оставалась сама собой весь день, даже после дневного сна.

Страйки был прав: Николь действительно сильно отличалась от Аниты. Она любила бесцельно бродить по окрестностям, разглядывать растения и наблюдать за птицами и насекомыми, могла замереть и подолгу стоять, глядя в одну точку и бормоча под нос свои стихи. Похоже, она легко сходилась с людьми. Николь здоровалась и болтала со встречными, во время разговора много жестикулировала и смеялась, ярко проявляла эмоции. На ее лице одно выражение то и дело сменялось другим. С некоторыми собеседниками Николь явно общалась не впервые. Одну из них, пожилую даму, Анита тоже встречала раньше. Точнее, она не знала, как ту зовут и где она живет, но несколько раз видела ее по соседству. Дама всегда приветливо улыбалась Аните и спрашивала, как у нее дела.

Других постоянных занятий, кроме прогулок и сочинения стихов, у Николь, похоже, не было, но вряд ли это приносило ей какие-то средства к существованию. У Николь не могло быть собственной личности в официальных базах, а значит ― не могло быть и своего финансового аккаунта. Но если денег за свои стихи Николь не получала, то как тогда она объясняла себе, на что живёт? Тратила деньги Аниты? Проанализировав выписки, Анита, действительно, обнаружила траты, о которых ничего не могла вспомнить. Правда, не настолько значительные, чтобы она могла обратить на них внимание раньше.

От бесконечных вопросов у Аниты гудела голова. Она читала в эти дни всё, что Страйки удавалось извлечь из архивов, про расстройство множественной личности. Стало ясно, что у Николь, вероятно, есть собственная память ― ложные воспоминания, которые объясняют для нее всё, что происходит. В какой-то момент Аниту охватила паника: а что, если это она ― ложная личность, и все ее воспоминания и представления о себе ― фикция? Она вызвала из памяти интелкома все свои личные документы, а также активные системные предписания. Там было четко написано именно ее имя, профессия и род занятий ― Анита Новак, 2155 год рождения, инженер, изобретатель бытовых устройств. Это успокоило Аниту на какое-то время, но потом она вновь начала изводить себя: а что, если она лишь воображает эти документы? Может быть, на самом деле там написано совсем другое, но разум, затуманенный болезнью, подменяет эту информацию? Что если вся ее жизнь на самом деле ― иллюзия? Да нет, не может такого быть, просто не может.

После недели наблюдений Страйки выдал такое, что остальные тревоги отошли для Аниты на второй план:

– Некоторые внешние признаки в совокупности с результатами примитивного медицинского обследования, включая измерения пульса, давления, уровня гормонов, приводят меня к выводу, что Николь испытывает глубокое чувство влюбленности в нашего соседа ― Тима.

– Стоп. Нет. Ерунда, ― Анита не могла сообразить, как отреагировать на эту новость. ― Система не может ошибаться! По ментальной карте я одиночка, а Тим ― дестин этой, как её… художницы в дурацких платьях.

– Позволю себе напомнить, что имя твоей соседки и супруги Тима ― Линора. По поводу ментальной карты я имею суждение, что статус одиночка определен именно для тебя, Аниты Новак. Николь же, как ты могла сама убедиться, существенно отличается от тебя как личность. Ее ментальную карту, конечно, никто не снимал, иначе бы Система непременно выявила проблему, а твой ментор и ты сама давно бы об этом знали, ― рассуждал Страйки.

– Но как Николь удавалось до сих пор избегать обнаружения? Ну допустим, на прием к Бернарду я хожу в первой половине дня, значит, и ментальную карту с меня всегда снимали утром… И всё же, как получилось, что никто раньше не замечал моих… странностей?

Страйки на некоторое время завис перед лицом Аниты, потом выдал результат своих размышлений:

– Есть гипотеза: Николь могла возникнуть как отдельная личность относительно недавно, например, после снятия твоей последней ментальной карты. Когда, кстати, это было?

– Сразу после дня рожденья ― значит, в сентябре.

– Причиной расстройства в исследованных досистемной психиатрией случаях было какое-то травмирующее событие. С тобой ничего такого не происходило в последние полгода?

– Да нет, с чего бы? ― растерялась Анита. ― Моя жизнь спокойна и гармонична, как у всех.

– А если событие имело место когда-то давно, могла ли Система не заметить его влияние при снятии ментальной карты? Не понимаю, как в этом разобраться. В доступных сегментах сети практически отсутствуют технические подробности процедуры снятия ментальных карт. Это узкоспециальный вопрос. Так что объяснить на данный момент сложившуюся ситуацию я не могу, ― подытожил Страйки свои рассуждения.

– Ну конечно! Крис ― вот, кто мне нужен! ― воскликнула Анита.

Крис жил недалеко от Аниты ― на скутере можно доехать за полчаса. Правда, лицом к лицу они всё равно встречались нечасто. Для этого не было никакой особенной причины, кроме того, что оба не испытывали потребности в частых встречах. Отношения Аниты со старшим братом нельзя было назвать плохими. Они понимали друг друга, говорили на одном языке. Просто предпочитали проводить время с пользой, а не в пустой болтовне. Крис принадлежал к элитной касте администраторов Системы, но считался дуопрофессионалом: в качестве второго занятия писал картины маслом. А поскольку это было не хобби, а вторая профессия, он имел законное право делить свое рабочее время между обязанностями админа и рисованием и даже мог продавать свои работы.

На приглашение Аниты к разговору Крис быстро прислал подтверждение, и Анита тут же вызвала его по интелкому.

– О, Нита, ты что-то совсем на дно залегла. Я уже даже запрос в общую базу сделал, что там и как с тобой. Пришел ответ, что здорова и в целом файн, так что не стал тебя дергать лишний раз… В любом случае, рад тебя слышать.

– Да, я в порядке, не переживай. Крис, слушай, мне по работе нужно кое в чём разобраться. В некоторых вопросах, связанных с Системой, а точнее ― с менталсканом. Ты бы не мог помочь?

– Ну-у-у… ― с сомнением замычал Крис, а Анита поспешно добавила:

– Без всяких ваших суперсекретных и важных тайн я обойдусь. Так, кое-какие мелочи, в порядке ликбеза. И ещё: можешь глянуть по своим каналам, нет ли в базе информации о случаях диссоциативного расстройства идентичности? В открытой сети ничего толком не найдешь.

– Первый раз слышу. Звучит умно, но бессмысленно. Что это за ерунда и откуда ты ее взяла?

– Да так, одно психическое расстройство. Ну знаешь, из тех, которые раньше были у людей, еще до Системы. Не, ты не подумай, ничего особенного, просто статейка интересная попалась, стало любопытно.

– А-а-а, так ничего такого уже нет давно. Всё, что на уровне химии корректируется, уже лет сто назад научились лечить, а с остальным разобрались с помощью Системы.

– Да-да, я знаю, но просто глянь на всякий случай. Может, бывает такое, что явление регистрируют и сразу исправляют, так что со стороны никто ничего не замечает, а в базе Системы инфа остается.

– Ну я, конечно, далек от того, как база формируется, может, чего-то и не знаю. Ок, поищу, самому интересно стало. Я-то больше за модуль формирования ментальных карт отвечаю…