Ветер Прохладный ветер ласкает древо Своим нежным дыханием — Все изгибы ствола, трещинки, впадинки. Он страстен. Он вожделеет. Он тщится прорваться сквозь кору К плечу дерева, Чтобы осыпать его поцелуями. Он ярится от своей беспомощности, И в этой ярости рождается сила, Которой ничто не может противостоять. Насильник-ветер срывает с дерева кору, Опрокидывает его наземь И целует, кусает, царапает Уже мёртвую белоснежную кожу ствола. А потом смеется, плачет, завывает Над поверженным предметом Своего желания. * * * Он не узнает матери тепла, Не засмеётся, не прищурит глазки, Под ручками его не вскружится юла, Он не услышит бабушкиной сказки, Он не получит имя, и ничто В его глазах не сможет отразиться, Не сможет никогда построить дом, Не сможет никогда ни с кем проститься, Он не узнает радостей простых, И не споет он много-много песен, Над одром умирающих родных Не встанет, скорбно голову повесив. Он хочет жить, но это наш каприз, Ведь нам дороже мнимая свобода. Мгновение в себя порой вмещает жизнь В застывшем крике убиваемого плода. * * * Я старею от машинных выхлопов, Незаметных в скользкой синеве, Я болею от недетских выкриков И зимой мечтаю о зиме. В переливах ветреных и утренних Я старею молча, не спеша, Я старею вне, старею внутренне, Продолжая вечностью дышать. В межсердечье скрученного вечера Добавляет краски суета, И опять, опять мне делать нечего, И внутри клокочет пустота. Я старею медленно и сдавленно, Выпуская в мир недетский крик, — Не хочу быть брошенным, оставленным И терзаю ручку на двери. Всё равно мне пусто и зажаберно, Тяжко, словно первое «прости». Где горячий камень, чтобы набело Жизнь мою, как поле, перейти? * * * Я устал от странных заморочек, Все мои волненья – ерунда, Но когда-то надо ставить точку Даже в бесконечности листа. Пусть растерян, пусть аляповато Мир расписан, как под хохлому, Может статься – станет всё чревато И опять сведётся к одному: Снова убежит она сквозь пальцы, Снова не найдёшь её нигде, Значит, не пытайся прерываться, Продолжай случайный па-де-де. Даже пусть всё будет очень долго, И тревожно. Просто иногда Вынимай застрявшие осколки, Остальное просто ерунда. * * * Меня к тебе не подпускает время И двери закрывает даже в сны. А встречи коротки и неуверенны И потеряли чувство новизны. В смятенье дух, и разум в тёмном омуте, Узлы сомнений спрятаны в клубок, И мысли потемнели, как от копоти, И не дают отвлечься от тревог. А время одиночества не лечит. И ничего ты вовсе не должна. Я так хочу обнять тебя за плечи. Ты мне нужна. * * * Спи, ретивое сердечко. День прошёл. Подарю тебе колечко. Хорошо? Этой ночью превратимся В лебедей, Чтоб потом друг другу мниться Целый день. Я твои целую глазки. Спи, Ленусь. Этой ночью будет сказка, Или грусть… * * * Буйно звёзды в глазах плясали, Жутко пряной была трава, Она любила его едва ли, Да и знала едва-едва. Почему-то совсем не важно — Правду (кривду) ли он говорит, От того ли такая жажда И внизу живота горит? Приурочено, – к нужной дате, — А захочешь – и не найдёшь — Засыпала в его объятьях И домой возвращалась в дождь. Находила в его постели Блёстки, бусинки, волоски И домой плелась еле-еле, Тихо мучаясь от тоски. Муж, доверчивый и постылый, Сам, дурак, не видит обман. А когда-то его любила… Был ведь пан… А теперь пропал. Вот и кончилось всё изломом… …На миру даже смерть красна. По идее бы, надо в омут, Только поздно – она понесла. А любовнику несть печали — Он не хочет сына признать. Где же совесть? Её едва ли Приходилось ему встречать. Мужа? Побоку… Кажный вечер видеть Взгляда немой укор? – Вы всё врёте, что время лечит. Потому какой разговор?.. Ну и пусть говорит, что любит. Всё! Не верю ни чьим словам… Ей не важно, что скажут люди И что в жизни опять бедлам. Ей теперь не нужна причина Ни для радости, ни для забот. И она воспитает сына — Тот, кто любит, её поймёт. |