— Боюсь, это плохая затея. Прошло много времени, скорее всего туда пришли. Возвращаться туда только за трупами!

— Тогда мы уедем в Граунд-Хилл.

— И туда… Помнишь старика? Я приказал убить его, чтобы не болтал. Всё списали на неё, и прикончат, увидев.

— Будь ты проклят, Нейт. — Томас от злости подумал ударить мужчину, но посчитал, что тот ничего и не почувствует.

— Всё, ради блага.

— Всё ради скотов, что жили в роскоши и командовали всеми, как животными, не считаясь с их мнением и жизнями! — Томас был готов отстаивать свою точку зрения, поскольку узнал всё об отцах и их истиной личине.

— Ты никогда… не понял. Поэтому ты один.

Томас не ответил. Весь разговор резко перешел в негативное русло, которому он уже не собирался следовать. Нейт помотал головой, пытаясь прислушаться к Тому, но потом поднял голову с повреждёнными глазами, пытаясь посмотреть куда-то вдаль, думая, что там стоит его собеседник.

— Прошу, убей, — вымолвил он.

— Я не могу.

— Прошу…

Томас замялся. Он стоял на перепутье своих принципов, не желая делать шаг, который может кардинально изменить его.

— Лия… — тихо попросил он.

— Пусть висит.

После небольшой паузы послышался щелчок курка и движение барабана. Нейт улыбнулся от предвкушения конца своим страданиям. Томас же закрыл глаза, ибо до сих пор не мог выстрелить в лицо человеку. Он представил кого-то другого, кого ненавидел. Это было заметно по его лицу. Том выстрелил, прекратив муки Нейта. Лия стояла в стороне и молча наблюдала за тем, как Томас рос над собой, совершая новые, для себя, поступки.

— Нам пора уходить, — сказала нервно девушка, надеясь не вмешиваться в дела Тома, не мешать ему и не отвлекать.

Лия повернулась обратно к машине, чтобы сесть за руль и уехать далеко от этого жестокого города с его историей, людьми и зданиями, которые не несли в себе ничего, кроме злости и отчаяния. Сделав пару шагов, она услышала позади себя повторный звук щелчка курка и барабана с патронами. Её смутил этот звук, создал множество вопросов. Она начала поворачиваться к Тому, чтобы узнать, зачем он снова это делает. Но он остановил её.

— Не двигайся! — прокричал Томас.

Девушка дёрнулась и уставилась в землю перед собой. Мельком она успела заметить, как Том направил на неё револьвер. Но больше её напугала громкость и агрессивность Томаса. Она ощутила на себе всю интонацию его гнева. Её словно ударили. Ей было больно и неприятно.

— Т-Томас? — Лия попробовала позвать юношу, поговорить с ним, узнать почему он так поступает.

— Я хочу услышать всё. От начала операции на рынке, и до этого самого момента.

— Но ты же…

— Говори! — в добавок к крику было слышно, как скользят пальцы Томаса по спусковому крючку.

Лия в мгновение помрачнела и опустила голову. Её ругали за плохое поведение. Она понимала, что не сможет уклониться от ответа, понимала, насколько критично будет для Тома слышать всё, что она будет вынуждена рассказать. Она не сможет обмануть Томаса. Он сразу всё поймёт. В то же время, она не сможет сказать ему все детали, ибо это сведёт его с ума.

— Когда мы вышли у рынка, я хотела сразу пойти к тебе, чтобы мы были вместе, но подумала, что лучше будет послушать тебя, и я пошла дальше. Потом на меня напал Джейк, и я была вынуждена убить его. Когда весь отряд…

— Как он умер? — голос Томаса дрожал. Ровно до этого момента, он надеялся, что Джейку удалось выжить.

— Он был с длинным ножом, пытался зарезать меня, но я ударила его в грудь, прямо между двух пластин. От удара его броня раскололась, он упал и схватился за них, он начал плакать и извиняться, но не передо мной. Он смотрел на свою грудь с грустью, а на меня с ненавистью.

По лицу Томаса стекали слёзы. Он начал осознавать реальность происходящего, с того самого момента, когда дрожь от выстрела поразило всё его тело. Он начал приходить в себя от действий медикаментов. Том оплакивал Джейка сильнее всех. Именно Джейк был символом сплочённости всех бойцов. Потеряв своего брата, он соединил оба нагрудника в хрупкую конструкцию, которая больше была украшением и символом веры, нежели предметом защиты. Джейка называли дураком и самоубийцей, но он и так умер сразу после смерти брата. Он бы давно наложил на себя руки, если бы все остальные не заменили ему его последнего родственника.

— Продолжай.

— Когда все собрались в центре, не пришел ты и Джейк. Все разделились на две группы и начали искать вас. Никого не нашли, но я заметила с твоей стороны свежие капли крови на земле и следы. Тогда я побоялась худшего. Только я решила ждать тебя или чего-то ещё, что помогло бы вернуть тебя. Остальные хотели уехать обратно, посчитав что всё потеряно. Они оставили меня одну, но стоило появиться первому человеку, как они все появились словно из неоткуда. Возможно, они просто следили за мной. В светлых тоннелях я пыталась найти тебя, а потом… — Лия остановилась, испытывая страх говорить то, что было дальше. Она не понимала, что было правдой, а что ею не являлось.

— Что потом?

— Потом я потеряла сознание, а когда очнулась нашла тебя. Ты сказал: «убей их всех». Потом мы сбежали, и я потерялась на остановке. Очнулась позже на груде камней, затем, вернулась в бункер, где тебя уже не было. Никто не знал где ты, но я знала, что ты был в той машине со мной, и не мог исчезнуть. Я посчитала, что они избавились от меня, а потом от тебя. Мне стало больно и страшно, и, я не знала, что делала, все мысли кучей как-то страшно проносились в голове. Потом нашла тебя. — Голос Лии дрожал. Она плакала, осознавая, насколько неправдоподобно звучала её версия, насколько она близко находилась к тому, чтобы Томас выстрелил. Сам же юноша не пытался хоть что-то предпринять, продолжая стоять с вытянутой рукой. Сильнее всего у Лии был страх, что Том бросит её и не простит. Смерть на его руках была бы самой лучшей и спокойной, но никак не одиночество. Только слушая себя со стороны она уже осуждала свои действия.

— Вот как было на самом деле. Меня спасли ребята, мы вместе выбрались наружу. Когда мне сказали, что ты не вернулась, я, угрожая Нейту покинул отряд. Я выжидал тебя на рынке надеясь, что не найду. Я всем сердцем надеялся, что ты в порядке, просто сбежала и держишь путь домой. Я боялся того, что увижу твоё мёртвое тело среди той кучи, что солдаты выбрасывали, словно мусор. Я впервые был рад видеть мёртвые лица своих товарищей! Рискуя всем, я вернулся в бункер, где все были мертвы. Я позволил уйти Евгению, но ненадолго. Я позволил умереть Скаю, когда обещал ему хорошее будущее. Я видел даже мёртвых детей, которых ты не пощадила. Они ни в чём не были виноваты! Я видел запертых девушек, которых мучали отцы, словно рабынь, и собирался им помочь. У меня был план закрыть ворота, освободить всех из женского корпуса и восстановить бункер, но я встретил тебя. — Томас сделал паузу, пытаясь собраться с силами, не зная, что ему чувствовать и делать. Его кровь кипела только от одних лишь воспоминаний. Голова болела от противоречивых мыслей при мельчайшем взгляде на Лию. Ему хотелось обнять её, и нажать на крючок.

— Я словно был под дурманом. Но на самом деле, ты была под кайфом! Лия, тебя поймали и накачали наркотиками, и, заставили совершить все те злодеяния. Принести все эти смерти. Виновные, невиновные… все мертвы! Парни, девушки… все! Из-за тебя. — Рука Томаса тряслась от нервного тика, он одновременно хотел и убить Лию под страхом за собственную жизнь и жизнь других людей, и хотел простить её, ведь она не была виновата во всех этих трагедиях. Она была лишь жертвой, и он не имел никакого права карать её.

— Что на счёт девушек в бункере? Что будет с бедняжками, которых взаперти держали отцы? Они виноваты за то, что с раннего детства знали только боль и страх? И за это им наказание — смерть? А что с женским корпусом? Женщины и дети… они тоже виноваты в том, что родились и оказались не там, где нужно? Им тоже наказание — смерть? Сколько ещё раз это будет повторяться?