Испуганный таксист от неожиданности поперхнулся, выронил сигарету и, матерясь, уставился на незнакомца. После бессонной ночи бледное грязное лицо показалось ему нереальным, но, когда первый шок отступил, он понял, что перед ним обычный бродяга. Затушив ботинком упавший окурок, таксист нажал на кнопку стеклоподъемника и с удовлетворением откинулся на спинку сиденья.

– Помоги! – снова прохрипел оборванец.

– Отвали!

Таксист закрыл окно и сквозь стекло начал разглядывать бродягу. На бомжа не похож, на пропойцу тоже. Да и куртка не из дешевых – черная кожа, на груди логотип известного бренда. На его зарплату такую не купить. Но чудовищно грязная. И как будто в крови. Что, если это какой-нибудь мажор? Ночью гонял на предельной скорости, разбился и теперь просит помощи. Интересно, есть ли у него деньги?

Поразмыслив, таксист опустил стекло.

– Что случилось?

– Д-д-дай т-т-те-елефон!

– Нет телефона. Разрядился. – Таксист высунулся из окна, рассматривая странного типа. Точно не бомж. Джинсы и кроссовки грязные только спереди и изношенными не выглядят. Рукава куртки разодраны, с правого бока свисает вырванный карман.

– Э-э-э, так на тебя собаки напали! – охнул таксист, вспоминая, как неделю назад видел огромных псов, шныряющих по мусорной куче за заводом.

– Н-нужен телефон.

– Садись назад! Довезу до больницы!

Он разблокировал двери и повернул ключ в замке зажигания. По всему телу разливалась неприятная слабость, но таксист не обращал внимания на физический дискомфорт. Не в первый раз он работает после ночной, и, быть может, в благодарность за помощь родители этого мажора, или он сам, подкинут ему деньжат. Так бывает не только в кино. Должна же и ему когда-то улыбнуться удача. Главное – не упустить свой шанс. Он посмотрел в зеркало на устроившегося на заднем сиденье пассажира. Какой же у него ошалелый вид. И глаза безумные. Наркоман он, что ли?

Таксист вырулил на дорогу и, борясь со сном, помчался к городу. Он не замечал, что машина виляет из стороны в сторону, резко ускоряясь и почти останавливаясь, когда он путал педали. Мир стремительно терял четкость, расплывался перед глазами, угасал. Дрожащие руки с трудом удерживали руль. Он закрыл глаза всего на мгновение, на секунду. И уже не почувствовал жестокого удара о фонарный столб.

Солнечный луч скользнул по лицу и застыл на веках. Погладил кожу горячими пальцами, вырвал из плена тягучего сна. И придавленный невесомым светом, я, замешкавшись открыть глаза, поддался магии момента. Позволил ощущениям обмануть время, на миг унести меня в прошлое. Словно и не было этих столетий, наполненных яростью и отчаянием, словно я все еще молод и впереди целая жизнь.

Пока закрыты глаза, я могу быть тем человеком, что безмятежно смотрит в будущее и еще не знает, что случится в следующую минуту. Могу радоваться неизменному прикосновению солнца к лицу. Пока закрыты глаза, я могу верить, что тьма в душе – лишь отголосок дурного сна, который истает раньше, чем я успею его вспомнить.

Я открыл глаза, отбрасывая тени прошлого. Глубоко вдохнул, пытаясь отвлечься и унять дрожь. Так давно я не переступал этой черты в своих воспоминаниях. И не оттого, что начал забывать. А потому, что слишком хорошо помнил.

За окном мелькали заборы, бетонные блоки, кучи мусора. Мы подъезжали к городу. С правой стороны высилась огромная свалка. Следы Потока встречались все реже – основную часть силы мертвец уже истратил. И я позволил себе расслабиться, понадеявшись, что энергия у него закончится прежде, чем случится непоправимое. Эта ночь вымотала меня, я то и дело проваливался в сон, повинуясь убаюкивающему шуршанию колес по асфальту. И почти дремал, когда Густав неожиданно затормозил. Посмотрел в окно и увидел небольшой пустырь. По нему, ослепительно сверкая, текли потоки ртути.

Сердце тяжко ударилось о ребра. Я пытался разглядеть за серебристыми пятнами тела, но перед глазами плясали разноцветные огоньки. Воздух, словно горячий пар, жег легкие, по вискам катились капли пота. Я хотел выйти из машины, но Густав тронул меня за плечо.

– Это собаки, – произнес он, не поворачивая головы.

С минуту я просто сидел, переводя дух. Несмотря на мою веру в абсолютное равенство всех существ в праве на жизнь, мысль, что по моей вине погибли животные, а не люди, принесла облегчение. Разум нашел уловку для успокоения совести. Всего лишь бродячие собаки. Могло быть хуже.

Гораздо хуже. Я уже видел подобные выплески Потока. В местах военных конфликтов, массовых автомобильных аварий. И там, где побывал Новак.

– Поехали, – кивнул я Густаву. – Перехватим его в городе.

– Ты все еще видишь след?

– Да.

В его вопросе слышалась неловкость. Вероятно, только увидев мертвых собак, он осознал последствия своего порыва. И в другое время я обязательно как-то бы его поддержал, нашел слова утешения. А сейчас промолчал. Тугой комок, свинцом лежащий на внутренностях с раннего утра, никак не рассасывался, и мне не хотелось тратить силы. Впереди был трудный и долгий день.

Поток тонкой вуалью тянулся вдоль дороги и терялся в городе. Меня тревожило упорство мертвеца. Не думал, что он выберется из леса. Он шел слишком быстро, а значит, неосознанно использовал силу Потока. Как же так? Его желание спастись было сильнее смерти? Или за прошедшие годы люди так изменились, что собственная гибель уже не является поводом отложить дела? От этой мысли по коже пробежал холодок.

Автомобилей вокруг становилось все больше, и вскоре движение полностью остановилось, мы встали в пробку. Обычное дело для восьми утра, однако я чувствовал, что затор как-то связан с восставшим. И через полчаса, увидев место аварии, понял, что прав. Две полосы дороги были оцеплены, и за полицейскими машинами виднелось развороченное такси. Передняя часть автомобиля обнимала покосившийся фонарный столб, лобовое стекло вылетело и, блестя осколками, свисало с изуродованного капота. Обе двери со стороны дороги были открыты, обнажая грязноватый салон. На заднем сиденье невидимым пассажиром переливался сгусток Потока. По всей видимости, таксист, увидев на дороге раненого человека, решил помочь. За что и поплатился жизнью. Солидный камень в теорию воздаяния тому, кто совершил благое дело.

Я снова подумал о мертвеце, представил его идущим по городским улицам. Кто остановится узнать, что с ним случилось? Кто скажет: «Эй, приятель, ты выглядишь так, словно тебя убили этой ночью»? Один из тысячи? Двое? А сколько решат, что не следует лезть в чужую жизнь? Бездействие – универсальная полумера. Преимущество и проклятие больших городов.

Поток свернул с шоссе и запетлял между домами. Я пересел за руль. Ехал медленно, игнорируя возмущенные гудки водителей, спешащих как можно быстрее попасть из одного пункта назначения в другой. Серебристая лента дразнила, маскируясь в солнечных лучах. Два раза мне казалось, что путь закончен, но сияние продолжалось, взблескивало в нескольких метрах впереди, призывая следовать за ним. И я так погрузился в игру света с Потоком, что едва не пропустил нужный дом. Дверь скрывалась в тени раскидистых вишен, на лавочке у крыльца беседовали две старушки. Я проехал мимо, боковым зрением успев отметить, как сверкает панель кодового замка. Лишь спустя минуту до меня дошло, что это пятна Потока. Я припарковал автомобиль и, велев Густаву оставаться внутри, пошел к подъезду. Достал телефон, сделал вид, что увлекся разговором. Сам же не отрывал взгляда от кнопок домофона, пытаясь считать код. Цифра четыре горела ярче других, значит мертвец нажимал ее два раза. Седьмая – самая тусклая, ее он нажал первой. Тройка, единица и девятка светились примерно одинаково. Равно как и буква В. Я попробовал пару комбинаций, начинающихся с семерки и содержащих две четверки. Не сработало. Что же делать? Решил обратиться за помощью к старушкам, но дверь запищала и начала открываться. Толкая перед собой коляску, на улицу вышла молодая женщина. Я дождался, пока проход освободится, и, не отрывая мобильник от уха, прошел в подъезд. Здесь меня ждало разочарование. Следы Потока вели не к лифту, а на лестницу. Черт! Ненавижу лестницы! Мне почти восемьсот лет. Семьсот девяносто три года, если быть совсем уж точным. И я их чувствую, несмотря на то, что выгляжу на пятьдесят.