«… наш сухогруз пришёл в Лаутоку за сахаром (мы, северяне, мечтали о тропическом рае на Фиджи)… Я увидел дома из гнутой, рваной жести и палок, сотни метров извивающихся, как змеи, подъездных путей станции… Кишащий муравейник потных аборигенов: мужчин, женщин, детей – работников завода, снующих по трапам с тачками и бочками… Терпел душные влажные сутки нескончаемой работы. У местных не было подходящих приспособлений, и наши краны оказались бесполезными. Через несколько дней привезли металлические поддоны с кольцами, и тогда дело пошло споро. Напряжение мы снимали гашишем, который помогал отключаться на несколько часов»…

Позже, уже осенью, Тарья затащила Юсси с собой под бочку и окатила ледяной водой. Она смеялась, растирая парня полотенцем, а тот, едва шевеля посиневшими губами, рассказал про чудной, засыпанный чёрным вулканическим порошком, остров у берегов Марокко, на котором пресную воду вырабатывают сосны из облаков. То место больше всего походило на рай – безопасную материнскую утробу, где все безмятежны и радуются просто так. Правда, неподалёку в пустыне живёт ведьма Калима, она кидается в беспечных раскалённым песком…

«Его рассказы нас связывают», – вдруг догадалась Тарья.

Незадолго до испытания, перед тем как уснуть, парень вернулся к первой истории:

«… На обратном пути мы стали в Шанхае. Матросы пошли к шлюхам. В ужасающей трущобе, в тесноте и мраке опиумного притона, среди вонючих, грязных тел я умер…» С того момента Тарья была невероятно оберегающей…

Их потревожили, когда снег перестал таять. Глубокой ночью жильцы дома под красной крышей мирно спали. В тёплом сумраке по гладким брёвнам потолка скользили отсветы пламени из печи… И почему бы не продолжаться такой благодати? Но нет, не на земле. Сначала у входа посыпалась поленница – промороженное дерево звонко щёлкало и тарахтело. Заскрипел снег. Раздалось громкое ворчание, будто над самым ухом, сопел зверь. Он тёрся о стену, наваливался на неё, сотрясая.

Тарья, обратившись в слух, похолодела. Юсси не проснулся.

Она не могла определить, сколько прошло времени, но наконец со склона раздался рёв уходящего медведя. Тогда женщина, едва переведя дух, стала одеваться. Взяла переломку и вышла во двор.

У поленницы было много следов, судя по отпечаткам, молодого самца. Здесь животное опорожнилось, и стояла вонь. Голодный и агрессивный, он придёт снова на отмеченное место.

Тарья лихорадочно прокручивала варианты спасения:

«Лесник и контора береговой охраны в соседней деревне. Идти туда опасно. Значит, Ида – единственный выход».

Рано, когда день даже не знал, что он народится, из потревоженного сарая хозяйка вывела изумлённую, упирающуюся козу. Отвела её на взлобок и привязала к металлической петле, заранее вбитой между каменными плитами. Перепуганная и преданная коза падала на колени, трясла головой, тянула верёвку, пытаясь оборвать, и жалобно блеяла, когда неумолимая, незнакомая баба всё равно ушла.

Два раза она выносила Иде поесть. Не хватало, чтобы та околела. И снова далеко в окрестностях раздавались жалобные вопли разочарования.

Но вот наверху всё стихло, Тарья с тоской подумала о замёрзшей Иде, она и сама уже ног не чуяла. Тут-то на бугор вышел косолапый. Вытянув верхнюю губу, не обращая внимания на заметавшуюся козу, легко вприпрыжку стал спускаться к дому.

Тарья прицелилась. «Ещё чуть-чуть. Перезарядить не успею. Вот. Сейчас». Прогремел выстрел. Зверь споткнулся и рухнул.

На онемевших, будто деревянных ногах женщина поднялась к нему. Иды нигде не видно, только обрывок верёвки. Вокруг головы медведя расплывалась пурпурная корона. «Мне очень повезло, выстрел точный, пониже левого плеча… Но как я сюда попала?! Он же шёл прямо на меня». Тарья сжала глаза рукой и провела ладонью по лицу. Посмотрела на берег, там на приколе стоял катер.

Юсси в доме не нашла. В открытую дверь на порог намело снега, и хата выстыла. От калитки заднего двора к воде вели овальные следы снегоступов. Женщина надела такие же и прошла след в след. Белая пушистая кайма вокруг чёрной полыньи осталась нетронутой. «Отныне всё вместе», – Тарья не раздумывала.

***

– Батюшка, мы путешествуем, ищем тихое место и недорогой коттедж в аренду на месяц. Хотим отдохнуть и порыбачить. Нам посоветовали сюда. А с кем можно договориться? – два молодых парня с подругами обратились к викарию через забор.

– Да можно. Только в том доме давно никто не живёт, потому и дёшево. Приберётесь сами. Вся утварь и постель есть, разве что продукты и бензин завезёте. Да, лодка в сарае – пользуйтесь.

Через пару дней он спустился на огонёк к новым постояльцам. Молодёжь на свежем воздухе устроила барбекю с пивом и костром. Тренькала гитара.

– Добрый вечер! – решил заглянуть к вам, спросить, как устроились, – викарий от калитки помахал в знак приветствия.

Гости, весело улыбаясь, хором ответили.

– Какое чудное место! Тишина и благодать. Может, расскажете о нём подробнее? – обратился к священнику гитарист.

– Оно и впрямь чудное. Но не от слова «прелестное», а от слова «чудо», – батюшка задумался, а когда увидел заблестевшие глаза, тихо засмеялся и согласился.

– В этом году мэрия приняла решение расширить туристическую базу в районе Мери-Пори. Наша деревня заняла приоритетное место. Здесь больше десяти лет человеческая нога не ступала, ну, кроме моей одной (он тихо рассмеялся) … Птицы, звери непуганые, ягодники, грибницы не порушенные. Даже вода в заливе слабосолёная. Власти решили создать здесь природную релаксирующую панораму с использованием видеосъёмки со спутника и 3D трансляторов. Этакий музей живой природы… М-да.

Гости уже подумали, что старый священник забыл, о чём хотел рассказать. Но он, покачав головой, как бы договариваясь сам с собою, продолжил:

«Так вот, это прозаическое девственное место хранит удивительную неразгаданную тайну (романтичную и грустную, как водится). Меня она волнует по сей день.

До восьмидесятых здесь жили три крепкие семьи. Одиннадцать душ, не считая нас со старухой. Мальчика из семьи Ярвиненов и девочку Нумми связывала невероятная дружба. Они и внешне напоминали единое целое – одуванчик (старик улыбнулся воспоминанию): соломенные прямые волосы у неё и льняные кудри у него… Как вы можете догадаться, эта связь переросла в глубокое чувство. Но случилось несчастье. Сюда завезли наркотики, и Юсси пошёл по наклонной. В семнадцать он пропал. А Тарья вышла замуж за односельчанина Микаэля и вскоре родила Яни. Семья Юсси перебралась в Пори. Сын Тарьи после армии с концами уплыл в Швецию, а через год не стало и мужа, умер от пневмонии по дороге в больницу. Пароходство назначило вдове пенсию, но за короткое время на неё свалилось слишком много испытаний. Женщину стало одолевать снохождение, и, чтобы не разбиться на скалах, она привязывала себя ремнями к кровати на ночь. Мы часто беседовали, однако это не помогло. Тарья призналась, что её счастье вместе с Юсси давно ушло с острова… Спустя два года она покончила с собой, тело течением вынесло на берег у маяка Калло…»

Он передохнул и продолжил:

«… В 2010-м случился ряд удивительных событий.

Тарье и Юсси, будь они живы, исполнилось бы по пятьдесят лет. 18 июня, как раз в её день рождения, по радио передали, что в районе маяка береговая охрана арестовала пьяных рыбаков, твердивших, что видели какое-то «существо», но им не поверили и история вскоре забылась. Где-то в октябре здесь появился медведь-шатун. Ему отчего-то приглянулся пустовавший коттедж Мякиля. Приходил к нему не единожды, порушил поленницу, оставлял заметы. Помню, наш лесничий Рихард не мог взять в толк, зачем животное идёт к пустому дому на открытую местность. Однако это ему помогло завалить зверя. Лесник оставил катер поблизости, а сам залёг за оградой дома. Он дождался. Бродяга вышел на блеянье козы. У Тарьи раньше была Ида, но объяснить откуда шёл звук в тот момент Рихард так и не смог. Он снял шатуна из штуцера точно в сердце.

Дом Тарьи открыли, надеясь найти какие-то ответы. Ничего особенного не обнаружили, лишь ножные ремни да на полке с одеждой мужскую пару… А давайте я покажу».