– И что теперь? – Действительно, что? Ей никто не рассказывал, как работать с этими штуками, когда начнут действовать и какой от них вообще эффект она не знала. Петруша говорил о силе или заживлении ран, это бы точно пригодилось. Она даже начала думать, что сможет в рукопашную справиться с каким-нибудь здоровяком. Эй стало очень спокойно на душе, самое страшное позади. Она мысленно хвалила себя, что все-таки смогла принять решение, хотя правильное оно или нет будет видно дальше. Стало сильно клонить в сон, все-таки за последнее время столько всего было, да и за прошлый раз, когда она отрубилась полноценно отдохнуть не получилось. Глаза сами закрывались, и, хотя она прекрасно знала, что спать нельзя, но сил сопротивляться уже не было…

Сон был очень глубокий, отдельные образы и ничего более. Но хотя бы нет этих ужасных лиц, обезображенных болью. Только такой сон, глубокий и крепкий мог позволить забыться, не думать о пережитых ужасах. Только так можно было почувствовать умиротворение, только так можно ощутить себя живым… Проснувшись Лиса чувствовала странные ощущения в глазах и ушах, голова по-прежнему раскалывалась, и просыпаться не было никакого желания. Встав и застегнув одежду, она начала собираться.

– Уснула с расстёгнутой рубашкой и на земле, такая дура, а если заболею? – Корила себя она. – Надо идт…

Внезапно жуткая боль охватила ее голову, скорчило и скрючило, она упала на колени, а затем и на спину. Руки судорожно впились в землю, она стала выдирать ее клоками, тело дрожало. Лиса стала кричать, сердце вновь забилось в бешеном темпе, страх обуял ее полностью. «Я умру?!» – первое что пришло в голову, глаза пульсировали, чувство что их выжигают раскаленным железом. Она начала тереть их, сильно надавливая, что на долю секунды убирало боль. Их страшно было даже открыть, мысли путались, этот мир вновь дал о себе знать. Такой же болью отдавали и уши, такое чувство как будто их отрывали на живую, и внезапно все звуки померкли. Она осталась наедине со своими мыслями, в хтоническом порядке бегающими в голове. «Что это?! Что это?! Что это?!» – все что могло посетить в этот момент. Она извивалась как могла, хватала руками листья на земле, терла глаза и уши. Она кричала, что есть сил, но не слышала свой крик. Чувство боли задавило всякую осторожность, шумом можно было привлечь кого-нибудь, а сейчас она не в состоянии дать отпор. Прикасаясь к ушам, она чувствовала что-то теплое и жидкое, должно быть кровь. Невероятным усилием воли она заставила себя открыть глаза, чтобы проверить что это, но вокруг была лишь тьма…

Ни света, ни звука, у нее не осталось ничего…

Глава

V

Журчание. Зелень. Тепло. Небольшой деревянный домик у реки. Странно, его цвет совсем нетусклый. Так ярко, что это? Солнце? То самое про которое рассказывают старожилы? Мои ноги в воде – эта речка совсем не похожа на ту что в Убежище, мелкая она что-то. А вода прозрачная-прозрачная. Так приятно, прохладный поток. Спокойствие… Что это за место? Я здесь впервые, но почему я тут? Умерла? Это тот самый рай, про который нам рассказывали в церкви? Вот оно что… Тогда ясно почему я больше не боюсь, это конец. Тут так хорошо…

– Лисёна! Лисёна! – Меня кто-то позвал? Такой приятный, такой знакомый голос. Надо подойти к дому. – Лисёна! Кушать!

– Да иду уже, иду!

Этот домик вдруг стал беседкой, внутри которой стоял стол и за ним сидела женщина. Лица не видно, кто же это? За столом было много разных блюд. А этот голос, меня так называл лишь один человек:

– Мама…?

– Ну и чего мы так долго? Вот раковина, мой руки и садись кушать. – Почему…, почему я не вижу лица? Но это точно она, ее голос, ее повадки, ее…руки!

– Мама…

– Да солнышко? Чего ты, зачем слезки пускаешь? Иди сюда, дай вытру, вот так. Садись кушать.

– Это и вправду ты? Я тебя столько не видела уже!

– Сколько не видела, чай минут пятнадцать, пока в реке ноги полоскала, ты в теньке была, голову не напекло?

– Это не правда, это же не правда?! Я была под деревом в лесу, Убежище, задание, группа, Петруша… Что произошло?

– Вот фантазерка, ну точно перегрелась, сиди тут я за лекарством схожу. – Она ушла. Это же не по-настоящему, не может быть. Но мама… я так рада ее видеть. Я хочу быть здесь, остаться здесь. Тут так хорошо…

Но как же задание? Как я могу бросить их? Нельзя, никак нельзя, я должна вернутся, я должна… Что это? Опять слезы? Такая никудышная, я все испортила. Опять… Всегда все порчу, никогда ничего нормально не выходит. Всех подвела…

– Так, а ну-ка соберись истеричка! Я должна вернутся. Должна…

Что это? Огонек? И его даже солнце не перекрывает. Точно я должна идти, на огонь! Я должна!

– Лисёна! Ты куда? Ну ка немедленно вернись, там опасно! Слышишь!

– Мама, мамочка, прости! Я тебя спасу! Я должна!

Выстрел!

Лиса лежала, скорчившись от боли на сырой земле, обхватила руками ноги. Её лицо было перепачкано кровью, она скрежетала зубами. Похоже, что все кончилось, боль ушла.

Выстрел!

Она открыла глаза, и приподняла голову над землей, к лицу пристали несколько листьев, зевота напала. «Что это со мной было?» – в голове снова стали появляться мысли. Руки все в крови, она взяла ткань, в которую были завернуты симбионты и пыталась их оттереть. Слух и зрение вернулись в норму, можно было выдохнуть, самое страшное позади.

Выстрел!

«Кто стреляет, может бандиты? Интересно сколько я лежала, они уже, наверное, давно меня ищут?» – Она мигом вскочила, закинув винтовку на плечо, побежала к предполагаемым выстрелам. Очень хотелось есть, изнывая от голода, живот пел китовые песни. «Убила бы за кусок хлеба, да с тушеночкой. Или кашу… Любую только кашу, а может бульон?» – Поймала себя на мысли что не время думать о еде, но кушать смерть как хотелось.

Выстрел!

«Да где же они? Сколько можно бежать?» – Она неслась во весь опор, стрельба становилась все отчетливей, но она никак не могла дойти до места. А между тем Лиса стала слышать уже и перебранку вместе со звуком хлестких ударов. Рукопашная! Добежав до края леса увидела опушку, причем весьма приличного размера. Она машинально вскинула винтовку и принялась смотреть за боем через оптику. Перед ней было четыре человека, еще двое лежало поверженными, судя по форме один был против троих. Несколько весьма молодых людей в серо-черной форме держали винтовки с примкнутыми штыками, направляя на своего противника. У них не было ни сумок, ни противогазов, ни другого оружия или снаряжения. Их противник же был одет в зеленый комбинезон, поверх которого висел хорошего вида бронежилет, его рюкзак валялся в десяти метрах поодаль. Мужчина был старше средних лет, с явно просачивающейся сединой в волосах, он внимательно смотрел за движениями троицы. В руках держал лишь саблю, и явно проигрывая в огневой мощи, каким-то образом двоих то уложил! Причем на них не было ран от огнестрела или порезов, однако от их тел исходил пар, даже скорее дым.

– Ну шо дед, пришло твое время! – Начал один из серых. – Ох ты нам, собака, кровя попил! Сдаешься, так и быть, сильно бить не будем, почти целый до Есаула доедешь!

– Что, молодчики, не взять вам старого казака? Забыли уже как шашку в руке держать. Ну ничего, айда, к нам на заставу, может даже мужчинами станете, не сразу правда, сначала по сраке наполучаете, а вот потом… – Мужик явно издевался над молодыми, перекидывая шашку из одной руки в другую. Он достал небольшую плеть и приготовился к выпаду.

– Ты, мразь, еще пошути тут! Мало вас предателей нам на голову! По тебе нагайка плачет, и ее ты сейчас и получи…

Не успел он договорить свою фразу, как старик прыгнул в один подход на расстояние удара саблей, молодчик не растерялся и заблокировал атаку винтовкой, ей правда сразу «поплохело». Но тут старик, отпрыгнув на метр, из-за спины ударил того плетью. Эффект от нее был неожиданный – парня затрясло, и упав, задрожал в диких конвульсиях.

– Не плохо, молодчик, неплохо. Знай наших! – Однако после этого один из серых выстрелил из винтовки, попав зеленому в грудь. Попятившись он опрокинулся на землю.