Нам едва хватило места в душе, Райнор прижался к моей заднице, скользнув членом между ягодицами. Обхватил мое предплечье и прижал меня к холодной плитке, уткнувшись лицом в мою шею, посасывая и облизывая её. Я потянулся к нему и обхватил член, чувствуя его невероятный жар в своей ладони и направил к своему входу. Райнор толкнулся вперед, и я сдержал стон. Боль теперь длилась не так долго; я быстро почувствовал глубокое удовольствие, когда пустота наконец-то была заполнена.

Райнор не торопился. Он входил жестко и быстро, как я и хотел. Мой член упирался между стеной и моим прессом, а затем он нашел его рукой и быстро подкачивал в такт каждому толчку. Я едва стоял на ногах. Единственной причиной, по которой я все еще стоял, было давление его тела, прижимающего меня к стене. Меня захлестнула волна экстаза, стало так невероятно хорошо, и все мысли покинули мой разум, кроме голодного, первобытного инстинкта.

В глазах потемнело. А потом ничего, только чистое удовольствие, и я потерял контроль. Член зажатый в кулаке Райнора выплескивал сперму через его пальцы на стену, и каждый мускул в моем теле, казалось, напрягся перед окончательным освобождением. Затем Райнор напряженно простонал мне в ухо, впиваясь пальцами в мою плоть, и я почувствовал, пульсацию его члена. Последовал прилив жара, и пик моего удовольствия достиг новых высот, когда его семя проникло глубже. И когда Райнор отстранился, я едва не упал на колени, но он подхватил меня, а затем прижал спиной к стене и запечатлел на моих губах долгий поцелуй.

Томас посмотрел в мои глаза, когда мы вместе переводили дыхание, и все, чего я хотел, — это обнять его и держать рядом с собой. Что-то изменилось, между нами, я чувствовал это. Что-то изменилось в том, как Томас принял меня.

Мы вышли из душа и оделись, не переставая прикасаться друг к другу. От него исходила аура, которой у него не было раньше, или, по крайней мере, я не видел, и я не мог отвести от Томаса глаз. Я хотел, чтобы он стал моим. Я хотел, чтобы Томас летал свободно.

Когда мы вышли из хижины, то увидели, что остальные строят замки на песке вместе с Далией. Грейсон, Альтаир и Делос переглянулись и усмехнулись.

— Надеюсь, Райнор хорошо о тебе позаботился? — спросил Альтаир, а Томас покраснел.

— Вы, драконы, полны сюрпризов, — сказал он. — Я чувствую себя потрясающе.

Мы все играли с Далией на песке и искали крабов, прячущихся в маленьких лужах в скалах в конце пляжа. Томас присел рядом с ней, и Далия прислонилась к его ноге, пока он показывал на колючих ежей, сидящих на мелководье. Томас посмотрел на меня, и я улыбнулся ему, подумав, как естественно он выглядит в нашем рейсе.

Он казался таким счастливым. Груз, который Томас всегда носил на плечах, словно исчез, и он будто светился.

Ты бы себя видел, Томас, подумал я. Надеюсь, ты поймешь, что это именно то, что тебе нужно.

Когда солнце начало садиться, я развел костер, а тлеющие угольки, зачерпнул руками и бросил в мангал. На ужин я сделал отбивную, и мы сидели вокруг, попивая стаканы огненной воды и закусывая фруктами, пока с них не потекли соки и они не приготовились. Потом мы ужинали, и впервые за целую вечность никто из нас не думал ни о чем, кроме радости от общения друг с другом.

В сумерках море озарялось золотистым светом уходящего солнца, разделенным дымкой серых облаков, которые отбрасывали сверкающий свет, словно искры от костра, на поверхность воды. Когда мы закончили, то уселись вокруг костра на песке. С одной стороны, свернувшись калачиком на коленях Альтаира, спала Далия, а Грейсон прислонился к его плечу. Недалеко от него, закинув руки за голову, лежал Делос, уставившись на звезды. Мы с Томасом сидели на противоположной стороне костра, и через мгновение я решил обнять его за талию. Томас выдохнул коротким, расслабленным вздохом, а затем обнял меня в ответ. Его взгляд не отрывались от огня, и пламя плясало в его зрачках.

— Как только мы приземлимся в городе, все вернется на круги своя, — сказал Томас низким голосом, который мог слышать только я.

— Что вернется на круги своя? — тихо ответил я.

— Всё. Ты знаешь, как всё должно быть.

— Похоже, что ты этого не хочешь.

— Не хочу. Но не смотря на мое желание, так нужно. Однако я рад, что сегодня мне довелось испытать, какой может быть нормальная жизнь.

Я повернулся к Томасу лицом и схватил его за руку крепче, чем собирался. Я не мог поверить в то, что слышал.

— Ну же, Томас. Не будь таким драматичным. Не веди себя так, будто у тебя нет выбора.

Он сощурил глаза.

— Райнор, у меня нет выбора. Ты знаешь это.

— Завтра ты мог бы выбрать жизнь омеги, и у тебя была бы хорошая жизнь. Ты мог бы продолжать выполнять свои обязанности перед городом, и ты не стал бы менее способным.

— Дозор никогда меня не примет.

— Возможно. А возможно, и нет. Почему ты продолжаешь позволять другим определять, кто ты есть? Ты должен понять, что тебе мешает достичь высот, к которым ты стремился, — это ты сам. Томас, все, что ты сделал, ты сделал из-за человека, которого уже нет в живых. Когда же ты начнешь действовать в интересах своего счастья?

— Я… — Он отодвинулся от меня. — Это неправда.

— Томас…

— Так устроен мир людей, Райнор. Я не живу в мире драконов. Я стал капитаном Дозора, потому что хотел доказать себе, что могу это сделать. Отец не имеет к этому никакого отношения. Прошу прощения. — Томас встал и ушел в темноту.

— Все хорошо? — спросил Альтаир.

— Хорошо, — пробормотал я. — Ты все слышал?

— Нет, — ответил он. — Но могу догадаться.

— Ему нужно время, — сказал Грейсон.

— Ему нужно прийти в себя, — сказал я, перебирая пальцами песок.

— Ты влюблен в него, — сказал Альтаир.

— Черт возьми, Альтаир, — фыркнул я.

— А ты? Ты бы взял его в пару?

Мой ответ был незамедлительным.

— Да. Но не так.

— Он знает, что есть другой путь, — сказал Грейсон. — Ты показал ему его. Он просто должен принять решение пойти по этому пути.

Делос, который, как я думал, спал, поднял руку.

— Все согласны с тем, что Томас станет членом полета?

— Да, — сказал Альтаир.

— Конечно, — кивнул Грейсон.

— Мы пришли к единодушному согласию, — категорично заявил Делос. — Вот и всё. Когда он будет готов, мы будем готовы его принять.

— Спасибо, — сказал я и посмотрел в темноту на грохот волн, едва различимый под безлунным небом, и подумал, будет ли Томас когда-нибудь готов. Затем я встала и пошла за ним.

Мне удалось различить Томаса в темноте по бледному сиянию его тепловой ауры на фоне холодных камней пляжа, и я подошел к нему медленно и осторожно.

— Можно? — спросил я, жестом указывая на скалу.

— Валяй.

Я сел рядом с Томасом и после молчаливой паузы сказал:

— Ты ведь знаешь, почему я так сильно тебя толкаю?

Томас слегка улыбнулся.

— Потому что ты придурок? Или по другой причине?

— По другой причине.

— И какой же?

Я выдохнул.

— Ты собираешься заставить меня сказать это, да?

— Возможно, я не знаю, что ты собираешься сказать?

Я фыркнул.

— Потому что я забочусь о тебе. Потому что… ты единственный человек, которого я могу видеть в качестве пары.

Томас молча смотрел на меня, пристально и напряженно, а мое лицо пылало так, что, наверное, светилось.

— Прекрати, — сказал я, отводя взгляд. — Черт возьми.

— Серьезно? Ты чувствуешь это?

— А разве это не очевидно?

— Мне трудно понять, что чувствуют другие люди по отношению ко мне. Я… надеялся, что ты чувствуешь именно это.

Я придвинулся ближе к Томасу, протянул свою руку и почувствовал счастливое облегчение, когда он скользнул своей ладонью по моей.

— Я знаю, что ты прав насчет меня, — тихо сказал Томас. — Все, что ты сказал. Это все правда. Но это так трудно. За время службы в Дозоре я сталкивался с почти невозможными проблемами, даже со смертью. Я победил их все. Жалко, что единственное, что я не могу сделать, это быть самим собой. Это так просто. — Голос Томаса дрогнул, и в этот краткий миг я услышал страх и печаль молодого омеги, который просто хотел, чтобы его любили таким, какой он есть. — Почему это так трудно, Райнор?