— Так эти демоны во плоти били наверняка, больше половины мертвых перерублены пополам.

— Пересчитайте патроны и винтовки, я видел револьвер у Горского. Вы же его подобрали, — уточнил я, увидел кивки и продолжил, — заряди и принеси мне. И кобуру тоже.

— И я надеюсь охранение выставлено, — холодно глянул я на старшину.

— Да да конечно. Четверо. Будут меняться каждые два часа.

Дальше пошёл рассказ старшины сколько лошадей взяли и, что оставшиеся раненые так же отойдут, не дотянут до помощи или до утр и где он поставил часовых. Пока старшина вёл рассказ я доел кашу с хлебом. Запивать не стал, особо не хотелось, но флягу оставил.

Старшина мялся и явно хотел что-то спросить. Рассмотрев его потуги, я сам узнал, что он хочет. Оказалось, что с рыцарей сняли очень приличное количество золота и серебра. И так как я точно убил минимум троих, мне причитается доля. Вот и мялся старшина спросить принести все взятое, чтоб я сам выбрать или я возьму уже выделенную долю. Мародёрствовать, вроде как нельзя, как в любой армии, но если взять в долю офицера, который прикроет на это глаза, то вроде и ничего такого и не было. Но всем при этом хорошо. Учитывая, что я гол как сокол и не знаю, что и как будет дальше, то я согласился посмотреть выделенную мне долю. Старшина мигом метнулся к костру и вернулся с тряпицей, в которой был хабар. Выделили мне только золото, серебра не было. Только золотых перстней с драгоценными камнями здесь было двенадцать штук. Не считая шести золотых цепочек, которые можно было сравнить с мини канатами.

— Сколько это в деньгах? — указывая глазами на хабар спросил у старшины.

— Ну если сдать ростовщику, то где-то тысяча рублей, если отдельно и не спешить, то полторы. Не меньше.

— А сколько стоит лошадь?

— Семьдесят рублей, — с недоверием посмотрел старшина, наверное, думает, что я его проверяю.

Я согласился на предложенную мне долю. Тряпицу спрятал в карман, плотно завязав.

— Еще что было? — негромко, как бы невзначай спросил я.

— Так все, что было здесь, — указывал старшина взглядом на тряпицу.

— Не ври мне, я спрашиваю, что было ещё? — повторил я.

— Камни, камни ещё были, господин лейтенант. Восемь штук у тех, что в латах, которых пули не брали.

— Неси сюда. Я хочу посмотреть.

Старшина откуда-то из-за спины достал мешочек и высыпал на дно телеги камни. Каждый камень был в два раза меньше моего минимум, а некоторые, наверное, и в три или четыре. При этом они все были тусклые, безжизненные и холодные. Трогать руками я не стал.

— Собирай и давай сюда.

Старшина на удивление без пререканий ловко палочкой собрал обратно в мешок камни и передал его мне.

Я честно не понял его мотивов сначала попытаться спрятать камни, а потом без возражений передать мне. В доброту человеческую я не верил, уже был взрослый, сделал себе зарубку быть острожным с этими камушками. Тут точно что-то не чисто.

— Кто-то ещё видел камни?

Старшина отрицательно промотал головой, — значит их и не было, а там посмотрим, — закончил я.

Второй ходкой старшина принёс мне заряженный револьвер и патронташ, покрутив его в руках и уточнив пару деталей его работы прицепил кобуру на пояс и вставил пистолет на законное место.

— Прям как ковбой, — смотря на кобуру на боку подумал про себя.

Узнал интересующие меня вопросы, когда и куда выдвигаемся и какой маршрут. После каши снова навалила слабость, захотелось спать.

Хоть я и отжал у старшины и его людей часть скарба, он уходил довольный. Судя по всему, старшина не сильно любил командовать или думать за подчинённых. Поэтому получив инструкции, что и как делать он был предельно рад. Да и себя думаю они не обделили.

Я завалился в телегу и решил достать свой камень. Он, как всегда, оказался на месте, в голенище. Внимательно осмотрев камень, сразу стало понятно, что подлечится не получится. Камень пустой — энергии нет. Последнюю я истратил при стрельбе в рыцарей на поле. Во всем внутреннем пространстве камня не было не единой святящейся точки или искры.

Ну что же, придётся выздоравливать по старинке — отдых и постельный режим, ну или порешить кого, напитав камень и погонять целебную энергию. Закинув камень обратно, устроился по удобней и задумался.

Внешне все идёт хорошо, играть офицера у меня, на мой взгляд, получается. Да да именно играть. Трудно представить, как себя ведут здешние офицеры поэтому приходиться импровизировать. Я видел как себя вёл погибший Горский, было это не так давно. Его вариант поведения за основу и возьму за не именем альтернативы. Приходится рисковать и вести себя нагло и властно. Я могу попытаться вести себя естественно, но местные могут не оценить. Поднять бунт или на костёр меня сопроводить — нравов то здешних не знаю. Хотя офицеры во все времена, наверное, одинаковые. В «моей» службе в армии, например из десяти офицеров семь относились к солдатам как к мусору, а оставшиеся более или менее нормально. Суровая правда и жизненный опыт, который познал на себе.

Утром мы отправимся в Смоленск, оказывается мы совсем рядом, где-то десяти двенадцати часах пути. От преследования, если оно и было должны были уже уйти. А там и до Москвы рукой подать. Нужно прийти в себя и разобраться, что же тут происходит.

Ещё в разговоре попытался узнать кто я, и откуда здесь. На озадаченное лицо старшины сказал, что потерял память, от удара мечом по голове. Благо оставленный след моей подружкой Марселем наглядно синел и болел на лице. Но ни старшина, ни его люди меня не знали и тем более не знали зачем я здесь. Но пользу все же от разговора получил, узнав, что меня везли из сотой пограничной заставы в сторону Польши или как тут говорят — царство Польское. Старшина и десять его бойцов из сто пятой заставы. К остаткам батальона они вышли после моего спасения из плена. Они возвращались из ближайшего селения на двух телегах с заготовленным продовольствием для заставы. Увидали крупный отряд рыцарей на дороге бросили телеги и в лес. Отряд, к которому мы все прибились — остатки третьего батальона Смоленского пехотного полка. Он был передан пограничным заставам в усиление. И вот после нескольких не удачных боёв у дальней заставы отходил к Смоленску, по дороге подобрав меня и отряд старшины. Как я понял такие набеги бывали и раньше в этих местах, но более скрытные. Просто могло пропасть население целой пограничной деревушки. Вот прям все до единого. И нет не бесследно, с следами сопротивления. Но как говорится нет тела — нет дела. На заставы до этого не нападали и вот что-то поменялось.

Дальше расспрашивать не стал, чтоб не вызывать подозрения. Старшина и так посматривал на меня настороженно. Понятно, что память потерял, но спрашивать прям очевидное, как не от мира сего.

Спал хорошо. Первая спокойная ночь в этом новом мире. Воздух был чистый и свежий пропитанный запахом множества окружающих сосен. Всё-таки спать в лесу здорово. Особенно если ты городской житель. Птицы поют и щебечут, как в сказке, и кажется, сейчас открою глаза, а я дома. И это был лишь сон, ужасный, злой и кровавый, но сон.

Так с надеждой в сердце открыл глаза. Но суровая реальность так не работает. Это был все тот же гребаный новый мир. Вокруг суетились солдаты, собирая лагерь. Буквально спустя минуту возле меня появился старшина. Прям как будто следил за мной. С котелком вчерашней каши, ведром воды, полотенцем и штанами.

— Штаны то тебе нахрена, — хмуро поинтересовался. Настроение пропало стоило открыть глаза.

— Так вам бы это, сменить ваше благородие, — замялся старшина, смотря на мои штаны.

— В смысле?

— Так испорчены же, господин лейтенант.

— Где? — откинув шинель начал рассматривать штаны. И только сейчас мне ударил в нос мочи. Такого удара по самолюбию я не ожидал. Резко накрылся шинелью, лёг наливаясь краской и злостью, — уйди от греха, — нащупывая кобуру рыкнул.

М-да, так тактично в говно меня давно не макали.

Спустя пол часа, когда старшина рискнул ко мне снова подойти я уже умытый, в чистых штанах кушал кашу. Вспоминая, когда и как произошёл конфуз. Вариантов было куча — и удар по рёбрам, и когда лежал не чувствовал тело. Да и в моменты, когда без памяти лежал мог.