— Узел? — догадываюсь я, как только понимаю, что что-то изменилось. Мы больше не двигаемся, я лежу на нем, а он прижимает меня к себе руками и кажется невменяемым. — Ты идиот. — Говорю ему.

Эта хуйня теперь не даст нам расцепиться еще херову тучу времени. Да и соображать нормально точно не даст. Узел — это удовольствие, смешанно с болью. Для омеги, конечно. Альфам это всегда в кайф. Но самое прикольное в этом не вот эти странные ощущения в заду. После такой сцепки легко можно понести, даже если ты на блокаторах. Конечно, я схожу в клинику провериться и, если что-то есть, исправлю это недоразумение. Но у меня весь следующий месяц расписан чуть ли не по минутам, у нас сейчас много прибыльных проектов. Мне некогда шляться по врачам.

— Спасибо, блять. — Говорю ему. — Помог.

— Это подействует. — Вдруг отвечает мне. Смотрите, разговаривать еще может. Но это пока.

— Тебе же лучше будет, если это так. — Прикусываю губу и устраиваюсь удобнее на этом придурке-альфе. Уже чувствую новые волны оргазма, которые приносит узел, и лишь сжимаю прохладное покрывало в кулаках. На глазах выступают слезы от обиды на всю эту ситуацию. Чертов альфа.

========== Глава 12 ==========

Я возвращаюсь в форму. Физическое мое тело прекрасно себя чувствует, и даже снова начало ходить в зал. Морально же меня как будто переехали на грузовике по несколько раз туда и обратно.

После первой в моей жизни сцепки я даже пошевелиться не мог. Лишь откатился от альфы подальше, да так и остался валяться на скрипучей кровати в душной и уже темной комнате. Его присутствие рядом вдруг стало совершенно невыносимо. Нет, он все еще вкусно пах, особенно тогда, отраханный, весь вспотевший и в моей сперме.

Но этот человек испортил все, что только можно в моей жизни. Это я должен уничтожать его, это он должен скулить у моих ног и просить помощи, он должен изводить себя и быть на грани истерики. Только за одну ту аварию он уже много чего должен мне.

Но я сам пришел к нему и предложил себя. Заставил переспать со мной только чтобы не сдохнуть. Он убил Мика, человека, которого я в юности очень сильно любил, он начал ту череду пиздеца, происходившего в моей жизни, он сейчас испортил все, что я несколько лет отстраивал. И сейчас единственное, что я могу делать, это бросать на него презрительные взгляды и обзывать идиотом. Потому что одной ночи мне не хватит.

Всю неделю мы с Морисом почти живем в офисе, пытаясь взять тендер на социальную рекламу. Получаем заказ на компанию против алкоголизма, отмечаем эту иронию за бутылочкой коньяка в субботний вечер. Но долго не сидим — Морис валит домой к своей девушке. Она внешне похожа на мальчика и задержалась в его кровати уже на несколько месяцев. Для Мориса это странно. Так долго он трахал разве что меня.

Мы вместе с Сатаной ужинаем, посматривая на вечерние новости, и продолжаем потягивать коньяк из полупустой бутылки. Он приятно согревает все нутро, а Сатана громко урчит, устроившийся у меня на груди. Несколько раз звонит мать, чтобы позвать завтра на очередной воскресный обед с семьей. Я не хочу этого и не беру трубку. Я бы хотел увидеться с Мэттом, поиграть с ним в танки или попинать мячик, но мать и Чейз меня сейчас лишь раздражают. Как и их обеды, ужины и завтраки.

Ближе к полуночи начинаю немного пьянеть и расслабляюсь. Страх и презрение к этому альфе несколько отступают, просыпается желание что-то делать. Хотя бы высказать ему все и обозначить все границы. Чтобы и мне было легче. Этот идиот, конечно же, не догадался оставить мне свой номер, поэтому приходится извиняться перед Сатаной, хватать ключи от тачки и ехать к нему, в то убогое место, после которого снова придется заезжать на мойку. В центре многолюдно и я даже вижу пару постов. Так удачно, что они не замечают меня, а я никого не давлю за эти десять минут, пока пробираюсь по улочкам Старого города. Вообще-то здесь очень хорошее место, и жилье здесь должно стоить дорого. Даже такое убогое, как у этого альфы. Все-таки исторический квартал, и почти центр города.

Приезжаю я к нему уже за полночь. Морозный осенний воздух очень быстро выветривает алкоголь из моей головы и приходится восполнять его из почти пустой бутылки.

Здесь, как ни странно, работает уличное освещение, в паре кварталов от нас, ближе станции метро и цивилизации, находится несколько веселых ночных забегаловок, даже с такого расстояния иногда слышится музыка с той стороны.

У придурка в окне горит свет. Это хорошо. Надеюсь, что он еще не лег спать, а я не застану его в нижнем белье полуголым.

Встречает он меня на узкой и темной лестничной клетке. Все в той же черной толстовке его почти не видно, и я ориентируюсь больше на запах, чем на зрение. Но после той позорной ночи его запах мне не помеха. Он все еще пахнет приятно и возбуждающе, но и как все прочие альфы.

— Надо поговорить. — Прохожу мимо него и иду по узкому коридору в сторону света, падающего из-под приоткрытой двери его квартиры. Оттуда вовсю разит запахом молодого альфы. Какое огорчение.

Альфа тащится за мной. Закрывает дверь на собачку, предлагает сесть на стул около маленького обеденного столика, собирает с него исписанные тетрадные листы с конспектами, включает электрический чайник, тут же его выключает и, наконец, смотрит на меня.

— Уже поздно. — Он отходит как можно дальше от меня, в сторону окна.

— Ничего, у меня завтра выходной. — В это воскресенье Морис милостиво разрешил мне отдохнуть. Я планировал все-таки дойти до клиники и провериться на наличие беременности и прочих радостей, которые можно подхватить от сцепки с малознакомым чуваком, но кажется мне, на этой неделе до врача я так и не доберусь. Может быть в следующий вторник. Там у меня свободно все утро.

— Расскажи мне! — Требую у него. Достаю из кармана пальто бутылку и допиваю остатки коньяка. Бесполезно. Сегодня мое тело решило не пьянеть. Теперь уже бесполезную стекляшку ставлю на стол.

— Что именно? — замечаю, что альфу почти не видно. Свет от настольной лампы хоть и яркий, но окно освещает слабо, а уличный фонарь вообще не дает шансов хорошо разглядеть альфу. Зато я перед ним как на ладони. Опять.

— Почему у меня на тебя так ненормально стоит, к примеру? И почему тебе плевать на это? Ты что, идиот?

— Нет.

— Тогда что? Запах на тебя действует еще как. Я даже почти не старался, когда заставил тебя…

— Я… — он не отвечает и замолкает. Удобно ему прятаться в тени, я даже не вижу его лица, лишь фонарный свет из окна и темный силуэт. Небольшая вспышка гнева проходит, даже не разгоревшись до конца. На смену ей лишь приходит щемящая жалость к себе. Возвращается ненавистное мне уже столько лет настроение порефлексировать. — Мне не легче, поверь.

— Когда ты устроил ту аварию, — говорю уже тише и спокойней лишь через несколько минут молчания. Нет смысла сейчас кричать и спорить. Все уже давно случилось, — тогда мы с Миком встречались, я вроде даже его любил. Он не был альфой. Но этот безмозглый мой омега все равно воспринимал его как партнера, потом долго не было течек, запах стал ужасным, и тоже пришлось горстями жрать гормональные. Но я как-то внимания не обращал. Ты тогда… так все получилось неожиданно, так быстро. Я ничего не помню даже.

Охуенно, я сейчас разрыдаюсь перед ним. Конечно, глупый влюбленный мальчишка был тогда без ума от Мика. Я не знаю, что бы у нас с ним было сейчас. Но тогда он был самой важной частью меня. Из-за смерти Мика все так и осталось, ничего не изменилось и никуда это не пришло. Моя яркая любовь к нему померкла, покрылась пылью и была задвинута куда-то в угол. Чтобы не мешала дальше жить.

До меня добирается новый запах, возвращая в реальность. Как тогда, когда я сидел в луже перед ним.

— Не надо пытаться меня успокоить и заткнуть! — почти рычу на него. Зажимаю нос руками, чтобы не чувствовать его и утыкаюсь им в свои же колени. Почти полностью прячусь под столом от этого страшного альфы. И тут все тело сотрясает громкое первое всхлипывание начинающихся рыданий.