Следовало что-то сказать. Мишель выглянул в окно, перевел взгляд на Марка. Не удержался и усмехнулся — у того был похожий свитер, только чуть темнее, почти черный.

— Что? — тут же спросил альфа.

— Мы одинаковые.

Мишель попробовал расслабиться. Все было хорошо. Сегодня субботний вечер, они в милом кафе, мило беседуют, альфа не выглядит агрессивно, ни на что не намекает, даже пока не прикасался к нему. И не похоже, что он будет смеяться над Мишелем, если тот сделает или скажет что-то странное.

— О, извини, — Марк тряхнул своей кудрявой головой, Мишель заметил, как в мочке уха у него что-то бликнуло. Присмотрелся лучше и заметил прокол и небольшое металлическое колечко в нем, — я с работы сразу, туда, вроде, наряжаться не надо. — Он снова улыбнулся Мишелю. — Ты красиво выглядишь.

— Спасибо. — Мишель все-таки сложил руки на столешницу, потому что больше не знал, куда их деть. Посмотрел на свои сжатые кулаки. — Ты таксовал?

— Нет, это так, подработка. Меня сейчас друзья в автосервис устроили, чувствуешь запах, уже весь маслом пропах. Пришлось даже кондиционер для одежды покупать. С лавандой, вроде. — Он посмеялся. Не напряженно и не через силу. Не пытаясь выдавить из себя смех, скорее, наоборот, пытаясь подавить эту волну веселья.

Мишель тоже немного расслабился, разжал кулаки и откинулся на спинку кресла.

— Я не чувствую масло. — Ответил он честно. — Чем я…

— Добрый вечер, уже определились с заказом? — в их мирок вторгся официант. Низкий омега в синем фартуке. — У нас новинка, тыквенный раф и пирог с тыквой. В наборе со скидкой в двадцать процентов.

— Хорошо, давай его. — Легко согласился Мишель. Есть он вообще не хотел, но нельзя было не заказать хоть что-то.

— Вам? — Обратился парень к Марку.

— Тоже пирог, но кофе обычный, с молоком.

— На каком…

— Капучино, на обычном молоке, большую порцию. — Вмешался Мишель. Он уже хотел, чтобы официант ушел. С каждой секундой он все больше разрушал то хрупкое спокойствие, которое начал чувствовать Мишель.

— Ожидайте десять минут.

— Вау. — Сказал альфа, как только они остались вдвоем. — Я вообще не разбираюсь, если честно. Что такое «Раф»?

— Я плохо понимаю. — Мишель пожал плечами. — Но там должно быть много сливок и тыква, наверное. Я обычно беру латте или капучино.

— Никогда не ел тыквенный пирог. Почему все из тыквы?

— Сейчас осень. Через неделю Хэллоуин.

— О, а я забыл.

— Я хотел спросить, нас отвлекли. — Мишель все больше тонул в мягком кресле, расслабился и потихоньку сползал по спинке вниз. Больше не мог смотреть в темные глаза альфы и перевел взгляд на фонарик за его спиной. — Я хотел спросить, как я пахну?

Ему нужно было знать. Если, как и тысячи других омег, если он сейчас скажет что-то про надоевший Мишелю цветочно-пряный запах? Скажет, что Мишель пахнет как каждый второй флакон духов или освежитель воздуха. Если у альфы ничего не дергается и не переворачивается внутри от запаха Мишеля? Если все это работает только в одну сторону?

— Пахнешь? — переспросил он.

Мишель хотел спросить, куда делась эта добродушная улыбка, но лишь кивнул. Все-таки, встретиться в кафе — хорошая идея. В знакомом месте и в мягком кресле, за уединенным столиком, но с десятком людей поблизости он чувствовал себя уверенно. А запах от альфы был, как будто немного от дедушки, немного от отца и Берни. Все эти знакомые запахи шли лишь шлейфом. А вот основа — альфа пах каким-то банальный мускусным запахом, но этот запах оседал в легких Мишеля и вызывал целую бурю чувств.

— Старой рождественской елкой. — Получил он в ответ. — Папа всегда покупал маленькую, немного подсохшую. С нее сыпались иголки, и можно было запачкаться смолой. И конфетами. Их тоже папа клал под елку в подарок. Еще совсем чуть-чуть чертовым машинным маслом, сам не понимаю, почему это так, оно мне, как бы, не очень нравится. Еще немного похоже на запахи папы и брата, ну они же моя семья, понимаешь?

Мишель кивнул.

— И еще… — Взгляд альфы впился в него, снова сверкнула серьга. А Мишель как будто впервые увидел его губы, в этом освещение темно-вишневые, прекрасно дополняли колдовские темные глаза и волосы. И эти губы так красиво двигались, когда альфа рассказывал ему непонятные истории про елку и шоколад.

— Что еще? — Мишель сглотнул.

Почему это так странно?

— Кофе тоже чувствую.

— Вот так?

— Да. Но в основном это «цветочное поле».

— Что?

— Освежитель в моей машине. Это твой основной запах, да?

Мишель кивнул.

— Вообще-то, это самая распространенная парфюмерная композиция, она есть у всех мировых брендов. — Мишель попытался его уколоть. Пусть знает, что не он один умеет язвить. Да, Мишель часто сам думал про освежитель, но он мог думать про себя, что хочет. А вот воспитанный альфа не должен был говорить это омеге. — Это довольно дорогой запах.

Альфа нисколько не обиделся.

— Ты пропустил все, что я сказал раньше, да? Только освежитель запомнил.

— Елки, шоколад и масло. Я помню.

Альфа ничего не ответил. Покивал. Внимательно смотрел на Мишеля. Аккуратно прикусывал губы изнутри, это было видно по движениям челюсти. Мишель размышлял, а что Марк видит в нем? Тоже что-то необычное? Он засматривается на его глаза или губы, видит ли, какая толстая и аккуратная у Мишеля коса? Понял ли, что Мишель сегодня переплетал ее несколько раз и подкрашивал глаза ради него?

Ну или он для него обычный мальчик, ничем не примечательный, ни внешностью, ни характером? Совсем не тот омега, в которого захочется кинуть снежком.

Пока они молчали, принесли заказ. Стакан Мишеля был украшен шапочкой из сливок и трубочкой, все было посыпано желтыми звездочками. Пирог они тоже украсили, на каждом из кусочков красовалась маленькая тыковка.

Марк сделал глоток из своего стакана, пробовал температуру.

— Лет до пяти я жил с дедушкой. Ну, не только с ним, со всей его семьей, у него муж-альфа был, сыновья со своими семьями часто приезжали. — Мишель приподнял вилкой тыковку со своей порции. — Они мне были не родные, просто дедушка хорошо знал моего папу. Папа умер, и он меня к себе забрал. Отец… не мог тогда. Я дедушку очень любил, всегда. И он обо мне заботился. — Тыковка оказалась съедобной, но не сладкой. — Он год назад умер. Твой запах напоминает его. И пироги с вишней. Он пек.

Марк внимательно слушал.

— Мне жаль. — Сказал он. — Про дедушку.

— Я скучаю. — Мишель попытался сдержать желание заплакать. Так было всегда, когда он начинал вспоминать. Глаза точно покраснели. — Но все нормально. Я должен уметь справляться.

Он сглотнул комок в горле. Запил все тыквенным кофе через трубочку.

— Еще я чувствую отца, но у вас вообще с ним запахи похожи. Вы оба пахнете пряно, немного мускусом. — Марк кивнул. — И если ты не куришь, то табак с ментоловым запахом — это явно от Берни. Масло и лаванда — это не твой запах, я уже понял.

Мишель попытался снова улыбнуться. Он сегодня совсем не хотел разреветься.

— Я бросил курить. — Ответил Марк. — Пирог вкусный, попробуй. — Кивнул он на почти нетронутый кусок Мишеля. Свой он уже откусил.

Мишель послушно попробовал кусочек.

— Он со вкусом тыквы.

— Да, я заметил.

— Что все это значит? Ты же на самом деле не пахнешь как дедушка или отец, и я не пахну твоим папой. Почему нам тогда все это кажется? Я, если честно, — Мишель поерзал, не зная как правильно сказать, он немного застеснялся, — я с тобой…

— Хорошо с тобой. Не очень хорошо могу объяснить это.

— Да. Что это?

Альфа грустно улыбнулся и поджал губы. Покачал головой.

— Я не знаю. — Ответил он. — Должно быть связано с гормонами как-то, ну и с… физиологией.

Мишель понял, о чем он говорит.

— И что теперь мы должны делать?

Марку могло все это не нравиться. Он мог не хотеть видеть рядом такого омегу, ему могли нравиться совершенно другие. Если его привлекла только эта аномалия с запахами, а сам Мишель может быть ему не интересен? Они же друг друга толком не знают. Что Мишелю известно? У Марка есть папа, брат, а в детстве была елка. Немного.