Дедушка говорил, что жизнь часто тяжела и непредсказуема. Что если Мишель правильно распорядится ей, у него будет много горя и много радости, потому что одно без другого быть не могло. Дедушка учил его не бояться, но и быть мудрым. Не прятаться от трудностей и не бросаться в них с головой. Набивать шишки, но не рисковать. Пользоваться тем, что дано от рождения, всеми благами, которыми его окружили и которые положили на его счета. Потому что только глупец отказывает от того, что ему дают просто так.

Мишель поругался с отцом и стал плохим сыном. Он очень плохо поступил с ним, когда сбежал ночью, а потом ушел из дома. И очень плохо поступал, когда шипел на него и кричал прямо в лицо. Но это все он делал, потому что не все свое удавалось отстоять мирными способами.

«Если будешь знать себе цену, — сказал однажды дедушка, — очень много людей станут твоими врагами»

«Я не нравлюсь твоему отцу, потому что не вписываюсь в какие-то его стандарты, — сказал Берни на той самой вечеринке, когда Мишель впервые встретил Марка, — А это что ли мои проблемы? Его ожидания?»

Но Мишель все равно чувствовал себя разбитым. Он не жалел о своих поступках ни капли, но как же ему было неприятно и тоскливо от всего того, что висело сейчас над ними. И ссора с отцом, его попытка ударить Мишеля и его разочарованный взгляд. И умирающий папа Марка, бросивший сыновей в самостоятельную жизнь. Они все волновались и переживали. У Марка тряслись руки, Эшли краснел, нервничал и очень быстро говорил, путаясь в словах. И Олли смотрел в одну точку на полу, держа перед собой планшет с зависшим мультиком.

«Потому что, — сказал сам себе Мишель, — вот так живут взрослые люди. Заботятся о себе сами»

Прошел почти час, и на улице уже начало светать, когда Марк вернулся. Эшли шел за ним следом и снова что-то быстро и тихо говорил ему. Он выглядел расстроенным, немного растерянным, усталым и злым. Олли отложил планшет в сторону и уставился на своих взрослых братьев.

— Ты должен согласиться на клинику! — говорил Эшли. Он снова не замечал Мишеля, быстро шел следом за Марком, а когда они добрались до дивана, встал к нему лицом и начал шипеть. — У меня есть пара тысяч и еще возьму у Фауста. Ты возьмешь кредит!

— Кредит? — фыркнул Марк ему в лицо.

— Тачку продай!

Эшли обошел Марка, сел на диван и притянул к себе все еще притихшего Олли. Тот сразу отбросил в сторону планшет и ткнулся носом Эшли в шею. Он же искал его запах! Он знал, что Эшли его брат, даже сводный брат, но сознательно ставил Эшли на место своего папы.

— У него реабилитация включена в страховку. — Твердо сказал Марк.

— Но он же сказал, что если заплатим, будет лучше.

— Будет дороже! — чуть рыкнул на него Марк. — Ты что, только вчера родился и ничего не понимаешь?

— Но папа же чуть не умер! — почти захныкал Эшли, запах его стал сильным и почти горьким. Маленький Олли тоже это заметил и перестал тыкаться носом в открытую шею.

— А он не умрет? — тихо спросил он, крутя головой, смотря то на покрасневшее лицо Эшли, то на бледного и злого Марка.

— Нет. — Сказали они почти одновременно. Потом Марк добавил, — с ним все уже хорошо. На днях сделают небольшую операцию, и скоро он поедет домой.

— У него язык вывалился. — Снова сказал Оливер и вновь спрятал лицо на груди Эшли, как раз забрался в вырез расстегнувшейся черной рубашки.

Эшли рассержено пыхтел, сдерживал слезы и моргал мокрыми глазами. Смотрел на злого и непоколебимого Марка, прижимал руками к себе ребенка, как будто немного даже боялся, что его у него отберут. Покрутил беспомощно головой и зацепился взглядом за Мишеля. Смотрел на него долго, даже почти перестал моргать. Это был взгляд Марка. Они оба были как дьяволята, умеющие пугать и околдовывать. И сначала Эшли был зол и на Мишеля. Он дергал губой, он смотрел со злым прищуром и всю свою агрессию пытался свалить на Мишеля.

Настроение Мишеля от этого совсем не поменялось. Он не захотел отвечать тем же, он не хотел шипеть в ответ и пытаться перекрыть запах Эшли своим. Мишель все еще сочувствовал ему, всем им. Он бы тоже мог обнять Эшли, если бы ему это было можно. Это же был брат Марка. А Мишель должен был любить его братьев так же, как любил и Марка.

Прошло несколько минут, прежде чем Эшли немного успокоился. Он перестал кривиться и шипеть. Он немного поник, опустил голову и почти перестал пахнуть. Лишь слабый аромат без единой нотки агрессии шел от него.

— Что делать? — тихо прошептал он себе под нос.

— Домой ехать. — Сказал Марк.

37

Они снова оказались в маленькой комнате общежития, где все их запахи перемешались так, что не спасало даже приоткрытое окно. С Оливера сняли комбинезон и кофту, он остался в одних колготках и майке. Эшли завернул его в теплое одеяло, и мальчик очень быстро заснул прямо под боком у Мишеля.

— Зачем ты его с собой взял? — спросил Марк, показывая на ребенка.

— А куда мне его девать? — Эшли встал и отошел от кровати к окну.

Они снова начинали ругаться с Марком. Казалось, их споры никогда не прекратятся. Они уже поругались из-за предстоящей операции, из-за того, кто завтра поедет в больницу, какие лекарства лучше покупать, дорогие или аналоги подешевле. Все это время Мишель с Оливером молчали и не лезли. Мишель чувствовал, что не нужно вмешиваться. Это были не опасные ссоры. Это было совсем по-другому, не так как последний разговор с отцом.

— Он ночью вообще не спал?

Оливер заснул сразу и спал крепко. От голосов ругающихся братьев даже не просыпался. Марк с Эшли старались вести себя тише, но у них ничего не получалось.

— Немного. — Эшли подпрыгнул и сел на подоконник, достал из кармана своей теплой фланелевой рубашки тонкую пачку сигарет, отчего Марк снова зло зарычал. — Я его уложил спать и пошел к Фаусту, а он мне уже через час звонит и говорит, что папе плохо.

— Ты у Фауста ночуешь? — снова тихо зарычал Марк.

— И что? — Эшли чиркнул зажигалкой и закурил. Сквозняк из открытого окна сразу же потащил дым в комнату и добрался до носа Мишеля. Сигареты были с каким-то наполнителем и очень слабенькие, но все равно пахли табаком. Мишеля не смущал запах. Так пахли дедушка и Берни — близкие ему люди.

— Тебе же можно. — Снова заговорил Эшли и посмотрел в упор на Мишеля. Он больше не был так агрессивно настроен и не пытался устраивать с Мишелем соревнования, кто из них сильнее пахнет, но и вежливее с ним не стал.

— Это другое!

— Ну, хорошо, — Эшли стряхнул пепел на улицу, — твой омега же с тобой спит. Ему сколько лет?

— Его Мишель зовут.

— Да без разницы.

Повисла напряженная тишина. Олли тихо сопел в тишине. Марк тяжело и быстро дышал, сжимал и разжимал кулаки — опять сердился. Эшли курил и старался выглядеть невозмутимо, но собственные трясущиеся руки его подводили. Мишель поправил на плечах теплую кофту Марка и откинулся на стену. Кровать от движения чуть прогнулась, скрипнула в тишине, а спящий Оливер тихо фыркнул.

— Мы не спим с Фаустом. — Сказал спокойным голосом Эшли после нескольких неловких минут молчания. Он докурил и выкинул окурок в окно. — Когда он захочет меня трахнуть, возьмет у тебя письменное разрешение.

У Марка снова ожил телефон, несколько раз пропиликал входящими сообщениями. Марк тоже сел на койку — единственно место кроме подоконника, куда можно было присесть — и уставился в свой смартфон. Мишель протянул к нему руку и положил ладонь на напряженное плечо. Слегка сжал его и погладил, чувствуя как мышцы альфы слегка расслабляются. Эшли следил за ними с подозрительным прищуром.

— Черт! — Марк принялся быстро набирать ответ на сообщение. — Тачку пригнали в мастерскую. Я совсем забыл.

— Езжай. — Тихо сказал ему Мишель. — До завтрашнего дня ты своему папе ничем больше не поможешь.

— Тебя надо домой отвезти. — Марк взглянул на Мишеля.

— Потом, когда вернешься.

— А мы что здесь делать останемся? — Эшли спрыгнул с подоконника и снова заходил по тесной комнатке. От одной стены к другой. Как будто ему было здесь тесно, и как будто он просто не мог сидеть не одном месте. — Будем сидеть и просто ждать, что ли?