На очередном съезде они свернули вправо и заехали на огромную парковку круглосуточного гипермаркета. Несмотря на праздничный день, людей там было много. По длинным и почти бесконечным рядам торгового зала Марк вел Мишеля за руку, что позволяло не смотреть под ноги, а крутить головой по сторонам. В последнее время Мишель постоянно встречал что-то новое и неизвестное для себя. Вот сейчас он впервые был в таком огромном магазине, где серые ряды полок были почти в два раза выше человеческого роста, где они складывались в бесконечные ряды, где над головой висели указатели со стрелками.

— Какой огромный магазин! — с восхищением шепнул Мишель Марку. — На склад похож.

— Рождество же, — ответил Марк, — ничего больше и не работает сегодня. Не беспокойся, мы быстро управимся. Пошли сразу в кулинарию.

Мишель крепче схватил Марка за руку и отступил в сторону, чтобы пропустить шумную семью с двумя огромными тележками. Зачем-то они набрали просто огромное количество еды. Мишель всегда большие заказы оформлял только с доставкой. Это же так неудобно было — самому вести столько покупок.

— Нет, — сказал он Марку, когда проход снова освободился, — давай немного погуляем.

— Здесь? — удивленно спросил Марк, и Мишелю оставалось лишь кивнуть.

Мишель купил охлаждающий гель и эластичную повязку для руки, хотя Марк и уверял, что уже не болит. Они прошлись по ряду, где продавали различные кухонные безделушки и потом завернули в отдел с домашним текстилем. Мишель смотрел на разноцветные кружки и венчики, на подушки и нелепые цветные простыни и мечтал, как они Марком бы могли обустроить свой дом. Потом они долго стояли около холодильника с сырами и Мишель, увлекшись, рассказывал, какой сорт и для чего лучше подходит. В кулинарии им ничего не понравилось, и Марк набрал замороженных куриных наггетсов с соусом к ним, а Мишель, снова поддавшись интересу, схватил небольшую упаковку замороженных морковных оладьий.

— Зачем? — спросил Марк.

— Я такие никогда не ел. — Мишель прижал пачку к груди и осмотрелся по сторонам. Он давно потерялся и даже не знал, в каком направлении выход. — Давай еще чипсов купим. Хотя бы маленькую пачку. Сто лет их не пробовал.

В машине Мишель задумчиво жевал сырные чипсы и смотрел на хмурого Марка. Прогулка по магазину и непривычная вредная еда немного развеяла его, но мысли снова вернулись к отцу, к его словам и реакции. Эмоции Мишеля ходили по кругу: он злился, обижался на отца за его поведение и неудавшуюся пощечину, но резко вспоминал, как растерянно выглядел отец, когда они уходили. Он вспоминал свои последние грубые слова. Неприятное тянущие чувство поселилось у Мишеля прямо в груди, как будто он завис над страшной пропастью, и ни сигануть туда, ни встать ногами обратно на твердую землю.

Когда они вернулись по темным коридорам в комнату Марка, где все еще были разбросаны вещи и стояла нетронутая бутылка вина, Мишель устало опустился на краешек кровати и повесил голову. У него все еще не было с собой телефона, да и рюкзак с кошельком, свитером и старыми фотографиями он так и оставил на полу в своей квартире. В кармане куртки остались лишь ключи от квартиры. Они намекали на правильное решении. Вернись. Дома лучше. Там есть все. И уютная комната со сменной одеждой, и теплый душ, вкусная еда, телефон, деньги и самое главное — отец.

Пока Мишель неподвижно сидел на одном месте и размышлял, Марк зажег лампу, немного прибрал вещи и поднял с пола упавший плед. Потом приоткрыл окно, запуская в комнату звуки автомобильной сигнализации и зимнюю прохладу. За хлипкой дверью в коридоре раздался шум, громкие шаги и голоса. Мишель вздрогнул, вынырнул из своих мыслей и поднял голову, несколько раз растерянно поморгал.

— Покажи руку. — Попросил он мягко, но, в то же время, постарался придать голосу твердости. Еще не хватало, чтобы Марк, как и делали типичные альфы, совсем не думал о собственном здоровье.

— Да там, правда, ерунда. — Как и ожидалось, Марк отмахнулся, но быстро стянул с себя новый свитер, оставшись в одной майке, сел на пол прямо перед Мишелем и протянул руку. — На, смотри. Всего лишь чуть-чуть красно.

Мишелю снова ударил в нос его крепкий альфий запах. Не только Мишель изменился после прошлой ночи. В запахе Марка сейчас тоже чувствовалось Мишелю что-то совсем уж родное, что-то от его самого. Вот эти самые надоевшие ему и невзрачные цветочные нотки. Они были близки и они пахли друг другом как почти никто и никогда не пах.

Мишель взял в ладонь кисть Марка и немного покрутил ее, пытаясь разглядеть что-то при плохом свете. Он упорно смотрел только на очень тонкое и почти изящное запястье Марка и даже боялся поднять взгляд. Он бы точно увидел внимательные черные и блестящие глаза и не смог бы больше сохранять хоть какое-то здравомыслие. Так было часто: Марк усаживался рядом и влюбленный Мишель больше не мог думать ни о чем, кроме него.

— Хотя бы спреем брызнем. — Пробормотал Мишель и полез рукой в пакет, лежащий рядом на кровати. — Не болит, что ли?

— Почти нет. — Спокойно ответил ему Марк. — Думал, растяжение, но и его даже нет. Отец твой приемчики какие-то знает.

— Он военным был. — Мишель неловко вскрыл синею коробочку и с нескольких попыток сумел разобраться с работой механизма. Случайно брызнул в воздух, все-таки поднял голову и встретил заинтересованный взгляд Марка. Он выглядел совсем как мальчишка. Сидел на полу, был весь взъерошен и неотрывно следил за Мишелем. — Отец в военной школе учился, а потом служил несколько лет.

Мишель замолчал и щедро попшикал из баночки Марку на руку. Средство образовало белую пенку на и тут же начало исчезать.

— Холодное. — Заметил Марк. — Он у тебя в армии служит?

В отце было что-то от этого. Несмотря на любовь к алкоголю, тело свое он держал в форме. Иногда отец по утрам бегал, иногда заходил в спортивный клуб, абонемент в который Мишель каждый год исправно обновлял. Да и на работе он занимался подготовкой, от него требовали. И драться отец умел. Когда Мишель был младше, с открытым ртом мог слушать веселые рассказы отца из его бурной молодости. Они были даже увлекательней рассказов дедушки и всегда заканчивались словами, что это, вообще-то, плохо и так поступают только плохие мальчики.

Пауза снова затянулась. Молчание с Марком никогда не было неловким, но здесь нужно было что-то ответить.

— Он уже много лет работает в колонии. — Мишель снова опустил голову, сделал вид, что рассматривает руку. Пенка на ней совсем пропала, но и красноты почти не было. — Для преступников.

Мишель не стыдился, но не было принято у него распространяться и рассказывать. Из-за папы и всей этой истории их семьи, из-за того, что это еще одна ниточка, за которую можно бесконечно тянуть клубочек воспоминаний. Мишелю же сейчас было достаточно переживаний о настоящем, а не о прошлом. Когда неприятного становилось слишком много, половину следовало игнорировать.

— Ух ты! — отреагировал Марк. Очень странно, потому что на памяти Мишеля так никто не удивлялся. — Я думал, что он тоже из той тусовки. Ну, про тачки. А он — наоборот.

— Почему так думал? — теперь удивился Мишель. Его правильный отец и вдруг — преступник. Это звучало очень нелепо и смешно.

— Ну как он с папой твоим познакомился?

— Угадай. — Мишель стрельнул глазами вверх, проверяя реакцию Марка. Ничего не понял. Марк был очень занятный человек. То он выглядел полностью невозмутимым и спокойным, как огромная скала посреди бушующего моря, то он округлял глаза и удивлялся совсем как ребенок. Это была еще одна его новая черта, которую Мишель открыл для себя.

Они снова помолчали. Просто посидели в относительной тишине, разбавляемой приглушенными голосами из-за стены, просто подержались за руки. Рука Марка была горячая, она приятно грела замершую ладонь Мишеля.

— Что делать будем? — первым заговорил Марк, а Мишель облегченно вздохнул. Он не хотел снова развивать тему отношений родителей.

— Мне бы помыться для начала. — Признался Мишель. — Но у меня ничего с собой нет, даже одежды сменной.